Александр Беспалов
Армия Карла XII. Золотой век шведской армии

Утром 20/21 ноября русские войска покинули шведский берег реки Наровы. В нарушение условий капитуляции Карл XII удержал в плену 700 русских офицеров, из них 10 генералов. Шведам достались богатые трофеи: 145 орудий, обоз и 230 знамен (из них 157 были захвачены в бою)^[72]. Уходившие из-под Нарвы русские войска были ограблены победителями, но это была их законная добыча. Поэтому не было возбуждено ни одного уголовного дела и ни один солдат не был наказан.

Однако уже в 1701 году, когда военные действия переносятся на территорию вассального Речи Посполитой Курляндского герцогства, отмечаются первые случаи мародерства. Кроме контрибуции в 60 тыс. риксдалеров, 90 тыс. лисфунтов сухарей, 60 тыс. лисфунтов копченого мяса, 30 тыс. бочек пива, 40 тыс. бочек овса, 100 тыс. стогов сена, 1 тыс. бочек водки, шведские фуражные команды стали грабить окрестные мызы^[73]. Но король Карл XII клал многочисленные жалобы окрестных помещиков под сукно, т. е. этот грабеж был негласно санкционирован самим монархом.

Первые случаи массового дезертирства приходятся на декабрь 1701 года. После сражения у Эрастфера 29 / 30 декабря из 3000–3800 шведов, участвовавших в сражении – 700–900 человек разбежались и дезертировали^[74].

После победоносного для русского оружия сражения у Гуммельсгофа 17/18 июля 1702 года генерал-майор фон Шлиппенбах из 5000 своих кавалеристов собрал в Пярну 3 тыс. чел., из 1700 пехотинцев 300, а из 500–600 солдат ландмилиции всего 150^[75]. Таким образом, шведам удалось собрать около 2/3 кавалерии, 1/5 пехоты и 1/4 ландмилиции. «Волонтеры» разбежались все. Шлиппенбах оценивал свои потери в 840 чел. убитыми и столько же пленными^[76]. О. Шёгрен считает, что на поле боя пало до 2 тыс. шведских воинов^[77]. В общей сложности мы можем оценить потери шведов следующими цифрами: 2400 убитых, 1200 дезертиров, 315 пленных, 16 пушек и 16 знамен^[78].

Заседания полковых и верховных судов Лифляндского полевого корпуса приговорили за дезертирство к прогону сквозь строй 136 нижних чинов, к тюремному заключению 13 нижних чинов. Двадцать три офицера были подвергнуты двойному денежному штрафу за дезертирство подчиненных. Семь нижних чинов были расстреляны за потерю знамен^[79].

Впрочем, низкие боевые качества частей, сформированных из эстонцев и латышей, под командованием местных немецких офицеров, ситуацию нисколько не улучшили.

Что касается главной полевой армии, возглавляемой королем, то в период 1701–1708 годов в ней не было отмечено ни одного случая дезертирства, хотя мародерство и плановый грабеж населения Речи Посполитой, из-за ведущейся против шведов партизанской войны, был узаконен Карлом XII. Шведы отвечали массовыми репрессиями по отношению к населению Польши, Литвы, Беларуси и Украины. Страна страдала от непомерных контрибуций и грабежей. Насколько тяжело было польскому народу, наглядно демонстрируют инструкции шведского короля своим генералам.

Так, весной 1702 года Стенбок с 2000 кавалеристов был отправлен Карлом на Волынь, чтобы собрать деньги и припасы и заставить шляхту отречься от Августа. Во время этой экспедиции Стенбок получал такие письма от короля: «Всех поляков, которые вам попадутся, вы должны принудить волей или неволей принять нашу сторону или же так разорить их, чтобы они еще долго помнили посещение козла (Козел – родовой герб Стенбоков – Прим. авт.). Вы должны напрячь крайние усилия, чтобы как можно больше выжать, вытащить и сгрести»^[80]. Стенбок за шесть недель собрал 60 000 далеров деньгами, на 30 000 далеров драгоценных вещей, 15 000 аршин синего сукна для солдатских мундиров, бесчисленное количество рубашек, башмаков, чулок и прочего.

