Александр Черевков
Пространство жизни том-2
– Вы обещали меня отправить на службу в армию с первым призывом. – обрушился на военкома, когда по железной дороге прошёл поезд с салагами.
– Об этом не забыл! – сурово, сказал Гаврилюк. – Ты же хотел служить в Морфлоте. В этом наборе был только стройбат, пограничники и пехота.
– Сейчас мне всё равно где служить. – со злость, произнёс сквозь зубы. – Если вы мне сейчас не дадите повестку, то устрою погром в военкомате. Лучше сяду на зону, чем ходить по городу оплёванный родителями друзей.
– Повестку дам тебе на осенний призыв. – серьёзно, сказал военком. – Но, чтобы на тебя не плевали ты пойдёшь от военкомата учиться на мастера по ремонту автомобиля. К призыву в армию у тебя будет профессия на все времена. После службы в армии сможешь работать водителем и мастером.
Мне ничего не оставалось, как согласиться с предложением военкома. В этот же день получил на руки повестку на осенний призыв в армию, а также направление от военкомата учиться на мастера по ремонту автомобилей.
Учились по вечерам через день в здании средней школы№1. Практику проходили так же по вечерам на авторемонтном заводе, который находился близко от шпального завода.
Вечерами во время учёбы в школе№1 и во время практики на авторемонтном заводе, свободно после работы на шпальном заводе успевал вечерами быть на учёбе и на практике.
Всё проходило хорошо. Во время учёбы и в практики по ремонту автомобилей получал только хорошие и отличные. Оценки в заключении практики мы обязаны были сдать на водительские права правила вождения на военном полигоне в Кармадонском ущелье. Где сдал вождение на отлично.
– Если ты такой молодец, – сказал мастер по вождению машин. – Отгонишь машину в Беслан, а мы остаёмся на шашлыки. В понедельник встретимся.
Откровенно, был ни рад, что сдал на отлично правила вождения машины. Все остались в ущелье на шашлыки, а мне придётся отгонять старую полуторку в Беслан.
Расстояние больше 50 км. от полигона в горах до Беслана. Дорога настолько извилистая, не успеваю определить, где будет поворот. При очередном повороте не справился с управлением, сгруппировался и полетел с обрыва к речке Кармадон.
Машина довоенного производства. Кроме двигателя и колёс всё остальное деревянное. Возле речки груда досок и среди них водитель, который совсем никак не пострадал от аварии.
Пятница вечером в кармане ни копейки. Ехать до Беслана денег нет. Пару километров до Орджоникидзе. Там живут двоюродные бабушка и дедушка Линёвы.
Можно у них занять деньги до получки и два выходных дня отдохнуть в Орджоникидзе. Дома искать не будут. Часто так оставался здесь. Утром первым поездом отправился из Орджоникидзе в Беслан.
Надо мне сегодня успеть на работу на шпальный завод и по пути узнать, когда будем получать аттестаты об обучении на мастера по ремонту автомобилей и водительские права на вождение машины. Надо ещё узнать, когда в армию?
– Что случилось? – растерянно, спросил соседа, когда увидел траур у дома.
– Мария! Сын твой жив! – завопил сосед во всю глотку. – Слава Богу! Куфт!
Со всех сторон ко мне стали подходить люди. Трогать меня руками. На шум вышла мама вся в слезах. Целует меня. Проверяет руками мою голову и все части тела.
Рядом с нашим домом машины скорой помощи и милиции. Среди собравшейся толпы народа родственники, соседи и знакомые.
– Вы можете объяснить, что случилось? – с удивлением, спрашиваю народ.
– Вечером в пятницу мы возвращались после шашлыков домой. – стал объяснять мне Тотров Руслан, мастер по ремонту машин. – На выезде из ущелья видим внизу у русла реки обломки нашей машины, а тебя нигде нет. Мы два дня процеживали реку в поисках тебя. Где ты был эти все два дня?
