Александр Брок
Славные Времена. Том 1
Глава 3. В СТОЛИЦУ!
Все утро я собирал вещи в дорогу, поглядывая на летний туман за окном, пришедший ночью с нашего озера и начав, конечно, с оружия.
Сначала я распахнул специальный оружейный футляр, узкий и длинный, сшитый нашим мастером из прочной коричневой кожи, выделанной из шкуры кабана из Верхнего леса (втрое толще обычной) и оббитый внутри медвежьим мехом. Туда я вставил в петли мои любимые сабли гномьей работы для обоеручного фехтования – сияющие, выкованные из гибкой слоистой стали, сделанные по заказу отца под мои руки (левая рука чуть сильнее правой, и левый клинок был сделан на треть ладони длиннее правого, чего в бою обычно противник не ожидает). Затем уложил сверху загадочный эльфийский клинок Лесной Стражи, подаренный лично мне, не отцу и не деду, а мне, семьей моей приятельницы Ветки. Подарок был гибок, очень остер, никогда не затупливался, его невозможно было остановить никакой магией, но, самое странное, никто не мог сказать, какого он цвета. Иногда он казался серым, покрытым зелеными пятнами – обычно в лесу; на берегу озера принимал буро-синий цвет, а когда я подвешивал его на ковре в своей комнате, он казался красновато-серым. Во всяком случае, он никогда не сиял, даже на солнце, и не мог выдать хозяина в засаде.
Любимые ружья я с собой не брал, поскольку отец вчера обьявил мне, что в столице я на охоты ходить не буду – без своих егерей меня могут там легко подстрелить 'по ошибке', как это когда-то случилось с несколькими его знакомыми. Он обещал объяснить это сегодня после завтрака. Впрочем, это не могло стать проблемой, в нашем столичном доме имелось на всякий случай достаточно оружия, и, если надо будет, я всегда могу его использовать.
Тем не менее два мощных двуствольных пистолета с кремневыми замками столичной работы, переделанными нашими мастерами-гномами, аккуратно завернутые в тонкую замшу, и пять удобных пороховниц для фасованных зарядов улеглись в специальный карман на боку футляра. Также я брал с собой очень легкие трехствольные карманные пистолетики для защиты от уличных грабителей – шесть штук, изобретение отца, таких нигде еще не делают, кроме как у нас.
Я закрыл футляр и перешел к сундучку для книг. Туда аккуратно улеглись мои любимые тома по философии природы, математике, физике и алхимии. За ними последовали краткий сборник молитв, который был специально напечатан в типографии графства для меня в карманном размере и который я открывал редко. Затем я положил два тома начального курса магии для одаренных, несколько томиков любимых стихов и несколько любимых исторических романов, после них – портреты близких – папы, мамы, сестер, а также мои наброски портретов Ветки и Альты. Взяв в руки эти портреты, я опять вспомнил, как Ветка с наигранной веселостью ответила мне при известии, что я уезжаю на два года в столицу: 'Если вдруг не сможешь поехать, будем встречаться на границе и трахаться хоть каждый третий день!', а Альта, расставаясь со мной на дне рождения, сказала попросту: 'Я дождусь тебя оттуда, только уцелей, а если будешь ранен, мои папа и мама, да и я вылечим тебя от любого ранения'.
В отдельный ящик из дерева, обтянутый парусиной, я упаковал мой походный мольберт, несколько небольших рам, обтянутых полотном, походный набор кистей и красок, альбомы для рисования углем и карандашом, альбомы для рисования акварельными красками и наборы углей и рисовальных карандашей.
Слуги уже собрали в твердые кожаные чемоданы с нашей графской монограммой мои любимые сорочки, панталоны, камзолы, шляпы, перчатки, ночные рубaшки и подштанники. Сборы были окончены.
Я испытывал сомнения по поводу такого количества вещей, неподходящих для военной школы, где по уставу все носят кадетскую форму, но мама вчера вскользь сказала: ходить в гости, на приемы, балы и к знакомым женщинам, как уверяет твой папа, учившийся там же, кадетам разрешается в партикулярном платье, а для рисования на пленэре, если ты сможешь найти время после учебы, конных учений, маршировок и стрельбы, нужна старая цивильная одежда. А все лишнее будет храниться в нашем доме в столице.
