Александр Долинин
Колдун Его Величества
В голосе подруги я почему-то ясно расслышал сожаление. Или жалость ко мне?.. Тогда не понял… «…А ведь совсем не хочется уходить с крыльца, отпускать его в ночь одного… Но и стоять здесь до утра невозможно… Этот студент, замечательный он парень все-таки… Как назло, сегодня нельзя, правда, жаль…» Все ее мысленные переживания я ощутил в одно мгновение, словно свои собственные.
Она отперла дверь, мимолетно чмокнула меня в щеку и скрылась в доме, оставив после себя легкий аромат духов. Ее любимый (по крайней мере, тогда) парфюм назывался «Опиум». А мне оставалось только развернуться и пойти обратно, по тем же темным улицам, пытаясь разобраться в своих ощущениях.
Вот как раз после той ночной прогулки я и начал все чаще и чаще сталкиваться с необъяснимыми на первый взгляд событиями…
Подойдя к гостинице, я не увидел швейцара на обычном месте – смена кончилась, что ли? Надеюсь, у них здесь нет милой привычки запирать входные двери на ночь?
Нет, с этим все в порядке – нажимаю на ручку, тяну массивную створку на себя и вхожу в затемненный холл. Полусонный портье за стойкой вскакивает и протягивает мне ключ от номера.
– Как погуляли? – он пытается быть учтивым даже посреди ночи.
– Удачно… Сделайте мне в номер чайник кипятка, чайник с заваркой и чашку. Больше ничего не нужно.
– Понял вас, все будет через пять минут!
Когда вхожу в номер, смотрю на часы – половина первого. Сейчас нужно побыстрее лечь спать, только сначала компресс на глаза сделаю. И ствол револьвера прочищу, это недолго…
Как и было обещано, через пять минут горничная (со слегка растрепанными волосами) принесла небольшой поднос.
– Сюда поставьте, на столик у кровати…
В номере есть еще стол побольше, но мне он без надобности.
Наряд у этой горничной точно такой же, как и у первой, но лицо мне нравится больше – оно добрее, что ли. Разве что заметно – очень устала… Одной секунды достаточно, чтобы считать с хорошо заметной в неярком свете ауры всю личную информацию: отец – мастер по металлу, зарабатывает немного, мать сильно болеет, есть два младших брата. Работа здесь ей не нравится, так как часто приходится делать… то, о чем она не может никому рассказать, чтобы не позорить семью. Но девушка надеется, что ей удастся как-нибудь вырваться отсюда и найти другое занятие, за которое не нужно краснеть.
– Спасибо, идите отдыхать, вас сегодня больше никто из постояльцев не вызовет.
Удивленно посмотрев на меня, она выходит, и кажется, что за дверью раздается явный вздох облегчения. Нет, что-то совсем не просто с этой гостиницей… Впрочем, пока ничего плохого тут со мной не случилось.
Быстро ополоснувшись в ванне, ложусь на кровать и кладу на глаза смоченные заваркой ватные комочки. Это поможет вернуть себе здоровый вид к утру. Способ простой, можно сказать, примитивный, но позволяет обойтись без затрат магической энергии. Боль постепенно утихает, а я настраиваюсь на ранний подъем – выполнение основной задачи никто не отменял.
В мое сознание опять пытаются пролезть непонятные фразы, но я их сразу блокирую. Нет, это не последствия приема алкоголя, как вы могли подумать – этим вечером мы с Дианой вообще не пили спиртного. Все гораздо сложнее…
Дело в том, что наш мир – не единственный, в котором есть жизнь. Множество миров существует «бок о бок», одновременно, и в то же время не пересекаясь. Широкой публике не известны подробности, и праздных разговоров на эту тему вы никогда не услышите. Но есть целые отделы научников, которые посвятили данному делу свою жизнь.
Представьте себе линейку, в начале которой находятся нормальные люди, в конце шкалы – абсолютные психи. А «чувствующие» – где-то на очень тонкой границе между ними.