– У меня не было денег, чтобы приехать домой. – стал спокойно отвечать, где был два дня. – У меня там в Орджоникидзе живут дедушка и бабушка. Остановился у них на два дня отдыхать в столице. Телефонов ни у кого у нас нет. Позвонить некуда. Вот утром приехал домой первым поездом.
– Ты лучше всех сдал вождение машины. – сказал учитель по вождению машин. – Почему не справился с управлением и совершил аварию на дороге?
– Там был резкий поворот. – стал объяснять аварию. – Не успел погасить скорость, пришлось сгруппироваться, к вы учили, поэтому остался жив.
– На какой скорости ты ехал, что не успел повернуть? – спросил учитель.
– На спидометр не смотрел. – отвечаю на вопрос. – Вообще-то скорость мне любая ровна нулю. В самолёте, на машине в любом транспорте тихо еду.
Все присутствующие разом ахнули от моего ощущения скорости. Тут же решили, что меня ни в коем случае нельзя допускать к вождению машин. Лишили прав вождения автомобилями единогласно без комиссии.
С трудом уговорил, чтобы не лишали аттестата об окончании учёбы на мастера по ремонту автомобилей.
Куфт по мою душу отложили на вечер этого дня. В конце этой недели решили отметить наше успешное обучение.
В понедельник нам выдадут аттестаты об образовании и водительские права на машины. Мне решили выдать только аттестат. Поэтому на банкет не хотел идти.
Но меня всё же уговорили. Банкет собрались отметить воле Терека. В субботу к середине дня собралось несколько десятков человек. На всём Кавказе не принято приглашать кого-то на какое-то мероприятие торжественное или траурное, всё равно.
Узкий круг знает без приглашения остальные узнают по "сарафанному радио". К столу всё приносят с собой. На поляне у берега реки почти половина присутствующих знали плохо друг друга по работе на авторемонтном заводе и по учёбе от военкомата.
К вечеру шашлыка и разной закуски было много, а выпивки совсем мало. В это время магазины закрыты и спиртное негде купить. Кто сказал, что авторемонтный завод рядом.
Там море тормозной жидкости, которая по запаху как коньяк. Если пропустит тормозную жидкость через фильтр, то можно её спокойно пить. Ведь она на спирту, что со спиртом всю пьют.
С меня было достаточно того, что выпил. Поэтому ни стал ждать тормозную жидкость. Взял напоследок шампур шашлыка и неспеша пошёл домой.
Мама с моими братьями близнецами отправилась на выходные дни в заводской посёлок к своей средней сестре Надежде. Оттуда в понедельник утром Сергей и Юрка пойдут в школу-интернат, а мама утром на работу.
– Александр! Вставай! Проснись наконец! – услышал чей-то голос со сна.
– Вам что от меня надо? – спрашиваю тех, кто пытается разбудить меня.
– Когда пришёл домой? – спрашивает капитан милиции. – Почему ты жив?
– Ну и шуточки у вас! – возмущаюсь, пытаясь обратно лечь спать в постель.
– Какие шуточки!? – кричит на меня лейтенант милиции. – На берегу Терека нашли двадцать шесть трупов. Больше сорока человек с отравлением.
– Когда кончилась выпивка, то мне больше не хотелось пить. – придя в себя стал отвечать милиционерам. – Кто-то сказал, что сейчас принесёт фильтрованную тормозную жидкость. Мне ничего не хотелось. Поэтому напоследок взял с мангала горячий шашлык и пошёл домой спать. Вот и всё.
Милиционеры оставили меня в покое. Мне уже не хотелось спать. Посмотрел на часы. Пять часов утра. Решил привести себя в порядок. Пошёл в ванную комнату под душ.
Мылся под струями холодной воды так долго, пока кожа покрылась пупырышками от холода и меня стало знобить.
После того как вышел из-под холодного душа долго растирал себя махровым полотенцем до красна.
Затем побегал по комнате. Сделал с десяток приседаний и столько же отжиманий от пола. Затем пошёл на кухню, там съел тарелку холодца. Выпил зелёный чай. Собрался идти на работу.