В своей инструкции Рёншельду Карл писал: «Если вместо денег вы будете брать какие-либо вещи, то вы должны оценивать их ниже стоимости, для того чтобы возвысить контрибуцию. Все, кто медлит с доставкой или вообще в чем-либо провинится, должны быть наказаны жестоко и без пощады, а дома их сожжены. Если станут отговариваться, что поляки у них уже все отняли, то их следует еще раз принудить платить, и вдвое против других. Местечки, где вы встретите сопротивление, должны быть сожжены, будут ли жители виновны или нет»^[81].

Что касается пребывания шведов в Саксонии в 1706–1707 годах, то здесь не было отмечено ни одного случая мародерства, грабежа или дезертирства, так как население курфюршества вело себя крайне лояльно по отношению к шведам^[82].

В период русского похода 1708–1709 годов шведы столкнулись с тактикой «оголожения», примененной русской армией. Солдаты короля стали голодать. Вспыхивали болезни. Увеличился падеж лошадей, но … Шведы гораздо лучше знали Россию и не боялись зимы, проделав две русские кампании»^[83].

«По прямым приказам Карла выжигались деревни, опустошались поля, угонялся скот и уничтожался любой, кто осмеливался сопротивляться, – отмечал историк Р. Фрост. – Жестокость шведов к местному населению в русскую кампанию 1707–1709 г. предварялась такими же действиями в Польше»^[84].

Как честно писал в своих воспоминаниях командующий Курляндским корпусом генерал от инфантерии граф А. Л. Левенгаупт: «Все шастали из стороны в сторону, как цыгане… крестьяне бежали в леса со всем, что имели. Каждый начальник забирал все, что мог. Грабежами и разорениями особенно отличались вольнонаемные, нестроевые и прочая шальная публика, которая скрытно шныряла по сторонам, выдавая себя за сборщиков денег от разных полков. Многие хватали все, что только могли загрести, и учиняли разные беспорядки… Могу прямо сказать, что беспорядок при нашем следовании был… более скверным, чем отвратная дорога»^[85].

Неудивительно, что первый массовый случай мародерства и дезертирства в русском походе был связан не с главной королевской армией, а именно с Курляндским корпусом. 28 (29) сентября 1708 года он потерпел сокрушительное поражение при Лесной.

Шведы, сразу после окончания сражения приступили к эвакуации орудий и повозок с порохом. Однако уже в ночной толчее на узкой, забитой фургонами дороге Левенгаупт окончательно утратил управление войсками. Одни из его солдат бросились грабить обоз и перепились, другие – дезертировали.

Разложение курляндского корпуса было налицо. Солдаты и офицеры действовали по своему усмотрению. Хотя были и исключения из правил. Например, полковник Андерс Венерстед, смог удержать в повиновении большую часть кавалерийских соединений, что делает ему честь. Дезертирство и мародерство в первую очередь захлестнуло пехотные полки, понесшие огромные потери, что и неудивительно.

Остатки некогда грозной силы, превратившейся в неуправляемую толпу, устремились к Пропойску, но здесь их уже ждал бригадир Фастман со своими драгунами и казаками.

К раннему утру 29 сентября в окрестностях Пропойска скопилось от двух до трех тысяч шведов^[86]. При дневном свете граф снова принял командование на себя, рассылая во все стороны ординарцев и офицеров штаба, энергично собирая своих воинов по полям и перелескам. На относительно большом и ровном поле удалось собрать 3451 пехотинца и 3052 кавалеристов. Но даже с такими силами Левенгаупт не мог уже предпринять наступательных действий. Было принято решение бросить оставшиеся повозки и, посадив пехоту верхом на обозных лошадей, уходить вдоль правого берега Сожа, пока в тылу не появились русские регулярные части. Это было единственно правильное решение страдавшего от ран и контузии шведского командующего.