Обычные люди живут своей жизнью, в которой никогда не происходит необъяснимых явлений. Им даже не приходится сомневаться по тому или иному поводу. В лечебницах оказываются те, у кого видения из других миров полностью замещают собой наш. Персонал заботливо подсовывает им листы бумаги и карандаши, на которых пациенты фиксируют свои видения. Потом эти листы столь же заботливо собирают, сортируют и отправляют научникам. (Подозреваю, что в лечебницах есть особые палаты и для самих же высоколобых академиков, только нам об этом не рассказывают, ха-ха!..) Зачем? Когда-то я тоже задал этот вопрос, и мне показали картинки, нарисованные разными людьми, но совпадающие до самых крошечных мелочей. Причем эти люди не то чтобы никогда не были знакомы между собой – они жили в разных странах, в разное время и на противоположных сторонах земного шара. А научники дали заключение, что изображенные на этих рисунках предметы не были описаны ни в одной из книг, и вообще не могут относиться к нашей реальности. Вот так…
Поэтому и собирают любые данные, подвергая их анализу и обработке, чтобы составить как можно более подробную картотеку соседних (и не только) миров. А также кое-каких сущностей, способных перемещаться между ними. Некоторые из них очень неприятны и способны обеспечить вам массу проблем – как в психическом, там и чисто физическом плане.
Так что возникающие в моем сознании непонятные фразы и картинки – всего лишь отрывочная информация, «эхо» из других миров. Если научиться использовать все это для работы – есть шанс стать «ловцом». Хотя у профессионального «ловца» должно быть много и других навыков, перечисление которых займет время до самого утра.
Те, у кого образы из соседних миров могут сформировать цельную, законченную картинку, часто становятся писателями или художниками. Только вот от многих «произведений» мне просто жутко, несмотря на всю специальную подготовку. Например, как вам понравится описание взрывного устройства размером с большой чемодан, с помощью которого можно превратить в пар половину большого города? Или картинки со светящимися в темноте растениями, огромными зубастыми монстрами или сухопутными осьминогами, пьющими кровь у неосторожных путников? Вот то-то и оно…
Фразы, которые я сегодня слышал, всего лишь показывали, что чувствительность у меня в норме. Гораздо хуже, если они надолго пропадут – тогда мне нужно будет срочно проверить себя другими методами. А вот если информация начнет идти непрерывно и неконтролируемо – это будет что-то вроде звона тревожного колокола… Либо преграда между мирами в данном месте сильно истончилась, либо уже пора на отдых в небольшую больничную палату, стены которой обиты мягким материалом… Мое занятие напоминает непрерывный бег по лезвию острейшего ножа, где нельзя остановиться, чтобы перевести дыхание, невозможно спрыгнуть в сторону, потому что упадешь на другое лезвие… Кстати, о лезвиях… Утром побриться нужно…
Проснуться удалось за несколько минут до жужжания будильника в часах. Значит, я в норме – если не так, то пришлось бы срочно проделывать некоторые упражнения для приведения себя в должную форму.
Наскоро побрившись и умывшись, одеваюсь так же, как вчера, только рубашку выбираю попроще – еще неизвестно, сколько на аэрополе торчать придется, за день пропотею весь. Завтраком пренебрегаю, рассчитывая сориентироваться там, уже на месте – ведь как-то должны кормить и летунов, и наземный персонал, пассажиров, в конце концов? Минимум какой-то буфетерий с кофием и пирожками должен быть, очень на это надеюсь…
Проскочив мимо стойки портье, брякаю ключ с шаром перед ним, отчего парень аж подскакивает, и выхожу на улицу. Да, время без пяти семь, в самый раз. Только успеваю дойти до нужного места, как из-за поворота выезжает длинный омнибус зеленого цвета, явно с военным народом внутри. Возле меня стоят несколько человек в одежде с эмблемами, позволяющими определить их как специалистов-наземников, и я решаю войти в транспорт вместе с ними. Двери есть как в начале фургона, так и в конце, но открывается только задняя, куда наша группа и устремляется. Я поднимаюсь в салон последним, но меня решительно останавливает бдительный контролер с нашивками унтера:
– Извините, господин, но этот омнибус только для персонала аэрополя!
Вытащив из кармана свой «вездеходный» пропуск, показываю ему картонку, скрыв ее в ладони от других пассажиров. Унтер аж вытягивается передо мной:
– Все ясно, проходите вперед, пожалуйста!..