При этом я опять почувствовал в маминых словах старую неприязнь к военной школе, которая отрывает ее мальчика от более важных и умных дел. Впрочем, мама в свое время, в совсем юном возрасте, близко столкнулась с войной в своем родном приграничном городе, который был оккупирован и разграблен имперцами… поправка – грабился пять лун оккупации непрерывно. Все это время мама, не успевшая бежать из города, провела в подвалах разрушенных домов и в трущобах, укрываясь от оккупантов. Как и всякая дворянка, она с детства была воспитана в духе восхищения королевскими офицерами и солдатами, но, близко познакомившись с поведением обоих сторон на войне, несколько изменила свое отношение к армейским, а в какую сторону – лучше не говорить. Словом, матушка с трудом согласилась отпустить меня в кавалерийское училище, с твердым условием, что после войны я не останусь в армии.
Свои условия были и у отца, и он убедительно изложил их после завтрака. На встрече, созванной в кабинете папы, были только он, мама и мастер Норик, заместитель начальника полиции графства по тайным делам – с одной стороны огромного стола, и я – с другой.
Мой отец, Данир Альбер, был чуть выше меня и шире в кости, мать, Лилия Альбер, – чуть ниже и полнее. Светлый цвет волос и упрямство я унаследовал от батюшки, синие глаза и умение договориваться с людьми – от темноволосой южанки-мамы.
Родители сегодня были настроены очень серьезно. Если бы у меня спросили, насколько хорошо знаю их, я честно ответил бы:
– Хорошо… и не очень хорошо.
Отец имел в графстве репутацию человека делового, сурового, но справедливого. Он, к примеру, регулярно сгонял с арендных полей пьяниц и бездельников, а мастера, без серьезных причин задерживавшие его важные заказы, легко могли заработать десять плетей пониже спины. Посторонние бродяги, забредавшие к нам из герцогств, быстро вышвыривались полицией из графства. Словом, бездельники у нас долго не держались, а вместо них купцы и промышленники завозили нам стоящих работников на мануфактуры, в торговлю и на шахты. В результате мы процветали, а деловые люди, заезжавшие из столицы, удивлялись, каким это волшебным образом граф Альбер каждый год увеличивает доходы своего графства чуть не на четверть, не снижая жалованья своим работникам.
Правда, почти никто из наших подданных не знал, что крутой хозяин граф Альбер любит читать стихи и музицировать с мамой, а также собирает и внимательно читает труды философов – от скептика и циника Берилы Упрямого, предтечи школы возрождения природы эльфа Теозеля и выдающегося теолога-моралиста Эрила Человеколюбца и до трудов таинственных Аристо и Плато, наследников мудрости непонятно как исчезнувшего в веках народа эллинов.
Ну, папа – урожденный северянин и человек горный, то есть упрямый и решительный, а вот мама родилась и выросла в знатной дворянской семье в приморском городе Фарамоне в юго-восточном краю королевства. Она, как и полагалось высокопоставленной дворянке, всегда была нежна, добра, человеколюбива, много занималась нашими больницами, домами для сирот и многодетными семьями. Если папа знал через своих бургомистров каждого дельного человека в нашем графстве со стотысячным населением, то матушка не менее внимательно следила за всеми бедняками наших земель, и не стеснялась сказать папе иной раз: 'Дорогой, вот такая-то семья нуждается в небольшой денежной помощи после болезни главы семьи, такому-то нужно отписать больше земли ввиду подрастающих детей, а такой-то пьет так, что скоро насмерть забьет жену – надо бы вызвать его на разговор с тобой как с лендлордом, а заодно позвать бургомистра, полицейских, посадить на несколько дней, пригрозить высылкой из графства'. Но тут надо сказать, что хотя матушка всегда была нежна и ласкова со мной, моим братом и сестрами, но все в столице графства очень хорошо знали, что ей лучше не перечить: она никогда не кричала, но могла с вежливой улыбкой сказать виновному пару слов так, что человек бледнел от страха.
