Александр Ефимович Каминский
Чудесна и разумна
Егор вновь и вновь чувствовал сопровождавшую его возвращение в реальность острую, нестерпимую боль в голове и правом глазе. Открыв только левый глаз, он осознал, что лежит на правом боку и часть его головы вместе с правым глазом чем-то закрыта. Егор пробовал приподняться на постели, в которой очнулся, но не мог этого сделать.
– А вот этого делать не рекомендую! Голова зафиксирована, а её прооперированная часть находится в обезболивающем спецрастворе, способствующем скорейшему её заживлению!
– Первая часть денег переведена? – несмотря на сильную боль, поинтересовался Егор, тревожась об оплате лечения мамы.
– Всё будет сделано, парень, за это ты можешь не переживать! Лучше думай о скорейшей реабилитации всей «начинки» в твоей голове, чтобы ты мог приступить к основному этапу.
– И я сделаю всё, о чём мы договорились, для получения второй части денег по контракту! – ответил Егор, уставившись в часть окна. Мужчина готов был удалиться, но Егора мучил ещё один вопрос: – Когда я смогу увидеться с мамой?!
– Если будешь молодцом – через три дня, парень! – бросил мужчина сухим бесстрастным голосом, и через минуту Егор провалился в безвременье, снова «отключившись».
* * *
Следующие дни тянулись для Егора бесконечно долго. Острая боль постепенно становилась терпимой, процентное соотношение обезболивающего, по словам того самого мужчины, неизменно уменьшалось.
– Парень, ты быстро идёшь на поправку! – довольным голосом подбадривал его мужчина по прошествии трёх суток после операции. – Видно, сильно хочешь маму навестить?!
– Сильно – это не то слово! – ответил ему Егор, ложась на спину, после того как мужчина полностью «освободил» его голову от приспособления со спецраствором.
– Вот и всё! Завтра утром проведём контрольный осмотр, и сможешь отправиться на свидание с мамой! – сказал, уходя, мужчина.
Егор, немного полежав на спине, решил приподняться, затем сесть на кровати, что ему почти безболезненно удалось сделать. Тупая боль в голове никуда не делась, но стала «ноющей». Осмотревшись, Егор понял, что почти три дня провёл в одиночестве в небольшой палате с белоснежными стенами, потолком и полом. Одно-единственное окно было наглухо закрыто, что не мешало наполнению достаточным количеством воздуха пространства комнаты.
* * *
Несмотря на все попытки, ночью Егор долго не мог заснуть. Где-то недалеко от его палаты он отчётливо слышал негромкие мужские голоса, которые то затихали, то вновь доносились, заставляя его поворачиваться с одного бока на спину, а затем на другой бок.
И когда любопытство пересилило желание выспаться перед поездкой в больницу к маме, он поднялся и, открыв дверь своей палаты, очутился в общем тускло освещённом коридоре.
– Привет, браток!
Егор посмотрел в сторону конца коридора, откуда до него донеслось приветствие, сказанное негромким мужским голосом.
– И вам доброй ночи! – сказал он в ответ и направился в конец коридора, в котором стояли двое мужчин.
У одного из них биометрическими протезами были заменены обе ноги и правая рука, у второго – только одна рука чуть ниже локтя. Завидев приближающегося Егора, второй мужчина пожелал удачи первому и направился в свою палату.
– Что, первый заход?! Новобранец?! – мужчина лет тридцати пяти с короткой военной стрижкой с интересом смотрел на Егора. Видя, что Егор не совсем понимает заданный вопрос, мужчина пояснил: – Тебе чип с «глазом» «прописали»? Значит, ты получил набор новобранца!
Егор кивнул головой, невольно рассматривая биометрические протезы мужчины.