Шагнув в проход между рядами поперечных сидений, замечаю впереди, на сиденье позади водительского места, отделенного от салона перегородкой, Диану, которая приглашающе машет мне рукой. Замечательно, прохожу вперед, сопровождаемый любопытными взглядами остальных пассажиров. Садясь рядом с летуньей, делаю правой рукой почти незаметный жест и шепчу короткое заклинание. Через несколько мгновений все пассажиры, и контролер тоже, будут спать, нефиг им на нас таращиться. А водитель со своего места все равно ничего не увидит.
– Привет, – шепчет девушка, оглядывается на сцену под названием «спящие красавцы» и целует меня в щеку. – Выспался?
– Почти…
– Я тоже «почти». Можно рядышком к тебе пристроюсь?
Она сидит со стороны окна, поставив свою летную сумку к борту, шлем висит на крючке под багажной полкой. Диана обхватывает мою руку и склоняет голову ко мне на плечо, после чего расслабленно закрывает глаза. Я чувствую, как от нее начинает исходить ощущение спокойствия, даже умиротворения. Не могу удержаться и начинаю тихонько поглаживать ее колено, перебирая пальцами складки на грубой ткани форменных штанов. Она молча берет мою руку и передвигает повыше, на бедро, затем накрывает своей ладонью. Все нормально, спи, милая…
Водитель не торопился, поэтому ехать пришлось минут сорок. Наконец, омнибус затормозил на контрольном пункте, громко заскрипев тормозами. Открылись обе двери – как передняя, так и задняя, через которую в салон забрался еще один унтер, на этот раз с большой красной повязкой на левом плече. Все пассажиры, которых я успел разбудить другим заклинанием несколько минут назад, стали показывать ему свои личные жетоны. Контролер кивнул летунье, узнав ее, и вопросительно посмотрел на меня. Но стоило показать ему грозную бумагу, как он мгновенно утратил интерес к моей персоне и выскочил из омнибуса. Ясно, сейчас из своей будки начальству станет названивать – мол, прибыл какой-то непонятный персонаж с пропуском из самого что ни на есть высокого штаба. Фигня, прорвемся…
На краю поля, возле длинного здания, выстроенного в один этаж, но с башенкой в середине, наш транспорт наконец остановился, и пассажиры начали выходить, кучкуясь сообразно их специальностям, как я понял.
– Мне сейчас туда, на Вышку нужно. Задание получить, карту и все такое, – сообщила летунья. – Подождешь здесь?
– Да вот на углу, в беседке присяду, или рядом постою, сколько нужно. А если кто появится из офицеров – попрошу до стоянки аппаратов проводить.
– Тогда я побежала!..
Я уже почти дошел неспешным шагом до беседки, когда услышал позади голос:
– Разрешите ваши документы, попрошу!..
Обернувшись, вижу офицера в звании поручика, на лице которого явно виднелась принадлежность к Особому отделу. Все ясно, бдит «коллега», скорее всего, ему-то и позвонил дежурный на воротах.
– Пожалуйста, можете ознакомиться, – протягиваю ему бумагу с грозными печатями и подписью самого высокого начальства.
Тем не менее он снова спрашивает:
– Что у вас еще есть?
Да без проблем… Достаю из другого кармана свой жетон и протягиваю ладонь к проверяющему. Тот касается металла, чуть отдергивает пальцы и сразу же меняет выражение лица на гораздо более дружелюбное.
– Поручик Тишков! Готов оказать вам любое содействие!..
Забрав у него пропуск, говорю:
– Проводите меня к стоянке, где сейчас находится «Дракон», его должны готовить к вылету.
– Пойдемте, это довольно далеко, может, транспорт вызвать?
– Не нужно, по дороге объясните мне, что здесь у вас и как…
Мы шли рядом, и местный безопасник рассказывал о том, как поставлена служба охраны.
– Стоянка воздушных судов патрулируется круглосуточно, ночью количество постов удваивается. «Драконов» вообще охраняем так, что мышь не проберется. Причем в буквальном смысле – техника сложная, движители на земле все время заглушками прикрыты, крышки люков на замках… Постороннему что-то туда подсунуть – вряд ли получится.