«Так у Пропойска остатки курляндской армии развалились натрое – большая часть устремилась на юг к королю, не менее 2 тысяч (среди которых были и офицеры в чинах от ротмистров и лейтенантов до подполковников) дезертировали в Прибалтику^[87], примерно тысяча безлошадных, раненых и тех, кто еще подбирался сзади, застряли у пропойской переправы. Как и раньше, арьергарда прикрытия Левенгаупт не оставил»^[88].

Этот вопиющий случай массового дезертирства не остался без внимания короля. По приказу Карла XII была учреждена специальная инквизиционная комиссия, которая в 1709–1712 годах проводила допросы дезертиров, бежавших из-под Лесной в Прибалтику^[89]. Из солдат и офицеров, дезертировавших из-под Лесной, в 1709 году были сформированы Рижские гарнизонные полки Пера Банера и Х.Г. фон Будденброка^[90].

Нижние чины в основном были подвергнуты прогону сквозь строй и денежному штрафу, офицеры – двойному денежному штрафу. Только несколько человек было уволено с королевской службы. Так что наказание оказалось довольно мягким.

Что касается главной королевской армии, то в кампании 1708–1709 годов она проявила себя с лучшей стороны. Несмотря на тяжелое положение, в которое она попала на Украине, вплоть до весны 1709 года случаев массового дезертирства отмечено не было, хотя мародерство расцвело пышным цветом, однако и оно было вынужденным.

О тяжелом положении в лагере осаждающих писал и один из приближенных Карлу людей – Нурдберг: «Припасы становились крайне редкими. Со всех сторон только и слышны были жалобы и ропот, и слышалось такое, чего никогда не слыхали раньше…»^[91]. Нурдбергу вторит и современный шведский историк Энглунд: «Что касается прочего, что необходимо армии, местность вокруг Полтавы становилась все более опустошенной, из нее уже было высосано все, что можно. Подвоз продовольствия был сильно затруднен кишащими вокруг русскими отрядами. Еды стало недоставать. Кроме того, из-за невыносимой жары имеющиеся запасы быстро портились, что еще усугублялось нехваткой соли, вместо нее употребляли испорченный порох. Цены на продовольствие, которое еще можно было достать, подскочили чрезвычайно: за кружку водки приходилось платить 8 далеров, за маленький кусочек мяса 4 далера. Голод явил в армии свой мертвенно бледный лик, и последние два дня (Перед сражением. – Прим. авт.) некоторые соединения не получали даже хлеба».^[92]

Г. И. Головкин писал послу России при турецком дворе П. А. Толстому: «А меж тем наши лёхкия войска непрестанно неприятелей обеспокаивают и языков в полон берут, також многия из войска неприятельского от нужды к нам перебегают, которые, такожде и взятые языки, согласно и с подтверждением сказывают, …что войско шведское от голоду и нужды весьма в худом состоянии, что и от самой гвардии королевской подтверждают взятые, что им токмо по полуфунту хлеба и то не по вся дни дают и от того солдаты зело де ропщут»^[93].

И только роковое для шведов Полтавское сражение 27 июня (8 июля) 1709 года резко изменило ситуацию. Чудовищные потери и отступление, а затем и капитуляция при Переволочной 1 июля привели к ликвидации главной полевой армии Швеции. Затем последовало русское завоевание Лифляндии, Эстляндии и Карелии. Это привело к тому, что многие уроженцы этих провинций перешли на русскую службу. Отрекаясь от шведской короны, они присягали русскому царю. Что это – дезертирство? Да – дезертирство! Несколько тысяч немецких солдат из вербованных полков также перешли на русскую службу. То есть массовое дезертирство в королевской армии началось именно после Полтавы. Однако оно не коснулось природных шведов и финнов.