– Идти тебе никуда не надо. – печально, сказала мама, входя в квартиру с близнецами. – В городе на три дня был объявлен общий траур по умершим.
Трое суток ни знал куда себя деть. Сюжеты рассказов, поэзия, изобразительное искусство ничего не лезло в голову. Совсем никакого вдохновения ни на что.
Весь день до поздней ночи занимался различными физическими упражнениями, чтобы мои мышцы не отекли от долгого безделья. В первый же рабочий день поменял свою смену.
Уговорил своего сменщика Толика Крошку в эту неделю выйти работать в первую смену, а у меня будет вторая смена. Так мне надо будет сходить в военкомат узнать, когда будут сборы призывников и что мне надо знать к этим сборам.
– Вам ничего не надо знать на время комиссии. – ответила секретарь в военкомате. – Главное, чтобы были здоровы. Вам надо явиться сюда 16 ноября.
Не знаю, где зацепился или ударил большой палец правой ноги. Вроде на рыбалке в Дарьяльском ущелье под водопадом или где-то в другом месте?
У меня на этом пальце появилась вначале царапина, затем трещина и через день ранка, которая стала расти не по дням и по часам с покраснением по всей ноге до самого паха с опухолью всей правой ноги с ужасной болью.
– У вас запущенный тромбофлебит. – объявил врач на приёме у хирурга. – Будем класть в больницу на операцию. По-другому не получится лечить.
– Какая операция!? – орал так словно меня ударили по голове. – Мне двадцать лет. В кармане повестка в военкомат. Через три месяца иду в армию.
– Про службу в армии можете забыть. – объявил доктор приговор мне. – Если сейчас не сделаем операцию на вену, то придётся ампутировать ногу.
Слова доктора окончательно подкосили меня. У меня был такой шок, что очухался, когда ехал на автобусе в Орджоникидзе с надеждой, что хирурги госпиталя спасут меня от этой трагедии. Мой дедушка Ваня Линёв много десятков лет работал в госпитале. У него там были друзья среди докторов.
– Товарищ больной! Вам нужна срочная операция. – приговорил меня хирург госпиталя. – Завтра приходите с документами. Выделим вам палату.
Не ходить, а ползать мог на одной ноге с помощью костыля, который дали мне в госпитале, чтобы мог добраться домой за документами и завтра явиться обратно в госпиталь на операцию. Мне уже было не до армии и не до операции. Думал о том, как закончить своим мучения одним рывком.
– Ты что ногу за собой таскаешь? – спросил меня знакомый старый осетин.
Подробно долго рассказал давно знакомому старому осетину, имя которого давно забыл, какие у меня мучения с травмированной ногой.
Как доктора районной и городской поликлиники, а также хирург в госпитале объявили мне приговор, что надо мне делать операцию, а мне скоро в армию.
– С таким пустяком ты издеваешься над собой. – остановил мой бред старик. – Сейчас идём до меня домой и там разберёмся с твоей проблемой.
Дом старика был одной стеной с пивным заводом. Дед налил мне кружку пива из пивного бочонка, который стоял у него дома на столе. У меня не было никакого интереса к пиву. Хотел было отказаться пить кружку пиво.
– Пей! Иначе зарежу тебя. – заорал старик осетин хватаясь за кинжал.
Мне ничего не оставалось, как на одной дыхании осушить кружку пива. Тем временем дед вышел из дома с пустым ведром, ушёл куда-то. Примерно, минут двадцать сидел в доме деда, разглядывал интерьер его жилища. Старик пришёл домой с ведром, наполненным пивными дрождями.
– Сейчас мы будем тебя лечить. – сказал он, вытаскивая из шкафа аптечку.
Дед приступил обкладывать мою больную ногу пивными дрождями приматывая ногу широким бинтом от пятки до самого паха в нескольких марлевых слоях.
Прокладывая бинт какой-то медицинской бумагой, пропитанной чем-то из медицинских препаратов, которые разогревают всю ногу. Старик достал из шкафа армейский рюкзак и кожаный бурдюк для вина.