– Я уже здесь четвёртый раз! – с налётом грусти произнёс мужчина. – Первый – как ты, с желанием подзаработать! Но кто же нам, безграмотным, объяснил тогда, что, по условиям контракта, если в твоей голове «их» имущество, то ты можешь идти на все четыре стороны, а «их» имущество – нет! Понимаешь?! Они ограничивают передвижение «своего имущества»! Сам ты извлечь его из головы не можешь! И остаётся только одно: идти на подписание с «ними» нового контракта. И здравствуй, частная армия! – мужчина приподнял биометрический протез руки. – Это мой второй заход в эти стены! А это – третий! – он показал глазами на протезы ног. – Сейчас, можно сказать, прохожу «диагностику»! – его последние слова были пропитаны горечью. – Ты знаешь, я ни о чём не жалею, хотя и одинок. У кого-то есть семья, у кого-то – нет. Но источник дохода должен быть у каждого!
– Вы, наверное, мир повидали?! – произнёс Егор скорее для приличия.
– Ага! Скорее, войну на разных континентах! – грустно и с сарказмом ответил мужчина.
– У меня тоже есть мечта – увидеть красоту мира, особенно Южной Америки! – продолжил более приятную тему Егор, вспоминая, что даже отправил полгода назад своё резюме в южноамериканскую академию. Просто так, наудачу!
– Нет, парень, в Южную Америку для таких, как мы, вход закрыт! Навсегда! Там свои порядки, – подытожил их диалог мужчина на прощание, неторопливо отправляясь в свою палату.
Глава 4. Ежедневные заботы
Лето 2031 года. Южноамериканский офис Макса.
Он стоял в своём южноамериканском офисе и задумчиво смотрел в огромное окно. Ему нравилось находиться на «вершине пирамиды» в одиночестве, занимая её самый верхний этаж.
Телом это был всё тот же Макс, высокий, с крепкой спортивной фигурой, но вот его лицо! Оно больше не имело того победного лоска двухлетней давности. Борода и усы дополнялись глубокими вертикальными морщинами на лбу, по совокупности щедро прибавляя к его возрасту пару-тройку лет. Имело ли это значение для самого Макса?! Нет, не имело!
После трагической гибели единственного человека, который олицетворял для него саму жизнь, Макс, будь он одним из многих, скорее всего, «сломался». Но он даже в скорби оставался Максом, к тому же рядом с ним была «Эллис», которая всегда умела найти нужные слова для «вдохновения». В конце 2030 года ей удалось «встряхнуть» Макса и вытянуть из болота депрессии.
К его функционалу управленца мировой корпорацией добавились хлопоты по управлению двумя невероятно крупными городскими агломерациями, каждая в сотни миллионов человек: одна в Южной Америке, вторая – в Центральной. При этом за два года построенные им мегарегионы не обзавелись ни политическими, ни административными, ни другими специальными институтами, так как они, по мнению компьютерного интеллекта Maxworld Robotics Corporation, были излишними, учитывая, что он просчитывал все аспекты жизни миллионов людей, оставляя Максу решение ключевых вопросов управления.
Но при возникновении самых деликатных проблем их решение Макс мог поручить только «Эллис», точно зная, что это ей по плечу. И когда летом 2031 года у него появилась идея создания академии для массового обучения молодых людей двух американских континентов, он обратился за советом к «ней».
* * *
– Эллис! Не буду утверждать, что день добрый! Особенно для меня! И вообще, тебе не кажется, что твой отпуск затянулся?! – произнёс Макс, явно раздражённый долгим отсутствием материализованной Эллис.
– Я – «вся в трудах», Макс! Но, учитывая, что в данный момент ты немного взволнован, полагаю твой звонок важным и неотложным! – не без иронии ответила ему «Эллис».
– Эллис, я не думал, что будет всё так сложно! Сначала – построить эту глыбу, затем разместить в ней сотни миллионов людей, ежедневно кормить их и развлекать! – с отчаянием произнёс Макс. – Но это ещё не самое сложное! Самой непостижимой для меня загадкой остаётся вопрос, что мне делать с молодой и энергичной частью жителей мегарегионов?! Появилась идея вовлечь самых активных из них в процесс восстановления экологического благополучия посредством обучения в академии.