Поручик уверенно оперировал техническими терминами, значит, достаточно компетентен в местных реалиях.
– Что скажете насчет персонала?
– Все три аппарата обслуживает одна бригада. Если что сложное – тогда уж из столицы приезжают, специально обученные ремонту, мы их телеграфом вызываем. А для подготовки и наших хватает – протереть, посмотреть, заправить, движитель раскрутить… У каждой летуньи – свой аппарат, чтобы знала его особенности. У них ведь индивидуальный характер…
Он посмотрел на мою реакцию, я согласно кивнул. Что есть, то есть – мой личный опыт это подтверждает. Это разве что несведущему кажется, что все машины одинаковые. Но ладно, сейчас не до посторонних разговоров.
– Кто проверяет бортовые устройства?
– Та же бригада и проверяет. Сейчас придем на стоянку, сами на них и посмотрите, как все делается.
В паре сотен метров впереди уже виднелся «Дракон», под брюхом которого уже начал неторопливо копошиться наземный персонал аэрополя. Никаких других аппаратов я не заметил.
– Здесь всегда так пусто?
– Раньше здесь их три стояло, сейчас – сами понимаете…
– А дирижабли где размещаются?
– Так своих у нас нет, только транзитные прилетают. Вышки для них с другой стороны поля, во-он там, видите?
Да, примерно в двух километрах вдали я заметил пару ажурных сооружений.
– Туда они и причаливают, а здесь – только для аппаратов тяжелее воздуха. Им ведь длинная полоса нужна, и не приведи Хранитель за что-то зацепиться на взлете или посадке. Вон как раз землю осматривают!
В указанном направлении виднелась цепочка медленно идущих вдоль широкой серой полосы солдат, иногда поднимающих что-то и складывающих в мешки.
– Мусор убирают, чтобы в движитель не попал. И ворон гоняют соколами, так что все строго, как предписано.
– В те два раза все было без отклонений?
– Абсолютно, я ведь каждый вылет контролирую лично. Дирижабли – это так, ерунда, они медленно ползут… Ну, по сравнению с аппаратами, конечно. Им проще – они камнем не падают, разве что совсем тяжелая авария получится… Но это редко бывает, а у нас – ни разу!
Наконец, мы пришли на стоянку, и я смог рассмотреть это металлическое чудо вблизи, и даже потрогать руками. Тут есть чему поудивляться, вряд ли кто возьмется спорить на данную тему. Острый нос с чуть приоткрытым «клювом», стеклянные окна в отсеке для управляющего «Драконом» летуна, блестящие крылья, развернутые над головой чуть ли не в треть круга, высокий хвост с двумя рулевыми плоскостями, закрепленными под острыми углами к вертикали…
– Я осмотрю аппарат, вы не возражаете?
– Работайте, а я пока с нашими механиками переговорю…
Поручик подошел к старшему из группы обслуживания, а я достал из кармана небольшую коробочку и расправил тонкие «усики», торчавшие из ее верхней грани. Помните, я как-то упоминал бег по лесу? Так вот, тогда мы искали излучатели в лесу, для тренировки, а сейчас я проделывал это же здесь, в поисках какого-нибудь «маячка», который не входил в оборудование этого летательного аппарата. Индикатор также мог показать присутствие любого магического артефакта.
Я ходил под крыльями и брюхом металлического монстра, заглядывал во все места, куда только было возможно – устройство молчало. Для проверки пришлось поднести его к месту, где под пиджаком висела кобура – кристалл на индикаторе засиял ярким красным светом. Работает, значит… Возле кабины кристалл начал прерывисто мигать – артефакты есть, но сейчас не активированы. Ясно, будем ждать летунью, пусть проверяет свои навороченные показометры, а я буду смотреть, как отреагирует на ее действия индикатор.
– Нашли что-нибудь? – подошел ко мне безопасник.
– Нет, на корпусе и крыльях все чисто. Кабину буду проверять чуть позже, совместно…
– Да вот она как раз и едет! – поручик меня понял с полуслова.