Засунул бурдюк в рюкзак. В горлышко бурдюка поставил большую лейку. Сказал мне, чтобы крепко держал это сооружение. Через лейку из эмалированного ведра заполнил бурдюк пивными дрожжами под самую завязку. Крепко завязал бурдюк и рюкзак. Всю тяжесть повесил мне на плечи.
– Твою ногу будет жечь пивными дождями. – сказал старик, заканчивая процедуры с моей больной. – Ровно через сутки повторишь то, что сейчас делали мои руки. Каждый день будешь выпивать одну бутылку пива, которое будет разгонять кровь по венам. Через две недели вернёшь мой рюкзак и бурдюк. Накроешь мне поляну, за то, что спас твою ногу и когда-то вспомнишь моё имя годы спустя. Сейчас ты свободен и будь здоров.
С забинтованной ногой, которая горела, как костёр на моём теле. С рюкзаком наполненном пивными дождями за спиной. С костылём в правой руке, с разными пересадками в разном транспорте, к вечеру с трудом добрался в Беслан к своему дому.
С трудом добрался на свой третий этаж. Мама помогла мне освободить ёмкость винного бурдюка от пивных дрожжей в большое эмалированное ведро, которое ту же прикрыл крышкой от возможного брожения.
Затем подробно рассказал маме о том, как в госпитале предложили мне провести вскрытие закупоренных вен, чтобы освободить их от тромбофлебита. Но старик-осетин предложил лечить ногу пивными дрожжами.
Две недели сидел дома, не выходя на улицу. Пивные дрожжи грели мне больную ногу. Так всё вышло, как говорил Ирбек, вспомнил имя осетина старика. Каждый вечер делал перевязку с пивными дрождями на больной правой ноге и перед сном выпивал бутылку свежего жигулёвского пива, которое после работы вечером покупала мама в пивном ларьке на площади возле железнодорожного вокзала.
После таких процедур и выпитого пива в моих венах бродила хмельная кровь и всё горело. Меньше, чем через две недели вены на моей правой ноге полностью очистились от тромба плохой крови. У меня на правой ноге не осталось никаких признаков заболевания тромбофлебитом.
Мама убедилась в том, что с моей правой ногой полный порядок. Оставила меня дома на выходные дни присматривать за Сергеем и Юркой, а сама поехала в Гудермес за домашним вином.
К родственникам в Старый Хутор. К обеду в воскресенье вернулась домой с бурдюком вина в армейском рюкзаке за плечами. В понедельник первым пригородным поездом отправился из Беслана в Орджоникидзе с подарками за плечами и в руках.
Бурдюк вина, три осетинских пирога, жареное мясо молодого барашка, салат из свежей зелени и домашний хлеб, который испекли в русской печке у наших родственников.
Всё это было со мной, когда в восемь часов утра пришёл до пивзавода к дому осетина, который был дома и ждал меня. Через два месяца, вполне здоровый, был готов служить в советской армии.
Как положено в Советском Союзе, меня и других призывников, провожали всем городом, как во время войны провожали мужчины на фронт. Большинство призывников и провожающих в армию были в доску пьяные.
Окончательно пришёл в себя далеко за пределами Северной Осетии. С этого дня в моей жизни начались перемен. Совсем ни школьные перемены. Начать взрослую самостоятельную жизнь со службы в армии в пьяном виде никак не входили в планы моей жизни.
Надо мне завязать с пьянкой. Призыв в армию был южного направления, это мы знали ещё в военкомате, то есть, за пределы Кавказа мы не выезжаем. Кавказ – огромная территория. Служба в армии на этой территории, может быть, где угодно?
8. Путь к себе.
Сколько мы будем ехать к нашему месту службы в советской армии никто не знал. Наш поезд останавливался на каждой станции, где тут же восстанавливали объём утраченной водки.