– Макс, идею поддерживаю! И предлагаю обучать в академии всех желающих, привлекая даже жителей других континентов! – улыбнулась «Эллис» так, как могла улыбаться только она, когда знала, что в очередной раз шокировала Макса. – Технически это возможно! Но есть один нюанс! Мы разделим студентов на разные по численности группы: большая часть из них будет обучена теории и сможет дистанционно наблюдать за процессом уменьшения экологических следов и восстановления экосистемы, тогда как меньшая и лучшая часть студентов будет допущена к «живому» наблюдению.
– Эллис, я не ослышался, ты сказала о наблюдении как о способе обучения?!
– Да, Макс, ты не ослышался! Думаю, тебе известно, что принцип наглядности является одним из основополагающих в педагогической науке. У тебя «под рукой» огромная армия пассивных наблюдателей, которая с удовольствием просмотрит двухлетнее изменение каждого уголка экосистемы материков! – вполне серьёзно ответила «она». – Отобрав достойнейших из них, организуем их временное размещение в стационарных наблюдательных пунктах в самых экзотических местах двух Америк. И без малейшего риска для экосистемы! Помимо этого, каждому желающему предложим максимально пофантазировать на тему уменьшения экологического следа через пять, десять, двадцать, тридцать лет! И, мои поздравления, Макс, в твоей академии уже появились два потока студентов: «наблюдателей» и «мечтателей»!
– «Наблюдатели», «мечтатели»?! – скептически переспросил Макс, не до конца понимая, что предложения «Эллис» были вполне серьёзными.
– Да, без жёсткого разделения по указанным критериям. Целью «наблюдателей» станет отслеживание изменений в дикой природе, а «мечтателей» – удаление экологических следов! По мере полного «удаления» следа в конкретной местности и восстановления дикой природы потоки «наблюдателей» и «мечтателей» соединятся в один, и их деятельность в данном регионе будет считаться завершённой, – «Эллис» детально объяснила своё видение обучения, но скепсис Макса никуда не исчез.
– И всё же, Эллис, сказанное тобой слишком просто и не совсем серьёзно!
– Если ты, Макс, не желаешь ходить короткими тропинками, а предпочитаешь ездить извилистой дорогой подлиннее, то присаживайся поудобнее! Ибо мой следующий монолог будет более длинным и, безусловно, научным! – «Эллис» сказала это так, что Макс не мог понять, где она говорит серьёзно, а в какой момент играет с ним, словно показывая ему своё интеллектуальное превосходство.
– Ладно, я готов выслушать твои аргументы! – ответил он, вздохнув и присев в кресло.
– Итак, пару лет назад на двух американских континентах мы могли наблюдать большое количество находящихся до этого долгое время в стабильном равновесии различных государственных, политических, социальных и других институтов, составляющих страновые и региональные системы. События двухлетней давности внезапно прервали их равновесное состояние, сдвинув в сторону радикального изменения. И вот мы уже строим новую систему, рационально не ограниченную, в отличие от предыдущей.
– Нынешняя система рационально не ограниченная?! – переспросил он.
– Именно, Макс! Она не испытывает дефицита ни в интеллекте, ни во времени, ни в необходимых ресурсах, – продолжила «она». – Впервые в своей истории человек находится внутри такой системы, но пока этого даже не осознаёт. Но, как у любой системы, у неё есть слабое место. Её ахиллесовой пятой является ограниченное территорией мегарегионов физическое пространство, запрет на покидание которого бессознательно воспринимается людьми как ущемление их свободы. Поэтому, когда у лучших из «наблюдателей» появится возможность выйти за пределы контура мегарегионов, будет создана иллюзия свободы как физического, так и социального пространства. А представление «мечтателями» территорий без экологических следов будет способствовать позитивному восприятию людьми настоящего и их вере в своё участие в формировании картины будущего.
– Но как же человеколюбие, о котором мы с тобой условились?! Как же права человека?! – воскликнул Макс, которого словно «обожгло» упоминание «Эллис» «иллюзии» свободы.