В последующем именно в иностранных полках на шведской службе дезертирство будет процветать в кампаниях 1710–1718 годов. Что касается работы военных судов над старшими и высшими офицерами, то в 1714 году против командующего финской армии генерал-майора барона Карла Густава Армфельдта и его заместителя генерал-майора Рейнхольда Юхана де ла Барра был открыт громкий процесс за оставление без приказа Финляндии. После битвы у Наппо Армфельдт с уцелевшими спасался бегством от погони, пока не оторвался от преследователей. Прибыв в Гамла-Ка (Коккола) 22 февраля, он стал собирать там остатки войск, с которыми вскоре отошел в Якобштадт (Пиетарсаари), а после в Улеаборг (Оулу) и затем в Торнео. В Швецию он привел едва три тысячи солдат. В своем рапорте в Королевский совет генерал, называя главной причиной поражения превосходство неприятеля, заявлял, что «все офицеры, от высших до низших, а также солдаты, крестьяне выказали в битве необычайное и неустрашимое мужество… Я не способен вполне оценить отвагу, оказанную офицерами и солдатами в опасностях сражения. При всем желании я не в силах достойно скорбеть о павших. Все они продемонстрировали презрение к смерти… Я видел тяжелораненых, сражавших до последнего вздоха. Я видел мертвых солдат, не выпустивших мушкетов, штыки которых были в телах убитых ими врагов, они решились победить или умереть…»

По приказу Государственного совета оба генерала были арестованы в марте 1714 года. Против барона были выдвинуты следующие обвинения:

1. Неудовлетворительное командование войсками финляндского корпуса, что привело к поражению и оставлению герцогства войсками Его Величества короля Швеции.

2. Вступление в битву с неприятелем вопреки воле военного совета.

3. Самовольная эвакуация Эстерботтена и отвод войск к Торнео.

Генерал-майор де ла Барр был обвинен в трусости перед лицом врага, нераспорядительности и бегстве с поля битвы.

Обвинение по любому из этих пунктов значило, что в условиях военного времени подсудимые могли рассчитывать только на одно решение – смертную казнь.

Следует отметить, что Армфельдт прекрасно понимал, что является мишенью для судей, решивших свалить на него все ошибки королевской администрации, сделанные в ходе войны. Барон смело защищался на суде, порой ставя обвинение в достаточно неудобное положение, но все было тщетно. После семи месяцев процесса его приговорили к смертной казни.

Помощь пришла с неожиданной стороны. Сначала король отказался утвердить приговор, а затем, после его возвращения в Швецию в декабре 1715 г., барон был полностью оправдан, помилован и освобожден из-под ареста. Мало того, прекрасно понимая, что Армфельдт сделал все от него зависящее для защиты Финляндии, Карл XII произвел его в чин генерал-лейтенанта и в 1718 г. назначил командующим вспомогательной Емтландской армией, предназначенной для военных действий в Троннелаге^[94].

Но если в глазах монарха Армфельд был жертвой обстоятельств, то Рейнхольд Юхан де ла Барр, бежавший с поля боя и обрекший королевскую пехоту и артиллерию на гибель, был достоин смертной казни. Однако и его освободили в 1716 году. Мало того, 16 января 1717 года его произвели в генерал-лейтенанты. После неудачного похода армии Армфельдта на Трондхейм в 1718–1719 гг. вышел в отставку и умер в своем поместье 18 января 1724 года^[95].

Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что в шведской королевской армии благодаря созданной в 16–17 веках системе комплектования и снабжения, дезертирство преобладало из вербованных немецких и прибалтийских полков. Это факт являлся типичной армейской реальностью, частью обыденной жизни, хотя с этим явлением жестко боролись. В свою очередь, шведские и финские полки шведской армии продемонстрировали высокий боевой дух и профессиональную спайку. В то же время мародерство в первую очередь было средством устрашения противника и лишь во вторую – средством выживания и обогащения на войне.