Сейчас матушка смотрела на меня грустными глазами, да и отец был мрачноват перед нашим долгим расставанием.
Прощальное напутствие уезжающему сыну началось с краткого введения мастера Норика. В то время, восемь лет назад, он был человек вежливый, улыбчивый, энергичный, но одновременно с этим какой-то незаметный – словом, настоящий шпион. Папа взял его на должность после войны из разведки своей дивизии, где Норик успешно работал против армии Империи.
Я, признаться, ожидал лишь формального прощания вкупе с родительскими советами.
– Дорогой мастер Сергер, я поздравляю вас с совершеннолетием, – дружески сказал наш главный шпион. – Вы, конечно, понимаете, что это дает вам многие права, но не прибавляет опыта. Жизненный, политический, боевой, деловой и прочий опыт мы зарабатываем своим трудом. Итак, я хочу обьяснить вам, как мы сосуществуем с королевством, и какие подлинные опасности могут ждать вас в столице, и даже на войне.
Я посмотрел на него с удивлением, но он, не обращая на это внимания, открыл и зачитал список наших недоброжелателей. Их оказалось немало:
– соседи-герцоги Сарот и Торгорт, с которыми мои деды и прадеды постоянно воевали. Они и сейчас регулярно засылают к нам разведчиков и всегда готовы подставить нам ножку;
(я понимающе кивнул – старые враги!)
– налоговое ведомство короны, вечно подозревающее наше графство в излишнем богатстве;
(я удивленно поднял брови, хотя и слышал раньше о небольших трениях с министерством податей)
– ведомство пограничной охраны, давно уже недовольное тем, что вместо корпуса пограничной стражи северную границу с эльфами и драконами, по вековой традиции, охраняют наши горные егеря;
('И эти тоже?' – буркнул я)
– королевское ведомство дорог, вечно недовольное тем, что мы сами контролируем, ремонтируем и содержим почти все северные дороги и трактиры на них, вырывая этим солидный денежный кусок из их клюва;
('Понятно' – вздохнул я, прикидывая эти большие деньги)
– таможенное ведомство королевства, мечтающее самим собирать не только королевскую долю, но и вообще все сборы с северной торговли;
('Однако и аппетит у них!' – пробормотал я себе под нос)
– столичные торговые дома, недовольные тем, что мы сами добываем и выплавляем железо и медь и производим все необходимые металлические изделия помимо гильдий, имея старинную привилегию нанимать мастеров гномов;
(я кисло улыбнулся этим купеческим страстям)
– они же, недовольные нашими обширными поставками дешевого строевого леса для верфей королевства;
(я пожал плечами – тоже мне, конкуренты нашлись)
– они же, недовольные тем, что зерно мы не покупаем у них, а производим сами, и даже со вдвое большей урожайностью, нeсмотря на северные условия, поскольку использyeм дружескую помощь эльфов в форме заклинаний на поля. А потому подстрекаемые гильдиями королевские департменты официально присылают к нам ревизоров, а неощутимо – уйму соглядатаев, каковых мы неласково встречаем, принимая их как бы за шпионов соседей;
(я поморщился, представив, сколько любопытных и глазастых болтается около нашей границы)
– все прочие, у которых мы не покупаем товары, а закупаем у эльфов, или производим сами. Исключение составляют только лесоторговцы и виноторговцы, поскольку мы давно уже члены их гильдий.
('М-да!' – процедил я, оценив растущий список)
– имеются также несколько старинных герцогств, вкупе с соседскими, которые считают, что наше небольшое графство уж больно зажиточно, и даже имеет наглость быть побогаче их самих, и неплохо бы, для общей пользы, потрясти наши карманы и подрезать привилегии, чтобы устроить кровопускание кошельку отца и сделать нас нищими. На этом месте я прервал речь мастера Норика, удивленно спросив:
– Это что же, против нас – все королевство?