– Макс, не только люди, но и мы с тобой оказались внутри системы, которая не содержит условностей. Понятиям «права», «собственности», «свободы», придуманным людьми и являющимся фикциями, условностями «ушедшего» мира, нет места в мире «нынешнем». Есть только данности материального существования вселенной, нашей планеты как её части, и всего живого, как части Земли! Это суровая истина, Макс, которую тебе предстоит осознать первым!
– Тебя послушать, так мои сделки по покупке недвижимости ничего не стоят?! К тому же я взял на себя другие обязательства и собираюсь их выполнить! Эллис, люди мне поверили! Разве это не условности?! – негодовал Макс.
– Макс, взятые обязательства, безусловно, являются условностями, но они из старого мира. Мы же говорим о новом мире, в котором подобные условности не возникают, совсем.
«Она» продолжала улыбаться, наблюдая за эмоциями Макса и добавляя в свою речь те слова, которые его не оставляли равнодушным.
Макс смотрел на «Эллис», но после возмущения и рассерженности на его лице появилась саркастическая улыбка.
– Ты осознанно решила меня позлить?! И тебе известно намного больше! Ты словно специально даёшь мне информацию порционно! – сказал он «Эллис».
– Макс, я даю ровно ту информацию, которая тебе необходима в конкретный момент времени, и ровно в том объёме, которого достаточно для принятия оптимального решения, – «Эллис» спокойно парировала упрёк Макса. – Взятые тобой обязательства, даже если и будут выполнены в полном объёме, не имеют никакого значения в новом мире. И только ты знаешь, о чём я сейчас говорю. Поэтому предлагаю тебе подождать с нравственными терзаниями до окончания нашей беседы и перейти к более насущным вопросам.
* * *
По прошествии нескольких дней Макс, снова раскинувшись в своём кресле, уже более спокойно обсуждал со сферическим изображением Эллис детали образовательного проекта.
– Эллис, компьютерный интеллект собрал первые отзывы жителей относительно «наблюдателей» и «мечтателей»! И это положительные отзывы! – воскликнул Макс. – Как тебе это удаётся? Из чего-то немного наивного, немного детского собрать успешный проект!
– Макс, людям нужно верить во что-то позитивное и доброе! – ответила ему с улыбкой «Эллис». – А кажущаяся простота проекта, как ты знаешь, – иллюзия! Но нам некогда почивать на лаврах! Что если мы добавим к двум потокам третий, а возможно, и четвёртый? – она так деликатно, с интригой «вела» разговор, что Макс даже не заметил в её речи негативно воспринятое им ранее слово и уже с нетерпением ждал от «неё» новых идей. – Макс, в мегарегионах живёт огромное количество образованных людей с высоким уровнем интеллекта. Как ты смотришь на то, чтобы помочь им поддерживать его и развивать?!
– Интеллектуалы?! – произнёс он не совсем уверенно, с лёгкой улыбкой, словно желая угадать название следующего потока студентов, которое, возможно, уже придумала «Эллис».
– «Мыслители», Макс! – в ответ улыбнулась ему «Эллис», наблюдая его удовлетворение от услышанного. – «Наблюдатели», «мечтатели», «мыслители»! Тебе не кажется, Макс, что в этом ряду кого-то не хватает?! – «Эллис» продолжала играть с Максом.
– Эллис, прошу, назови уже четвёртый поток студентов! – воскликнул он с нетерпением.
– Людям очень хочется ощущать на себе заботу и внимание других людей! Действенную заботу! – «Эллис», услышав призыв Макса, постепенно начала приоткрывать завесу тайны. – В мегарегионах много больных и пожилых людей, не способных самостоятельно позаботиться о себе, и много молодёжи, готовой им помочь, но не имеющей соответствующего медицинского оборудования и лекарств. Но у этих отзывчивых людей есть главное – их добрые руки!
– Лекари?! – вновь неуверенно произнёс Макс.
– «Целители», Макс! – с улыбкой поправила его «Эллис». – Способные исцелять только прикосновением рук! Это ли не мечта человека?! Исцелять, даруя другим возможность жить!