Когда подъезжали к Нагорному Карабах, то у нас водка кончилась. Здесь мусульмане спиртное не продавали. Нагорный Карабах в основном, заселённый армянами, мог иметь место продажи спиртного.
Однако, когда на каждом полустанке мужчины не армянской внешности стали выкрикивать, что продают свежий карабахский коньяк. Причём предлагали коньяк в больших объёмах банках и канистрах.
Даже не пьющий человек на Кавказе знает, что хороший коньяк не может быть свежим. Так как хороший коньяк, может быть, с большой выдержкой?
Причём коньяк никогда не продают в больших объёмах, так как дорогой коньяк ни каждому по карману. Ведь это не вино, которое стоит дёшево.
– Это тормозная жидкость. – предупредил своих попутчиков. – Пить нельзя!
Призывники из Северной Осетии прекрасно знали, как от тормозной жидкости умерли двадцать шесть человек. Мы по радиовещанию в поезде сообщили, что в канистрах, купленных в Карабахе не коньяк а тормозная жидкость, от которой можно умереть или стать инвалидом на всю жизнь.
Нас услышали, поезд с призывниками заблокировали на станции Боржоми. Когда поезд остановился на перрон из вагонов полетели канистры, банки, бутылки и другие ёмкости, которые имели и не имели содержимое.
Перон покрылся смесью разного содержания, отравленного спиртного. Когда вагоны поезда освободили от отравы. На перрон привезли несколько пивных бочек заполненных боржоми.
Призывников, сержантов и офицеров нашего поезда заставили пить Боржоми до тех пор, пока в организме пассажиров нашего поезда совсем ни осталось признаков спиртного.
Солдатов, сержантов, призывников и офицеров нашего поезда под контролем патрульного отряда отправили в военный гарнизон Ахалцихе. Там нас хорошо помыли в армейской бане.
Покормили в солдатской столовой. Затем призывников начали сортировать по гарнизонам и воинским частям. Меня вначале распределили служить в гарнизоне воинских частях Ахалкалаки и Ахалцихе.
Где температура во время нашего прибытия была минусовая и всюду лежал снег. Служить на "кавказском севере", как это место называли местные, мне совсем не хотелось.
Надо мне сбежать отсюда. Прекрасно понимал, что это бред бежать из армии в армию. Однако мне всё же повезло. Вместе с нами в сопровождении был сержант срочной службы Гиви Алборошвили. Наш земляк по Беслану. Гиви служил в военном гарнизоне Батуми, куда мы все метили служить вблизи Чёрного моря.
– Пока присягу не принял. – подсказал сержант Алборошвили. – Можешь примкнуть к моей группе и уехать в Батуми. Там мы вместе разберёмся.
Именно так пришлось мне поступить, примкнуть к группе призывников,
которые ехали служить в Батуми. Проблемы у меня в батумском гарнизоне были серьёзные.
Меня легко раскусили, как у меня получилось прибыть на служу в батумский гарнизон, а не в Ахалкалаки и Ахалцихе. Видимо у них уже были подобные случаи. Мне светило служить на "кавказском севере". В который раз меня выручили мои способности.
В батумском гарнизоне не было художника оформителя. Наглядная агитация в гарнизоне была в таком ужасном состоянии, что партийные руководители гарнизона могли потерять свои звёздочки.
Меня оставили служить батумском гарнизоне. Замполитом воинской части, где меня оставили служить, майор Карпухин, который вскоре получает две звёздочки подполковника.
Как сказали позже, то звёздочки подполковника получил после того, как у него наладилась наглядная агитация в воинской части. Сам он был художником.
– В Советском Союзе профессия номер один – художник-оформитель по наглядной агитации. – сообщает мне майор Карпухин. – Без наглядной агитации не может существовать ни одна организация в СССР. Даже Политбюро ЦК КПСС. Тебе стоит получить высшее образование художника.
– Вообще-то у меня совсем другие планы на высшее образование. – возразил насчёт советов майора. – Даже туда поступлю после службы в армии.