– Не совсем так, мастер Сергер, – усмехнулся наш главный разведчик. – Никто ни на кого войной не идет и посылать убийц не собирается… пока что. Это обычная жизненная борьба, в которой, в частности, многим хотелось бы лишить вашего отца поддержки детей, или сделать вас никчемным кутилой и пьяницей… Или торжественно похоронить вас после неудачной дуэли, или там разбойничьего нападения… или скомпрометировать вас долгами, пьянством, женщинами… Словом, ослабить позиции графства, повлияв на вас как наследника. По счастью, у нас имеются и союзники – эльфы, гномские кланы, некоторые дружественные стoличные гильдии, старые друзья вашего отца по армии, некоторые сочувствующие архимаги, а также родственники – не все, но очень многие. Еще помогает дружба вашей семьи с некоторыми министрами и уважение королевской семьи. Есть козыри и на крайний случай, если вдруг наше любимое королевство лишит графство всех привилегий. У нас, по большому секрету, есть чем ответить – но это уже ваши с батюшкой дела.
(Действительно, только папа, мама и я знали о секретнейшем плане действий, разработанном еще дедом много лет назад на случай ссоры с тогдашним сходившим с ума королем, но сейчас было не время говорить об этом)
– Теперь, что вас может ждать в столице со стороны врагов, как вы думаете? -
– Ну, наемные бретеры, чтобы убить на дуэли, – сразу ответил я, вспоминая всякие приключенческие романы, читанные в большом количестве. – Завлекатели в игорные дома, на пьянки. Подставленные женщины. Насколько я представляю себе, коварные сватовства.
(Тут мама согласно кивнула, вспомнив, очевидно, про всякие свадебные интриги – хлеб насущный женской части дворянского общества)
– Далее – затрудняюсь сказать. Как, скажем, насчет наемных убийц?
– Возможно, но не сразу, – очень серьезно сказал мастер. – Последняя провокация в лесу показывает, что вас начинают опасаться. К примеру, возможны нехорошие статьи в столичных газетах. И интриги возможны, и покушения – но не все сразу, я надеюсь. К тому же, ваш батюшка уже написал канцлеру, чтобы тот малость окоротил соседей-герцогов – а это самые опасные враги в настоящее время, но… в целом, не так уж опасные. Эту историю с баронетом Фирном мы используем для того, чтобы малость охладить недругов. И если вы не убьете кого-нибудь из них на дуэли – на рожон никто не полезет. А вот познакомиться, пролезть в душу, оказать на вас влияние, попользоваться вашим именем и кошельком, попытаться завоевать ваше доверие – этого им никто не запретит. Здесь уже вы должны показать ваши ум и зрелость.
Он вздохнул, возможно, огорчаясь, что я пока что так молод, неопытен и вообще незрел, и закончил:
– А теперь – личные указания вашего батюшки.
Отец, обычно молчаливый, тоже вздохнул и сказал очень серьезным тоном:
– С тобой в качестве прислуги и охраны едут Горман и Адабан. Жить они будут в нашем особняке, и один из них всегда будет с тобой вне стен училища. Еще несколько опытных слуг будут постоянно находиться в особняке как поддержка для стычек. Ясно?
Я молча кивнул, и отец продолжил:
– Все просто: не играть на скачках и в карты, ни на деньги в кармане, ни в долг. Осмотрительно относиться к дуэлям, лезть в драку только по серьезным причинам и имея друзей за спиной. Не давать заманить себя в ловушку, держаться училища. Kо двору тебя представят, но часто там не появляться. Быть осторожным с женщинами, не давать себя женить. Никогда и нигде не снимать драконьих амулетов и не выходить в город без оружия, верить только нескольким проверенным друзьям. Пить мало, присматриваться к тем, кто пытается влезть в доверие, вообще, быть дружелюбным, но молчаливым, невосторженным и подозрительным, но так, чтобы это было не видно на твоем лице. Не болтать лишнего, а больше слушать, не хвастать. И не поддавайся 'на слабо', это любимая игра с провинциалами в столице, а если будут настаивать – посылай подальше. На этот случай можешь идти на дуэль и постарайся убить нахала, но всегда бери надежных секундантов. Без друзей на дуэль не ходи ни в коем случае. Запомнил? Очень хорошо.