Список использованных источников и литературы / List Of Used Sources And References

а) Источники / Sources

1. Материалы архивов / Archives materials

1. RA. (Государственный архив Швеции). 754.Militaria (Военные документы).II. Regementschefersskrivelser till Kungl. Maj: t (Доклады полковых шефов о состоянии вверенных им частей Его Королевскому Величеству). Närkes-och Värmlands infanteriregemente (Нёрке-Вермландский пехотный полк). Vol. М. 296 (1701–1723). S. 3, 6–7, 11.

2. KRA. (Военный архив Швеции). Främmande arkivalier. (från Krigskollegii-Kammarkollegii och Statskontorets arkiv). (Сопутствующие дела. Военная коллегия – Каммар-коллегия и Статс-конторы архив).Vol. 36 а: Rekruteringsrullor 1703–1706. (Рекрутские списки 1704–1706 гг.). S. 27–36.

3. KRA. (Военный архив Швеции). 0001.Krigskollegium: Krigskollegii kansli (Военная коллегия: Документы военной коллегии).Vol. Koo 64:1 (1700). S. 115–117.

4. KRA. (Военный архив Швеции). 0001.Krigskollegium: Krigskollegii kansli (Военная коллегия: Документы военной коллегии).Vol. Koo 66:1 (1702). S. 184–188.

5. KRA. (Военный архив Швеции). Mönsterrrullor–1723. (Списки личного состава). Kungl. Artilleriet. S. 34–42.

6. Lietua Historiska arkivet i Riga. (Центральный государственный архив Латвии). F. 7349. Livländska Generalguvernementet. Stora Nordiska Kriget 1700–1710. (Фонд 7349 «Лифляндское генерал-губернаторство. Великая Северная война 1700–1710 гг.). Vrz. 1. S. 220. Bl. 150.

7. Eesti Ajalooarhiiv (Tartu). (Центральный государственный исторический архив Эстонии).

F.278. Liivmaa Rootsiaegne Kindralkubernen. (Фонд 278. «Бухгалтерские книги Лифляндского генерал-губернаторства. Главная книга Лифлядской экспедиции»).Vrz. 1. S. XIX–74. Bl. 142.; Vrz. 1. S. IV–39. Bl. 53–55, 56–58.; Vrz. 1. S. IV–38а. Bl. 99, 104, 147, 149–211.; Vrz. 1. S. IV–39 a. Bl. 68–69, 78, 95; Vrz. 1. S. XVI–47a. Bl. 2–17.; Vrz. 1. S. XX–21b. Bl. 143.; Vrz. 1. S. XX–21b. Bl. 143.

F. 1.Eestimaa Rootsiaegne Kindralkubernen. (Фонд 1. «Бухгалтерские книги Эстляндского генерал-губернаторства. Главная книга Эстляндской экспедиции».)

Vrz. 2. S. 36. Bl. 119.; Vrz. 2. S. 140. Bl. 86–94.; Vrz. 2. S. 141. Bl. 192–442.; Vrz. 2. S. 143. Bl. 414–578.; Vrz. 2. S. 153. Bl. 8–229.; Vrz. 2. S. 164. Bl. 15–177.; Vrz. 2. S. 634. Bl. 200–205.; Vrz. 2. S. 637. Bl. 13–119; Vrz. 2. S. 642. Bl. 103–154.; Vrz. 2. S. 644. Bl. 20–33.; Vrz. 2. S. 756. Bl. 56–199.

F.854. Landmiliz. (Фонд 854 «Ландмилиция».) Vrz. 1. S. 878. Bl. 1–44.

2. Монографии и статьи / Monographs and Articles

8. Беспалов А. В. Последняя дружина викингов. Корпус лейб-драбантов Карла XII до 27 июня 1709 г. // Армии и битвы, № 12. 2009.С. 28–32.

9. Беспалов А. В. Развитие системы комплектования, снабжения и укрепления дисциплины в шведской армии в 1547–1721 годах. // Norwegian Journal of development of the International Science. № 27 / 2019. S. 3–15.

10. Беспалов А. В. Полевая артиллерия Швеции в Великой Северной войне (1700–1721 гг.). Организация, вооружение, применение. // Norwegian Journal of development of the International Science. № 28 / 2019. S. 16–23

11. Объединенные, крупные хозяйства.