– В Москве имеется народный университет искусств заочного отделения. – настаивал на своём замполит Карпухин. – Туда не надо сдавать вступительные экзамены. Достаточно тебе написать заявление на поступление в университет. Так же написать картину, эскиз и сделать чеканку.
Нужна также характеристика с места службы и рекомендации. У меня скоро командировка в Москву. Все твои данные отвезу в народный университет искусств.
Отказаться от услуг майора Карпухина никак не мог. Он был мой командир, а решение командира не обсуждают. К тому же лишней профессия не бывает.
В данное время у меня есть несколько профессий, которые помогают мне во время службы в армии. Делаю сам стенды, планшеты, рамки. Мая служба в армии проходила на отлично.
Моим командиром был замполит майор Карпухин. Он давал мне работу и сам принимал её. Большую часть художественной работы выполнял к разным датам и к праздникам.
Все свои работы выполнял досрочно. За что получал в награду отпуска. После новогодних праздников, до следующих праздников, когда нужна будет моя работа художника оформителя, 1967 голу меня поставили в список солдат, участвующих в массовых съёмках художественного фильма "Моя подруга Сибилла". Весёлый рассказ о том, как трое молодых немецких туристов из ГДР отстали от теплохода, на котором совершали путешествие по Черному морю, и оказались в Батуми без денег и документов. Но они решили догнать своих товарищей, не обращаясь ни к кому за помощью.
За всё время службы в армии на все праздники получал в награду отпуска на Родину. Полгода спустя после принятия присяги меня направили к дикому озеру Джандаргель.
Там должно было вначале пройти военное учение Закавказского военного округа. Затем военное учение под названием "Колхида" стран Варшавского договора.
Вокруг озера Джандаргель камыши и кустарник, дальше пустыня без растительности и присутствия людей. В этом месте возле озера до первого военного учения должен был появиться штаб командования учениями.
Без наглядной агитации в Советском Союзе ничто не может существовать. От батумского гарнизона к будущему полигону прибыли взвод солдат связи.
Несколько офицеров, художник-оформитель в моём лице и майор Карпухин, он же замполит. Всех распределили в палатки по рангам. Меня поселили в отдельную палатку, сделанную как красный уголок.
В этой палатке мне предстояло жить и работать до конца всех военных учений. Едва мы успели поселиться на берегу озера, как к нему прибыл целый стройбат вместе со своей строительной техникой.
Вокруг сразу стал такой шум, что невозможно было работать и спать. Мне пришлось надеть себе на голову колпак с наушниками, которые гасили вокруг меня любой шум.
До первого учения на месте пустыни возле берега озера Джандаргель появился современный военный посёлок со всеми военными и гражданскими удобствами.
Построили жилой корпус офицерам, общую столовую, общий туалет и баню. Всё остальное в палатках и в специальных автомобилях. Мне казалось, что здесь останусь до конца своей военной службы в советской армии или даже до пенсии.
Так как работа по наглядной агитации никак не заканчивалась. Замполит приносил мне всё новые и новые заказы. После военного учения Закавказского военного округа.
Началось военное учение "Колхида" стран Варшавского договора. Работы стало ещё больше. Вдруг, неожиданно, пришло сообщение из генерального штаба советской армии.
В том, что Министерство обороны СССР награждает Закавказский военный округ орденом Красного Знамени за отличную подготовку вовремя военных учений стран Варшавского договора, а также в связи с пятидесятилетием со дня Великой октябрьской революции.
Награду будет вручать Министр обороны Советского Союза Гречко Андрей Антонович.
– В течении двух-трёх дней ты должен нарисовать орденом Красного Знамени. – сказал мне Карпухин. – Размер ордена шесть на шесть метров.
С помощью солдат нашего взвода связи. Мне удалось нарисовать орден за два дня. Плакат был сырой от свежей масляной, художественной краски. Ускорить просушку краски на плакате тоже было невозможно.
В таком виде сворачивать плакат невозможно. Завтра орден будут вручать. Идея иногда приходит вовремя. Как раз в это время готовили отправку тяжёлой техники из армейского полигона в военные части в Тбилиси.