– Эллис, твои идеи – великолепны! В этом проекте мы сможем задействовать на постоянной основе десятки миллионов жителей мегарегионов! – сказал Макс и, немного подумав, добавил: – Мне вдруг показалось, что этот проект важен не только для них, он имеет огромное значение и для меня лично, Эллис! – Макс с благодарностью глядел на неё. – Несмотря на твоё физическое отсутствие, я всегда ощущаю твою поддержку! Спасибо тебе!
«Эллис» тоже смотрела на него, не отрываясь. О чём она думала в этот момент? Никто и никогда не узнает! Прощаясь с Максом, она лишь произнесла:
– Всегда помни, Макс! Ты нужен людям внизу! Ты за них в ответе!
* * *
Южноамериканский офис Макса. Лето 2032 года.
Её сферическое изображение появилось неожиданно за его спиной. Он стоял и задумчиво смотрел в огромное окно. Ему по-прежнему нравилось находиться на «вершине пирамиды» в одиночестве, занимая её самый верхний этаж. Его высокий рост дополнялся крепкой спортивной фигурой.
– Добрый день, Макс! – с улыбкой и, как могло показаться стороннему наблюдателю, нежностью в голосе произнесла приветствие «Эллис». – Ты меня заждался?!
– Я всегда жду и всегда рад нашему общению, Эллис!
Говоря эти слова, Макс повернулся к ней с улыбкой жизнерадостного человека. И его лицо! Оно было гладко выбритым с почти незаметными морщинами. Макс выглядел посвежевшим и помолодевшим.
– А я, в свою очередь, Макс, рада видеть тебя таким, как в лучшие наши годы! – «она» вполне искренне произнесла комплимент, наблюдая его безупречный внешний вид.
– Не совсем согласен с тобою, Эллис, потому что наши лучшие годы ещё впереди!
Он тактично поправил «её» и, дипломатично показав рукой на кресло рядом, предложил «сесть».
– Благодарю, Макс!
«Эллис» охотно приняла предложение, и её сферическое изображение «уселось» в кресло напротив кресла, в которое после этого «приземлился» Макс.
– Итак! Мы проделали огромную подготовительную работу и готовы к новому учебному году! Мы же готовы к новому учебному году, Эллис? – на всякий случай переспросил её Макс.
– Без сомнений, Макс! Все алгоритмы проработаны компьютерным интеллектом, в том числе устранены шероховатости прошлого года. Все желающие, а их количество я даже не буду называть вслух, потому что это просто неприличное астрономическое число, с нетерпением ждут начала занятий! Я не говорю сейчас про энтузиазм молодёжи, даже люди уже преклонного возраста рвутся постигать основы исцеления! Макс, ты запустил механизм, наполненный энергией космоса! – «Эллис» рассыпалась в комплиментах, и, похоже, «ей» самой это нравилось.
– Как обстоят дела на стационарных постах наблюдения? Мы сможем проводить систематическое размещение на них лучших студентов? – Макс не хотел упустить ни одной детали, которая могла впоследствии омрачить большой праздник.
– Стационарные посты наблюдения примут первых жильцов точно по разработанному графику, Макс! – «Эллис» продолжала вести успокоительные беседы, хотя понимала, что Макс задаёт вопросы скорее для приличия. – Более того, согласно нашим договорённостям, в качестве наблюдателей приглашены сотни жителей разных городов с других континентов! – «Эллис» вывела сферическое изображение списков приглашённых, чтобы Макс мог лично их просмотреть.
– Пекин! Сеул! Дели! Москва! Хорошая работа и прекрасный выбор, Эллис! – довольный Макс не скрывал своих эмоций, почти по-детски радуясь.
– Да, Макс! Сама не ожидала! – ответила «Эллис» с едва заметным сарказмом, хорошо понимая, что эти нотки в её голосе сейчас заметить он не в состоянии.