Интересно, что в роли транспорта сейчас выступала велоповозка – впереди было сиденье с двумя колесами по бокам, позади возвышался «движитель» – солдат, крутивший педали. А что, не на лошадях же тут кататься, в самом деле! Попадет еще свежий навоз куда не надо…
С диванчика «солдатоцикла» грациозно поднялась Диана, и безопасник мгновенно стал сама любезность:
– Рад видеть вас в добром здравии, уважаемая Диана Даниловна!
– И я тоже, господин поручик! Все спокойно, никто не пытается откручивать лишние детали от моей птички?
– Все спокойно, даже мухи не летают!
– Отлично, тогда я начинаю подготовку. Груз должны подвезти буквально с минуты на минуту.
Сначала девушка берет лист картона, карандаш и в сопровождении наземника начинает обходить крылатое чудовище по кругу, делая отметки в разграфленном бланке. Судя по выражению их лиц, никаких замечаний к работе команды нет.
Затем летунья идет к хлипкой на вид металлической лесенке, прислоненной к борту «Дракона» возле кабины. Боковое стекло и часть борта откинуты в сторону, образуя дверцу, через которую Диана привычно забирается в чрево аппарата. Усевшись поудобнее, она приглашающе машет мне рукой, чтобы я поднимался к ней.
– Ух ты, сколько тут всего! – Моя реакция совершенно искренняя. – А пассажиров не берешь, случайно? Всю жизнь полетать хотел…
– Здесь позади есть место для одного пассажира, только сейчас кресло снято, чтобы лишний вес не возить. Туда мешки с самой важной почтой привязываем. Кстати, смотри – как раз ее и везут.
К стоянке приближался грузовой безлошадный экипаж, изрыгающий клубы густого дыма. В его кузове были грудой свалены мешки, коробки и сидели двое солдат.
– Тогда я сейчас всю эту кучу проверю, когда ее грузить начнут, это нормально?
– Вполне, безопасник поможет, если что. А я пока тут делами займусь как раз…
Она начала делать очередные отметки на бланке, и мне пришлось спуститься и подойти к грузчикам, рядом с которыми уже стоял поручик.
– Я хочу проверить груз, вы не против?
– Делайте все, что сочтете нужным.
Отлично, командую солдатам:
– Начинайте погрузку, а я буду проверять мешки и коробки, ясно?
Они кивают, и начинается работа: один солдат достает из кузова мешок, я тщательно проверяю его своим индикатором, затем другой относит его к брюху «Дракона», где открыт грузовой люк. Там груз укладывает специалист из наземной команды, наверное, сообразуясь с весом багажа. Ну точно – какие-то мешки и коробки он укладывает ближе к носу, другие – в сторону хвоста. Наконец, остается только один большой мешок, маркированный чередующимися желто-красными полосами и толстым цилиндром сверху. Длиной эта черная хреновина около полуметра, толщиной примерно с кулак, из торца выступает широкая прямоугольная скоба. Вы еще не поняли? Это и есть мешок со «специальной почтой», а сверху на нем закреплено устройство для его ликвидации при угрозе захвата. Достаточно сильно дернуть эту скобу, а потом отбросить мешок как можно дальше от себя. Почему? Да потому что через пять секунд при горении запала разовьется температура, способная расплавить сталь в радиусе пары метров. Не успел отбежать – сам виноват, короче говоря. Причем никакой магии, только чистая химия. Поэтому и заклинаниями погасить этот огонь не получается – нам про это рассказывали.
Особо важный мешок наземник несет в сторону кабины и с еле слышными матерками затаскивает его вверх по лесенке. После примерно минутного копошения там он спускается, и наверх поднимается безопасник, держащий в руке папку с листом бумаги.
– Все, теперь за груз отвечаете вы!
Летунья расписывается на паре бланков, один из которых забирает поручик. После того, как Тишков спускается вниз, на место возле кабины поднимаюсь я.
– Ну что, все свои таинственные приборы осмотрела?
– Какие же они «таинственные»? Ты лучше меня знаешь, как они устроены!
Как ни странно, но она права – моя первая специальность как раз и заключалась в том, чтобы разрабатывать подобные устройства – синтез электричества и магии.