Тяжёлую военную технику грузили на специальные автомобильные платформы. Подполковник Карпухин распорядился, чтобы на автомобильной платформе, на тяжёлой военной технике соорудили горизонтальный металлический каркас для изготовленного мной плаката Красного Знамени.
В горизонтальном положении плакат закрепили на металлическом каркасе. Военная колонна автомобилей с тяжёлой боевой техникой медленно двинулась в сторону штаба Закавказского военного округа, который находился в Тбилиси.
Куда военная колонна прибыла перед самым отбоем в десять часов вечера. Пришлось сопровождать плакат до места назначения. Огромный плакат Красного Знамени почти высох.
Но делать его демонтаж в штабе Закавказского военного округа не было смысла. Временное место на огромный плакат тоже не нашли. Дежурный офицер штаба Закавказского военного округа, распорядился повесить плакат ордена Красного Знамени прямо на свободную часть здания штаба военного округа.
Хотел посмотреть, как будут вручать орден красного знамени. Но у меня была проблема. Все мои вещи уехали поездом с автомобилями нашего гарнизона в Батуми. На мне было обмундирование, испачканное в художественную краску.
В такой форме даже в увольнение стыдно выходить, не то, чтобы стоять на армейском плацу у штаба Закавказского военного округа перед Министром обороны СССР, маршалом Гречко Андрей Антонович, дважды героем Советского Союза. Не знал, как поступить сейчас.
– Да ты не расстраивайся! – сказал сержант химического взвода Владимир Ли, мой земляк по гражданке. – У меня есть запасная новенькая форма дембеля. Никто нас не знает. Отстоишь на плацу в моей новой форме.
Ровно в одиннадцать часов утра московского времени на армейский плац Закавказского военного округа въехал сверкающий черным лаком краски легковой автомобиль Министра обороны Советского Союза. Автомобиль остановился напротив меня.
Так что из-за спины стоящих в строю офицеров штаба Закавказского военного округа. Мне хорошо было видно всю церемонию прибытия на плац Министра обороны СССР, маршала Гречко Андрея Антоновича.
Когда автомобиль Министра обороны СССР остановился на армейском плацу, то к автомобилю Министра обороны СССР строевым шагом подошли четыре офицера караульной службы.
Один офицер караульной службы открыл боковую дверь автомобиля и вытянулся по стойки смирно.
Из автомобиля вышел приятного вида мужчина среднего роста в парадной форме маршала Советского Союза с планками орденов и двумя золотыми звёздами героя Советского Союза.
Все на армейском плацу вытянулись в строю по стойке смирно. Командир штаба Закавказского военного округа, строевым шагом пошёл в сторону Министра обороны СССР.
Стал докладывать о построении солдат и офицеров на армейском плацу в честь прибытия Министра обороны СССР. Оркестр сыграл марш вооружённых сил.
Пока проходила церемония встречи Министра обороны СССР на армейском плацу перед зданием штаба Закавказского военного округа.
Маршал Советского Союза Гречко Андрей Антонович искоса поглядывал на шестиметровый плакат ордена Красного Знамени, который висел на здании штаба Закавказского военного округа, прямо напротив Министра обороны СССР.
Когда закончилась парадная встреча Министра обороны СССР. Дважды герой Советского Союза, маршал Советского Союза Гречко Андрей Анатольевич прошёл к микрофону на плацу. Сказал: "Вольно!" военным, стоящим на большом плацу.
– Орден боевого Красного Знамени находится у меня в автомобиле, – сурово, сказал Министр обороны СССР, после команды "Вольно!". – У вас плакат заслуженного ордена весит на здании штаба округа. Объясните, как понимать?!
– Товарищ Министр обороны СССР! – волнуясь, стал докладывать замполит штаба Закавказского военного округа. – Подполковник Карпухин ни правильно понял меня. Приказал ему подготовить плакат к вручению боевого ордена.