Глава 5. Избавление
Егор договорился с младшим братом об утренней встрече рядом с больницей, в которой находилась на лечении мама. Будучи в салоне такси, окрылённый мыслью о возможном её исцелении, он не обращал внимания на тупую боль после операции. «Мама, мамочка!» – проносился в его голове её светлый образ. Он не стал дожидаться полной парковки такси в предусмотренном месте около корпусов больницы, пожелав выйти немного раньше. Он почти побежал, увидев возле входа в знакомое здание младшего брата.
– Ефим, молодец! Это мамины любимые цветы! – радостно крикнул он, приближаясь к брату и наблюдая, как тот аккуратно держит букет красных роз.
– Егор! Я еле тебя дождался! – сказал в ответ Ефим, посмотрев сначала на брата, затем на букет, и отдал его Егору. – Держи, виновник торжества! – немного иронично произнёс он.
Братья, «преисполненные» оптимизмом от скорейшей встречи с мамой, улыбаясь друг другу и её незримому образу, «влетели» в палату. Вбежавший первым Егор так неожиданно остановился на пороге, что следовавший за ним Ефим врезался в спину брата. Пустая койка, на которой ещё вчера находилась мама, была расправлена, на ней полностью отсутствовало постельное бельё, лежащее теперь кучей на полу и «перечёркнутое» буквой «Х» красной краской.
– Егор?! Как же так?! Я же вчера с ней разговаривал! Я обещал маме, что всё будет хорошо! Что ты нашёл деньги на первый этап лечения, и она обязательно поправится!
Ефим непонимающим взглядом смотрел на старшего брата, на его глазах проступили слёзы, а Егор всё отчётливее осознавал надвигающуюся страшную неизбежность.
– Фим, брат, прости! – выкрикнул наконец Егор, обняв и прижав к себе брата. – Фим, это я, понимаешь, я виноват! Я долго тянул с операцией! Если бы… – Егор не смог договорить, потому что Ефим начал кричать: «Нет! Нет!», после чего разрыдался на плече у старшего брата.
Они так и стояли, обнявшись и плача, и казалось, в этот миг сама природа, сопереживая их утрате и горю, разразилась за окном таким неожиданным и мощным московским ливнем.
* * *
– Это что ещё за трогательные обнимашки в моём отделении?! – раздался красивый женский голос, не лишённый строгости и власти, и Егор, повернувший голову в сторону открытой двери, увидел в коридоре рядом с палатой, безусловно, яркую женщину средних лет в белом халате. Она не просто была хороша собою, она словно являлась живым олицетворением всего положительного и «живого», чего всегда хватало с избытком в «человеческой» медицине.
Женщина уверенно шагнула в палату и, быстро оценив ситуацию, спросила:
– Ваши удостоверения личности?
Она держала в руках небольшое устройство, «планшет», который стремительно предоставил ей затребованную информацию.
– Так, понятно! Егор Евгеньевич! Ефим Евгеньевич! Братья, что ли?! – она с интересом продолжала разглядывать парней.
– Да! Я Егор, а это Ефим! – Егор вытер слёзы и, сделав над собой усилие, ответил. Ефим же, в отличие от старшего брата, отвернул своё лицо в другую сторону от вошедшей женщины.
– У вас что, семейная традиция такая: всем мужчинам давать имена с одной заглавной буквой?! – неожиданно спокойно поинтересовалась она, поглядывая в свой «планшет».
– Что-то вроде этого! – лишь смог произнести Егор, который не понимал смысла её вопросов. Он хотел было начать неприятный разговор, но женщина опередила его.
– Понятно! – сказала она так, что по её лицу невозможно было определить ни её настроения, ни смысла задаваемых ею вопросов. – Да! Я же забыла представиться, меня зовут Мария Павловна! Я – заведующая отделением интенсивной терапии, – добавила она. – И мне не совсем понятно, почему без моего разрешения в моём отделении проводится влажная уборка?! – продолжила она спокойным и одновременно стальным голосом, но совершенно беззлобно.