12. Небольшие по площади, рассеянные хозяйства.

13. Эстляндский гак – 0,48 га, Лифляндский гак – 0,50 га. То есть 15 гаков – 7, 2–7, 5 га.

14. К обмундированию относились домотканые кафтаны из серого сукна, чулки, рубашки, штаны и плащи.

15. Ahlström, Almer, Hemmingsson. Sveriges mynt 1521–1977. Stockholm, 1977. P. 133–184.

16. Åberg A. Göransson G. Karoliner. Stk. 1976.

17. Behre G., Larsson L. – O., Österberg E. Sveriges historia 1521–1809. Stockholm, 1985. S. 152–158.

18. Edvinsson Rodney. The multiple currencies of Sweden-Finland 1534–1803 // Historical Monetary and Financial Statistics for Sweden. Exchange rates, prices, and wages, 1277–2008 / edited by Rodney Edvinsson, Tor Jacobson and Daniel Waldenström. – Halmstad: Ekerlids Förlag, 2010. – P. 133–238.

19. Höglund L. E. Den Karolinska Arméns uniformer under Stora Nordiska Kriget. Karlstadt, 1995.

20. Nordensvan C. O. Svenska armén åren 1700–1709. KFÅ, 1916. S. 48.

21. Kungl. Artilleriet, Karl XI: s och Karl XII: s tid. Redaktör Hans Ulfhielm, 1993.

Глава 3
Гвардия Швеции при Карле XII

К 1709 году корпус королевской гвардии Швеции состоял из трех кавалерийских и одного пехотного соединений, общей численностью 5900 человек.

Своим появлением гвардия Швеции обязана первому королю Швеции из династии Ваза – Густаву I (1523–1560). Старейшим подразделением гвардии является корпус личных телохранителей короля – драбантов. В 1521 году, скрываясь от преследований датского короля, Кристиан II (1513–1523 гг.), претендент на шведский трон Густав Васа, перемещался по королевству в сопровождении четырех верных дворян. Они и стали прообразом корпуса драбантов. В июне 1523 г. король Швеции Густав I (1523–1560) официально подписал указ о создании корпуса телохранителей Его Величества, которые «будут сопровождать высокую особу во всех церемониях и походах, будут стоять на страже у его изголовья…» [14].

Шведские драбанты разных времен. Слева направо – шведский драбант Густава I Васы (1560 г.), короля Швеции Густав II Адольфа (1630 г., верхом на лошади) и Карла XII (1700 г.). Далее – драбанты конца XVIII–XIX столетий

Численность корпуса драбантов определялась в 64 человека. При Карле IX (1604–1609 гг.) драбанты были развернуты в эскадрон, численностью в 200 человек [14]. В 1708 г. количество драбантов было сокращено до 150 человек. Традиционно главой корпуса был лично монарх.

Вплоть до 1618 г. корпус комплектовался исключительно из дворян шведского, финского и иностранного происхождения. Громкие победы в череде войн XVII века вывели Швецию в ряд ведущих европейских держав.

Территориальные приобретения в Северной Германии, Прибалтике и России сделали Шведское королевство многонациональным, что не могло не сказаться на составе корпуса драбантов.

В 1695 году в нем проходили службу 143 шведа, 29 финнов, 11 шотландцев, 4 лифляндца, 3 эстляндца и 10 немцев [26, P. 49].

Дворяне составляли около 56 % от общей численности корпуса. Остальные драбанты относились к выходцам из семей разночинцев.

К отбору в данное подразделение относились очень строго.

Во-первых, кандидат на службу должен был быть обязательно протестантом, умеющим читать, писать, считать. Следует отметить, что ряд телохранителей имел за плечами университетское образование.

Во-вторых, рост кандидата должен был составлять от 175 до 200 см.

В-третьих, будущий телохранитель должен был виртуозно владеть холодным и огнестрельным оружием.