– Ладно, давай теперь поработаем вместе… Ты будешь по очереди включать приборы, а я их все проверю своей коробочкой. Ты ведь не возражаешь?
– Нет. Только давай не тяни, мне уже разрешение на вылет дали…
Она подключает провод от своего шлема к коробке на боку кабины и щелкает рычажком. Индикатор в моей руке послушно мигает синим огоньком.
– Хорошо, давай следующий!..
Летунья включает следующий прибор, и все повторяется. Потом еще, еще… Когда включены все приборы, стенки кабины напоминают ночное небо с группами звездочек.
– У меня все, слезай!
– А вот это что? – показываю я на прикрытую решетчатым колпаком оранжевую сферу диаметром дюйма в три.
– Устройство аварийной посадки, на случай, если что-то с движителями случится. Еще что-нибудь проверять будешь?
– Только тебя…
Нежно проведя пальцами по ее щеке, поворачиваюсь, чтобы слезть вниз. Она придерживает мою руку на борту кабины:
– Когда вернусь, мы обязательно поговорим! Жди меня!
– Жду!..
Я соскакиваю на землю, и наземники тут же убирают лестницу, оттащив ее в сторону. Все мы быстро заскакиваем в грузовоз, оглянувшись, вижу, как Диана захлопывает створки люка. Когда мы проехали примерно половину расстояния до Вышки, позади раздался нарастающий свист – это запускались движители «Дракона». Жуткий звук, если честно…
Безопасник сопровождает меня, когда мы поднимаемся на самый верх Вышки, где расположена застекленная веранда. Там стоят два офицера – еще один поручик и капитан. Старший как раз наклонился к черной коробке, стоявшей на столе рядом с массивным телефоном, и говорил:
– …Я Вышка, как прошел запуск?
– Вышка, я Стрела-три, запуск удачный, разрешите взлетать! – раздался из переговорного устройства громкий голос Дианы, сопровождаемый гудящим шумом.
– Стрела-три, я Вышка, выруливайте на полосу, взлет по готовности!
– Принято!..
Закончив переговоры, он поворачивается к нам с очень недовольным видом.
– Во время полетов посторонним здесь находиться запрещено, немедленно покиньте…
Я тут же вытянул вперед руку, в которой держал свой всемогущий пропуск. Рассмотрев печати и подпись, капитан если и не подобрел, то немного сменил тон:
– Раз пришли, тогда встаньте вон туда и не мешайте, после будем разговаривать!..
Если начальник приказал, будем выполнять. Отхожу к прозрачной стене и вижу, что вдали «Дракон» уже вырулил в торец полосы и разворачивается. Звенящий гул движителей слышен даже здесь. Как она там сейчас все это выдерживает – не знаю…
– Вышка, я Стрела-три, взлетаю!
Гул усиливается, переходя в свист, аппарат рвется с места, очень быстро разгоняется и прямо напротив Вышки отрывается от полосы, уходя в небо под очень крутым углом. Грохот такой, что трясутся рамы и дребезжат стекла.
– Я Стрела-три, есть взлет, разворачиваюсь на восток.
– Принято, ждем доклада с границы зоны.
Пробормотав себе под нос: «Что ты с ней будешь делать, опять лихачит!..», капитан поворачивается ко мне:
– Разрешите представиться – старший по аэрополю капитан Негин! Как я понимаю, вы прибыли сюда нас проверять? И что удалось найти?
– Давайте сразу договоримся, капитан… Я прибыл сюда не «копать» под вас и не выискивать недостатки в несении службы. Меня попросили оказать помощь в расследовании дела о пропаже двух аппаратов. То, что я здесь увидел, никаких вопросов у меня не вызывает. К вам и наземникам претензий у меня нет. Весь груз я проверил лично, так что теперь отвечаю за полет наравне с вами. Но для того, чтобы можно было двигаться дальше, мне нужна консультация по некоторым вопросам. Например, хочу уточнить кое-что по устройству «Дракона».
Заметив, что капитан колеблется, тут же напоминаю ему:
– Уровень моего допуска вы видели сами. Если остались какие-то сомнения – можете позвонить в штаб, навести справки, там подтвердят мои полномочия. Договорились? – протягиваю ему руку.