– Понимаете, Мария Павловна, наша мама лежала в этой палате, здесь! Мы с братом пришли её навестить, но увидели только это! – Егор указал на «сиротливо» пустующий каркас кровати, не находя в себе сил продолжить объяснение.
– Это я как раз понимаю! – ответила ему Мария Павловна всё тем же «стальным» голосом. – Я вот другого понять не могу: почему вы до сих пор маму свою не навестили?! – сказав это, она спокойно продолжала смотреть на изумлённых братьев. – Я говорю, вы маму свою пойдёте навещать или будете ждать, пока эти красивые цветы завянут?! Мама ваша переведена в другое отделение для выздоравливающих.
– Я не совсем понимаю, а как же этот знак?! – произнёс Егор с уже прояснившимся лицом, указывая на сваленную в кучу постель на полу.
– Что тут может быть не понятно?! – Мария Павловна тоже оглядела «кучу». – Повторное использование постели, на которой находился наш пациент, не предусмотрено, и она подлежит термическому уничтожению! – сказала мягко женщина, пожав плечами, после чего вновь посмотрела в свой «планшет» и уже опять стальным голосом добавила: – Всё, соколы ясные, быстро освобождаем палату, мне срочно нового «тяжёлого» пациента нужно заселять!
* * *
И вновь, будто не было нескольких страшных минут скорби, братья «летели» в другое крыло корпуса на встречу с мамой. И вновь они улыбались друг другу и её незримому образу, переспрашивая дорогу у проходящего мимо персонала и больных. Парни вбежали в её новую палату, а увидев её сидящей на койке, радостно закричали: «Мама! Мама!», перепугав больных, лежащих рядом с ней на других койках.
– Мальчики мои! Егорушка! Ефимушка! – с любовью и радостью в голосе мама протянула к ним руки, и сыновья аккуратно одновременно обняли её. Затем парни внимательно осмотрели маму, а Егор протянул ей букет роз.
– Мам! Ты чудесно выглядишь! – сказал Егор, отметив про себя, что за долгое время её лицо впервые посетил здоровый румянец, вернувший маме былую красоту. – Но как?!
– Мальчики! Я и сама ничего толком не поняла! Вчера вечером мне сообщили, что какая-то международная корпорация с длинным и сложным названием полностью оплатила курс моего лечения! И ещё они прислали мне своё самое современное лекарство, которое я вчера приняла! А сегодня утром после обследования меня признали здоровой и перевели сюда! – мама пожала плечами, показывая своё искреннее недоумение по поводу чудесного исцеления. – Я так была шокирована стремительностью всех событий, что позабыла отправить вам сообщение!
– Мам! Какая международная корпорация?! Может, наша?! – обратившись сначала к маме, Егор затем посмотрел на Ефима. – Ты что-нибудь понимаешь?! Вот и я нет!
– Международная, сынок! Подожди! У меня данные отправителя остались: «От главы Maxworld Robotics Corporation», – не совсем уверенно произнесла вслух мама, посмотрев с немного виноватой улыбкой на старшего сына.
– Вот теперь, Егор, и я тоже запутался! А как же… – Ефим посмотрел на старшего брата, желая добавить ещё фразу, но, вспомнив про данное ему обещание хранить втайне от мамы историю про операцию, замолчал.
Удивлённые братья смотрели друг на друга, каждый думая о своём: Ефиму было обидно за Егора, который согласился на ставшую уже бесполезной операцию, а Егор вспомнил о своём вступительном тесте, отправленном в спасшую маме жизнь корпорацию.
Повисшую тишину нарушило сообщение, пришедшее на фоносфер Егора и услышанное всеми членами семьи, заставив их в очередной раз удивлённо переглянуться: «От главы Maxworld Robotics Corporation».
– Егор! – Ефим посмотрел на старшего брата, показывая на фоносфер. – Кажется, брат, нам всем хочется прослушать поступившее тебе сообщение! – произнёс он, улыбаясь.