Он запнулся на миг, а затем дал последний совет от души:
– И не покажи себя там дураком!
'Погорячился, конечно, папа' – грустно подумал я.
На этом пассаже отцовские советы окончились, и матушка внезапно продолжила их со серьезным видом. Слушая ее, я открывал рот все шире и шире.
– Не приставай к опытным красавицам-содержанкам, лучше заводи романы с юными фрейлинами либо с женами богатых торговцев, в крайнем случае с красивыми простолюдинками. Держись подальше от жен видных дворян – потом скандалу не оберешься. Если кто заявит себя беременной – маги-коллеги нашего доктора Жерона сразу ею займутся. Я буду наезжать в столицу к родственникам раз в две луны, и если придворные сплетницы начнут тебя чернить – сама займусь ими. Родных у нас в столице сейчас немало, и если надо будет, я их всех натравлю на наших недоброжелателей.
Я слушал ее с удивлением, а она продолжала:
– Твой основной дом в столице в свободные дни – не наш пустой особняк, а семья моей кузины Лироны. Ее дочка, а твоя троюродная сестра Беллерия, с которой ты спелся в прошлый визит в столицу, познакомит тебя с красивыми подругами и окажет помощь в проблемах с прилипчивыми девицами, а ее отец, дядя Дамет, поддержит деньгами и рекомендациями. Да, еще: если захочешь спать с Беллерией или другими троюродными сестрами и дальними родственницами, не стесняйся, но помни: жениться на них все равно не сможешь – церковь будет против. Ну вот, пожалуй, и все.
Я захлопнул рот и почесал у себя в затылке после этаких советов. Признаться, мама редко бывала такой циничной с нами, ее детьми. Похоже, я действительно стал совершеннолетним.
Тут мастер Норик, очевидно, по договоренности, откланялся и покинул кабинет, а папа закрыл за ним дверь и сказал без обиняков:
– Сейчас, без Норика, я хочу сказать тебе, что у нас с мамой есть план действий для тебя на случай, если я или мы оба будем убиты.
Мне показалось что я ослышался, но папа и мама твердо смотрели на меня, и мне стало ясно, что они не шутят.
– Ну, давайте ознакомимся, – обреченно вздохнул я.
Почти до темноты мы рассматривали разные варианты действий на случай, если состоится успешное покушение и семья внезапно будет обезглавлена. Говорил только папа, а я зазубривал наизусть изложенные варианты, используя свою хорошую память. Эти планы действий, заготовленные папой, звучали не очень приятно.
– Если и Норик будет убит вместе с нами, командовать егерями вместо меня будет старший офицер егерей капитан Брагг, – завершил отец изложение последней предусмотренной возможности. – В этом крайнем случае эльфы и драконы прикроют границу и не позволят никому ввести свои войска в графство, а лорд Кирмон или его дочь Альта привезут тебя из столицы. Имея в руках егерей и дворянское ополчение, ты начнешь переговоры с королем через посредство нашего доверенного городского стряпчего господина Ледера и тайного представителя короны стряпчего Ардона. Графство закроет границы даже от королевской армии, а ты беспощадно, до последнего человека уничтожишь мятежников. Тут главным делом будет сохранить наши графские права и свободу рук. У меня имеется письменное согласие канцлера королевства на такие крайние меры.
– Ясно, папа, – в двадцатый раз мрачно повторил я, запоминая сказанное.
– Вот только запомни, сын, – как-то странно закончил папа тягостный разговор, – все планы неизбежно ломаются после первых действий. Будешь выворачиваться сам, импровизировать. Я знаю, ты, со своим умом и характером, способен на это. Только это и решает исход драки – планирование, умение, ум и характер. И никогда не теряй голову – почти наверняка погибнешь.
И он ласково, так непохоже на себя – положил руку мне на плечо.
– Я понял и запомнил, папа, – тихо сказал я.
Наконец, трудный разговор окончился, и матушка встала и нежно обняла меня.