– Договорились! – он крепко пожимает ее. – По устройству аппаратов могу проконсультировать вас лично. Во время обучения в Воздухоплавательной академии я изучал этот предмет и умею руководить действиями наземной команды. Что конкретно вас интересует?
– Многое… Когда летунья должна связаться с вами?
– Через… – он посмотрел на большой хронометр, стоящий на столе. – Двадцать минут. Затем она будет связываться с руководителями других аэрополей по маршруту. Когда совершит посадку в конечном пункте маршрута – оттуда нам отправят телеграмму. У нас в здании есть свой пункт дальней связи, оттуда сразу сообщат.
– А сколько примерно продлится полет?
– Пять часов, может быть, чуть больше или меньше – все зависит от направления ветра по пути следования.
– И куда она вылетела?
– Вы разве не знаете? Посадка должна произойти на аэрополе возле… – и тут он назвал город вблизи восточных границ Империи, куда поездом нужно было добираться неделю.
– Вот это скорость…
– Впечатляет, да?
– Весьма… Когда она вылетит обратно?
– Должна переночевать там, а утром вылететь сюда. Груз уже готов, так что ждать не нужно.
– Кстати, а сегодняшние мешки – откуда они?
– Вчера доставили таким же «Драконом» из столицы, он сразу улетел обратно. Из столицы сообщили, что приземлился благополучно. Теперь вы понимаете, почему важные документы перевозят по воздуху?
– А как же дирижабли?
– У них скорость только примерно в три раза больше, чем у поезда. И погода сильно влияет, ветра и дождей очень не любят. Про лед вообще молчу…
– Сколько горючего должно оставаться в запасе?
– У нее? Еще примерно на час полета. Столичный аппарат возвращается назад в тот же день потому, что полет длится всего три часа с половиной. Вот и успевает прилететь сюда, отдохнуть и вылететь обратно. К тому же на том маршруте аэрополей много, есть куда приземлиться в случае чего. У нас с этим сложнее, есть только одно место для посадки в середине маршрута. Поэтому и не рискуем.
– А почему аэрополе для таких аппаратов именно здесь построили? Чуть южнее ведь город побольше есть…
– Тут, чуть севернее, в болотах нефти много нашли, чуть ли не прямо ведрами черпать можно. Поэтому и решили построить недалеко от города нефтегонку, сейчас отсюда по железной дороге постоянно цистерны с керосином увозят, каждый день. Горючее здесь «под боком», получается, одной проблемой меньше.
Так мы беседовали еще некоторое время, пока из коробки на столе не раздался голос Дианы, сопровождаемый треском помех:
– Вышка, я Стрела-три, выхожу из вашей зоны.
– Стрела-три, я Вышка, удачного полета! Ждем завтра!
– До связи!..
Капитан повернулся ко мне:
– Все, теперь будем ждать дирижабль, он будет здесь… через три часа, если все хорошо. Не желаете ли выпить кофе или что-нибудь еще?
– Очень даже желаю, завтрака сегодня не получилось, если честно…
– Тогда пойдемте, у нас здесь неплохой буфет для персонала. К прибытию дирижабля из города обед привозят, для пассажиров.
– Очень удачно!.. Я подожду телеграмму о благополучном прибытии Дианы Даниловны в пункт назначения.
– Хорошо, можете посидеть в комнате ожидания, если хотите.
– Если вы не против, то на прибытие дирижабля я хочу посмотреть с Вышки.
Капитан понимающе улыбнулся:
– Хорошо, только не мешайте…
Я клятвенно поднял правую руку:
– Клянусь не мешать и не лезть с глупыми вопросами!.. – И опустив руку, добавил: – Потому что начну задавать их прямо сейчас…
Мы вчетвером спустились с Вышки и не торопясь пошли в сторону дальнего торца здания. Безопасник с поручиком приотстали, я так понял, что специально. Тем лучше для меня, не люблю лишних ушей рядом!
– Это чисто гражданские аппараты, или их можно использовать в военных целях?