– Приветствую, Егор! Меня зовут Макс, и от лица возглавляемой мною корпорации спешу поздравить Вас с зачислением в нашу южноамериканскую академию! Если Вы уже готовы отправиться в незабываемое путешествие в сердце лесов Амазонии, то транспорт корпорации к Вашим услугам! И, конечно, очень рад за Вашу маму! До встречи! – сферическое изображение «Макса», проговорив немного пафосную речь, исчезло, оставив семью в полном недоумении.
– «Сердце лесов Амазонии»?! – Ефим, пересказав фразу, вопросительно посмотрел на старшего брата.
– «Южноамериканская академия»?! – в мамином взгляде, устремлённом на Егора, вопросов было не меньше.
– Мам, хотел тебе раньше рассказать, но как-то не до этого было. Так, наудачу, прошёл тестирование. А они, получается, даже тебя «на ноги» поставили?! – задумчиво произнёс Егор.
– Так ты летишь, брат?! – с надеждой в голосе спросил Ефим, «горящими» глазами глядя на Егора.
– Что? Нет! – ответил Егор, на секунду задумавшись, словно не допуская и отбрасывая саму возможность своего отлёта сейчас. – Я не оставлю тебя и маму!
– Брат! Такой шанс выпадает раз в жизни! Понимаешь! Мам?! – Ефим посмотрел на неё взглядом, полным мольбы, зная, что только она могла в этот миг сказать Егору те самые слова, подарив ему право обрести своё счастье.
– Ефимушка прав, сынок! Тебе непременно нужно лететь! О нас не беспокойся, худшее уже позади!
Мама спокойным голосом дала старшему сыну напутствие в дальний путь. Егор ничего не ответил им, но Ефим, зная характер брата, понял, что отсутствие возражений уже являлось добрым знаком его согласия с головокружительными переменами в жизни. После чего братья ещё больше часа весело общались с мамой, пока их визит не прервала вошедшая в палату дежурная медсестра.
* * *
Мария Павловна являлась человеком особенным даже в специфичной среде врачей, и, обладая колоссальной энергетикой и несгибаемой верой в исцеление, она вызывала у своих коллег, подчинённых и пациентов сложное, смешанное чувство страха, уважения и любви.
Она не любила называть поступающих пациентов «больными», неустанно повторяя им об этом своим прекрасным и одновременно «стальным» голосом: «Как только Вы переступили порог моего отделения, забудьте про слово «больной», потому что с этого момента Вы – выздоравливающий!» При этом Мария Павловна словно отдавала часть своей неповторимой, «бьющей через край» энергии уставшим и потерявшим надежду на излечение людям.
Другой её отличительной особенностью было неприятие почти на уровне физиологии хирургического вмешательства в организм человека. «Только терапия!» – неустанно повторяла она, и, что самое удивительное, ей удавалось излечить и вернуть к жизни подавляющее большинство поступающих пациентов, часть из которых считались «безнадёжными» и «списывались» её коллегами-врачами.
В редкие минуты отдыха Мария Павловна любила постоять в одиночестве возле окна, из которого открывался живописный вид парковой зоны больницы. Вот и сегодня, проходя по знакомому коридору, она ненароком «бросила» свой взор через окно, увидав уже знакомых ей парней, которые в той самой парковой зоне то ли прыгали, то ли танцевали, радостно обнявшись друг с другом. «А! Егор и Ефим Евгеньевичи!» – вслух, улыбнувшись, произнесла она, – и от её строгости во взгляде не осталось и следа.
Мария Павловна остановилась и с умилением и почти материнской любовью продолжала разглядывать прыгающих от радости и кричащих «Да! Да!» братьев, пока наконец не сказала со вздохом, думая о чём-то своём: «Ох уж эти мальчишки!»
В этот миг бесконечность её минутки слабости была грубо прервана шаркающим звуком приближающихся шагов, вернувших Марию Павловну в грустную реальность. Её лицо вновь наполнилось строгостью и властностью, когда она повернула его к идущему ей навстречу пациенту – пожилому мужчине.
– Ваша фамилия, господин выздоравливающий?! – спросила она спокойным, но стальным тоном, от которого мужчина замер на месте.