– Подполковник Карпухин! Выйти из строя! – скомандовал Министр обороны СССР Гречко Андрей Анатольевич.
Толстопузый подполковник Карпухин, пытаясь не упасть со страху, чеканным шагом вышел из строя.
– Это вы досрочно нарисовали орден Красного Знамени? – удивлённо, спросил Министр обороны СССР.
– Никак нет, товарищ Министр обороны! Маршал Советского Союза Гречко Андрей Антонович! – заикаясь, рапортовал подполковник Карпухин. – Художник рядовой Александр Черевков нарисовал орден боевого красного знамени.
– Рядовой Александр Черевков! Выйти из строя! – громко, командовал в микрофон, Министр обороны СССР.
Как только услышал на плацу свою фамилию, так у меня тут же сразу затряслись колени. От страха завибрировало все моё тело. Понял, что мне пришёл конец.
Теперь мне грозит дисциплинарный батальон лет на пять. Мне сразу стало как-то не по себе. Нарушая все правила выхода из строя. Рванул строевым шагом между офицерами в парадном строю. Едва не свалившись без сознания перед парадным строем на армейском плацу штаба округа.
– Виноват! Товарищ Министр обороны СССР! – стал выкручиваться подполковник Карпухин, когда увидел меня в сержантской форме. – За отличную службу в армии рядовой Черевков совсем недавно повышен в звании сержанта.
– Округ! Смирно! – громко, отдал команду Министр обороны СССР, едва сдерживая улыбку. – Рядовому, тире, сержанту Александру Черевкову! За отличную службу в рядах Советской армии! Объявляю сорок пять суток отпуска домой. -
Министр обороны СССР
, сделал паузу, немного подумал, затем добавил. – Так же шесть суток на дорогу.
– Служу Советскому Союзу! – громко, как дикарь, проорал без микрофона, на весь армейский плац округа.
– Вольно! Солдат! Стань в строй! – улыбаясь, сказал мне, Министр обороны СССР, маршал Гречко Андрей Антонович.
Резко развернулся в обратную сторону. Едва не свалившись, направился к своему месту в строю, пытаясь соблюдать правило возвращения в строй между перепуганными из-за меня офицерами, которые едва не были сбиты мной при моём выходе из строя.
В этот раз не развалил парадный строй, но и стоять в парадном строю не хотел. Все мои мысли были в поездке домой. От Тбилиси до Орджоникидзе, на автобусе через Крестовый перевал всего шесть часов езды.
Если к сорока пяти суткам отпуска домой прибавить шесть суток дороги, то дома могу быть полтора месяца. Но только домой мне нужно спешить. Сейчас резко похолодало.
В любое время могут закрыть Крестовый перевал до весны. Тогда мне придётся домой добираться поездом с пересадками вокруг всего Большого Кавказа в Армавиром или в Бакинском направлении.
Так получиться в общей сложности почти столько суток затрачу на поездку поездом, сколько мне дал Министр обороны на дорогу. Лучше эти дни мне побывать дома.
После отпуска на Родину (домой) у меня было много работы к Новогодней ёлки. За два дня до нового года ёлка в Доме офицеров была готова. Замполит добился отпуска мне на Родину на десять дней, плюс четыре дня на дорогу. Время полёта на самолёте от Батуми до Минеральных Вод два часа. От Минеральных Вод до Беслана поездом, автобусом пять часов и того семь часов. Но! Самолётом в чемоданах мандарины не пускают.
Автобусом ехать из Батуми через Тбилиси в Орджоникидзе долго и невозможно, крестовый перевал закрыт. Остаётся маршрут Батуми – Беслан поездом с пересадкой в Армавире, примерно, одна тысяча километров. Со всеми остановками время в пути одни сутки. Долго, далеко и надёжно.
Солдату в поезде можно брать с собой мандарин столько, сколько унесёшь. Так как основной сбор урожая цитрусовых лежит на руках солдат. Когда в воинской части объявляют тактические занятия, то это значить сбор цитрусовых плодов на плантациях, которые находятся вокруг Батуми.