– Завтра рано утром загруженная карета с конвоем будет подана к крыльцу. Через четыре дня вы с папой будете в доме дяди Дамета, а на следующий день пойдете в училище, – ласково сказала она. – Я не поеду в столицу, останусь присматривать за делами. Отец устроит тебя на учебу и сразу вернется.
– Да, матушка, – прошептал я. – Не беспокойся, я не подведу вас, все будет хорошо.
Тут у меня перехватило горло, и я обнял ее, а она сильно обняла меня, тоже стараясь не показать слез.
Весь остаток дня я провел вместе с семьей – играл с младшей сестренкой, рассказывал всякие случаи из учебы в церковной школе братишке и сестрам. Когда они ушли спать, мы допоздна сидели с папой и мамой, и почти не разговарили, только пили вино нашего разлива. Я чувствовал беспокойство родителей, которое они пытались скрыть, и понимал их. Но когда ушел в спальню, то перед сном почему-то с улыбкой вспомнил откровенный утренний разговор о врагах, о планах для 'на крайний случай', и о том, как вести себя в столице. Боги знают почему, но мои родители, так беспокоившиеся обо мне, казались чуть-чуть смешными.
Я чувствовал непонятную уверенность, что легко справлюсь со всеми трудностями, хотя умом и понимал, что обсуждали мы вещи очень серьезные и вполне могущие осуществиться. Затем мои глаза вдруг увлажнились при мысли о родителях – чувства, вроде бы недостойные взрослого дворянина и будущего офицера. После этого я сказал себе: 'Недостойных чувств по отношению к родителям не бывает, так хватит ныть!', и заснул мертвым сном.
Назавтра на рассвете мы собирались к отъезду, несмотря на густой утренний туман. Двадцать человек конных егерей конвоя и карета уже подъехали к крыльцу, слуги суетились с грузом. Мы всей семьей уже выходили из дома после раннего завтрака, когда вдруг сильный порыв ветра смешал пряди тумана, и неясная тень быстро пронеслась где-то в стороне.
– Подождем, – остановил нас отец, настороженно вглядываясь вслед ветру. И в самом деле, неясная темная фигура выдвинулась из белого облака.
Егеря мгновенно взялись за сабли и встали между нами и пришельцем из тумана, который вышел из колыхавшихся испарений и сказал девичьим голосом:
– Хорошо, что я успела.
– Это ты, Альта? – удивленно спросил я.
За моей спиной неопределенно хмыкнули родители, затем младший брат тихонько протянул: 'Вот это да!', а сестры захихикали. Егеря молча раздвинулись, и юная драконесса неуверенно сказала, нервно поправляя свое обычное черное платье с короткими рукавами:
– Простите, меня, госпожа Лилия и господин Данир, что не предупредила о моем прилете, но я очень хотела попрощаться с вашим сыном… Сергер, я принесла еще один амулет. Он защитит тебя от всех видов неожиданного нападения. Прошу тебя, не снимай его даже во сне.
Я ошеломленно принял из ее рук и повесил на шею странную фигурку на цепочке, сделанную из неизвестного металла. Мне и в голову не пришло, что Альта сейчас, возможно, выглядела так же немного смешной, как мои родители вчера. Затем я посмотрел в сторону горной гряды между нами и Серебряным Пределом, сейчас не видной в тумане, и вздохнул. Действительно, если девушка хочет увидеть меня еще раз перед долгим расставанием, что ей стоит пролететь расстояние в сорок лье на высоте в десять тысяч шагов над самым диким в мире лесом? Пустяки!
Все молчали в полной тишине прощания.
– Я не смогу навещать тебя в столице – нам нельзя появляться в городах без особого разрешения Великого Дракона, – внезапно сказала девушка.
– Через полгода, зимой приеду на вакации, – ответил я. Альта покраснела и вежливо сказала:
– Тогда, значит, мы наверняка увидимся, а сейчас удачи тебе в столице, и до свидания!
И она, не обращая внимания на моих близких, слуг и солдат вокруг, вдруг обняла меня за шею сильными горячими руками и поцеловала.