– Вообще-то изначально это бо́мберы. Сейчас они используются для доставки особо срочных грузов, заодно и летуны тренируются, чтобы навыков не терять. Вы видели в кабине место для второго кресла? Там и размещается специалист-бомбометатель, у летуна и так забот хватает.
– Давно хочу спросить: а почему на таких грозных аппаратах, как «Драконы», летают только женщины?
– Уточню сразу – молодые женщины. Как ни странно, по результатам всех проверок оказалось, что у них меньше притупляется реакция после длительного полета. А посадка – это самое сложное, вы разве не знали?
– Да как-то не задумывался…
– К тому же места для пилота там не очень много, мужчине вашего роста будет неудобно. А представьте, что нужно просидеть там пять часов? К тому же отбор для обучения на летунов очень строгий, даже для полетов на дирижаблях. Я вот его не прошел, пришлось на специальность наземника учиться, – вздохнул капитан, явно выдав свою мечту.
– Я думал, там сила побольше нужна.
– На самом деле – нет, управлять легко, даже на большой скорости, важнее точность движений и аккуратность. Вот и получается, что в этом случае красота побеждает силу…
– Да вы романтик, капитан!
– Каждый день смотрю в небо и слышу женские голоса по переговорнику… Станешь тут романтиком… И тут еще Роза улетела и пропала…
– Это одна из тех двух летуний?
– Да, первой пропала Маргарита, через неделю – Роза…
Вот оно что… К этой пока неизвестной мне Розе начальник явно неравнодушен.
– Пока оставим эту тему, вернемся к аппаратам. Как быстро можно вооружить «Дракона»?
Капитан чуть помедлил с ответом, но потом все-таки сказал:
– Примерно за день, если всё будет в наличии.
– Где хранится это «всё»?
– В Арсенале, склады здесь недалеко, в лесу.
– Там ничего не пропадало, вы не в курсе?
– Нет, наш безопасник ежедневно с ними связывается, с таким же офицером по режиму. Лишних людей там не замечали, деревенские туда тоже не ходят, отучили.
– Какое может быть использовано оружие?
– В основном – бомбы, самых разных калибров. Груза аппарат поднимает до двухсот пудов, так что прикидывайте сами…
– А по другим воздухоплавательным аппаратам бить с него можно?
– Можно, есть капсулы со скорострелками, под крыльями прикручиваются. Но тогда летает меньше по времени в два раза. И стрелять удавалось разве что по дирижаблям – они здоровенные, промазать трудно. Скорость очень уж большая… Все, давайте лучше перекусим, хватит о делах!
Выбор напитков в буфетерии был невелик – квас, чай и кофе. Зато обилие свежей выпечки откровенно порадовало – давненько не попадалось таких замечательных домашних пирожков с ягодной начинкой. Радовались жизни чуть ли не полчаса, но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и мы с капитаном вернулись к обсуждению наших дел.
– А какое еще можете поставить вооружение?
– Метатели «Адского пламени», но это только в случае начала военных действий. Очень уж опасная штука, и специалист для их применения нужен опытный. Это на случай, когда у противника наземные перехватчики окажутся. Вы в курсе, что это такое?
– Знаю, изучал когда-то…
Я не стал дальше углубляться в данную тему. Наземные перехватчики предназначались для уничтожения любых вражеских воздушных аппаратов – хоть относительно медленно и невысоко летящих дирижаблей, хоть скоростных «Драконов». Эти перехватчики были разных типов. Например, мне пришлось изучать такие, которые могли достать цель на расстоянии до шестидесяти верст и высоте до семи. Впечатляет, да? На другом факультете специализировались на «ближних» перехватчиках – их цели летали близко и низко. Чтобы уничтожить такие установки, с воздушных аппаратов и выстреливали залпами «Адского пламени». Если экипаж перехватчика оказывался недостаточно проворным, то все, что оставалось после попадания летящего огненного шара в машину, это только собрать угольки лопатой и закопать в неглубокой ямке. Магической защиты от этих снарядов не было. Только вот перехватчики выстреливали почти такие же заряды по воздушным аппаратам противника, и если летун не смог увернуться, от него оставалось большое облако дыма и копоти в небе да медленно порхающие на ветру клочья…