В-четвертых, его допускали в корпус только при представлении двух письменных рекомендаций [9, C. 28–32].

Предпочтение отдавали младшим офицерам, уже имеющим опыт участия в боевых действиях. Каждый драбант при зачислении на службу представлялся лично королю, и тот принимал окончательное решение в отношении его дальнейшей судьбы.

Карл XII ввел для своих телохранителей еще одно правило – он требовал, чтобы его «викинги» оставались холостяками.

В целом этот элитный корпус был предметом зависти для окружающих. Конкуренция была крайне высокой, но даже при таком положении вещей в корпусе служили целыми семьями, а зачастую и династиями. Это можно отнести к родам Хамильтонов, Врангелей из Адиналя, Хорнам, Дугласам и т. д.

Как мы уже указывали выше, капитаном корпуса лейб-драбантов являлся монарх. В данном случае речь идет о короле Карле XII.

Офицерами в корпусе состояли капитан-лейтенант (в чине генерал-майора), лейтенант (полковник), квартирмейстер (подполковник), шесть капралов (подполковников), шесть вице-капралов (майоров). Каждый рядовой драбант имел звание ротмистра (капитана). Кроме строевых чинов в корпус лейб-драбантов входили: аудитор, профос, пастор, цирюльник с помощником, два кузнеца, седельщик, оружейник и палочник [26, P. 46].

Шведский священник и солдаты перед сражением. Густав Улоф Седерстрём

Драбанты имели обычное рейтарское вооружение (без кирас), но шпаги у них были особого образца с золоченым эфесом. Длина клинка драбантской шпаги достигала 96,7 см. [26, P. 49]. Шпага носилась в черненых кожаных ножнах на портупее. Холодное оружие изготавливалось индивидуально в соответствии с ростом и весом владельца. Довольно часто на драбантских шпагах на эфесах присутствовала гравировка в виде королевского вензеля под короной в обрамлении лавровых ветвей, а на клинке гравировался девиз «Vivat Carolus, rex Svegorum!». (Виват Карл, король Швеции!).

На вооружении корпуса параллельно состояло несколько образцов шпаг – 1687, 1695, 1701 и 1707 г. Первые три партии шпаг изготавливались на оружейном заводе в Норчёпинге. Четвертая партия была изготовлена в Саксонии на Дрезденской оружейной фабрике, накануне русского похода [26, P. 71].

Кроме того, драбанты имели на вооружении по два кремниевых пистолета калибром 16,03 мм, которые носились вложенными в специальные седельные кобуры (ольстры), покрытые кожаными или суконными чехлами (чушками) и крепившиеся по обеим сторонам седельной луки. Пистолеты собирались из нескольких частей. Стволы поставлялись из г. Зуль, замки из Льежа. Деревянные части и шомпола производились в Швеции [26, P. 71].

Телохранителю полагался кремниевый винтовальный карабин калибром 18,55 мм и весивший на 0, 5–1 кг легче пехотного ружья. Карабин носился на кожаной перевязи с крюком (панталере) надеваемой через левое плечо. Ствол карабина, висевшего на панталере у правого бока всадника (прикладом вверх), вставлялся в кожаный чехол (бушмат), крепившийся к седлу.

Карабин шведских драбантов, 1699 г. Из собрания Музея армии, Стокгольм

С 1701 г. карабины были выведены из употребления чинами корпуса в соответствии с приказом короля.

Патроны – 30 штук, по 10 на каждый пистолет и ружье, хранились в лядунках (небольших патронных сумках), носимых на перевязи, надеваемой через правое плечо. Перевязь была у́же панталера. До 1702 г. драбанты имели защитное вооружение – нагрудные кирасы у унтер-офицеров, рядовых и двойные (т. е. защищавшие не только спину, но и грудь) у офицеров. В период Польской кампании Карл XII упразднил кирасу в корпусе телохранителей. Король считал, что они являются малоэффективной защитой от пуль и только утомляют всадников и лошадей.

Мундир драбанта короля Карла XI, 1695 г.

Седла в корпусе были немецкого образца, с попонами из синего сукна, с двойной золоченой каймой по краю. В задних углах имелись изображения трех малых корон под большим венцом (также золоченых). У офицеров корпуса короны обрамлялись разомкнутым венцом из лавровых листьев.

Обмундирование корпуса лейб-драбантов выглядело следующим образом [20, P. 81]:

1695–1717 гг. – офицер: шляпа с золотым позументом. Синий плащ со светло-синей подкладкой, расшитый золотыми позументами. Синий кафтан с позолоченными пуговицами, светло-синей подкладкой, обшлагами и воротником. Кожаный камзол, штаны – синие.

Квартирмейстер и адъютант: то же, что и у офицера, но штаны – кожаные.

Капрал – то же, что и у квартирмейстера, но позумент у́же.

Рядовой: шляпа с золотым позументом, синий кафтан с латунными пуговицами, золотой обшивкой карманных клапанов, пуговичных петель и швов, подкладка, обшлага, воротник – светло-синие. Плащ синий со светло-синей подкладкой из узелковой ткани с золотой обшивкой по воротнику и швам.

Драбант Карла XII в церемониальном облачении

Ротный штандарт корпуса шился из белого шелка с золотой бахромой по краям. В центре полотнища изображался большой государственный герб Швеции, с монограммой «CRS» (Карл, король Швеции). Размер штандарта: высота – 50 см, длина – 60 см.

Арвид Горн (граф Арвид Бернхард Хурн аф Экебюхольм) в форме капитан-лейтенанта драбантов. Около 1706 г.

В период 1700–1709 гг. в корпусе сменилось четыре капитан-лейтенанта. Первым командиром драбантов при Карле XII стал граф Арвид Бернхард Хурн аф Экебюхольм. Он родился в семье полковника Густава Хурна и Анны Хелены фон Герттен 6 апреля 1664 года в усадьбе Вуорентака в Финляндии. 9 августа 1682 года был зачислен мушкетером в лейб-гвардии пеший полк. 9 июля 1683 года повышен в звании до сержанта. 7 марта 1685 года произведен в фенрихи. В 1686 году вышел в отставку и уехал в Венгрию. До 1693 года воевал под имперскими и нидерландскими знаменами. В 1693 году вернулся в Швецию. 31 декабря 1693 года произведен в капитаны гвардии. 7 февраля 1696 года пожалован чином лейтенанта корпуса лейб-драбантов Его Величества короля Швеции. Участник Великой Северной войны (1700–1721). За отвагу, проявленную в сражении с датчанами при Гумлебеке 18 июля 1700 года, произведен в звание капитан-лейтенанта. В тот же день получил звание генерал-майора кавалерии и был возведен в баронское достоинство. В сражении под Нарвой (1700) во главе драбантов опрокинул стоящие на валу русские армейские полки, но завяз в бою с русской гвардией. В сражении на Двине (1701) лихой атакой опрокинул саксонских кирасир и захватил шесть вражеских орудий. В этом сражении был ранен в руку пулей. Участник польского похода (1702–1706). В битве под Клишовым (1702) с польско-саксонскими войсками получил ранение копьем, но поле боя не оставил. 11 января 1704 года произведен в генерал-лейтенанты. Отправлен в качестве шведского представителя на сейм в Варшаву, на котором действовал в пользу Станислава Лещинского. После сдачи Варшавы (1704) войскам осадившего ее Августа II попал в плен, но в 1705 году по обмену он был освобожден и вернулся в Швецию. 27 декабря 1705 года назначен королевским советником [6, С. 176–177].

Рапира шведских драбантов, 1701 г. Из собрания Королевской сокровищницы, Стокгольм

Его сменил граф Карл Густав Врангель из Адиналя, внук знаменитого шведского фельдмаршала графа Карла Густава Врангеля. Он родился 30 ноября 1667 года в Стокгольме. Высшее образование получил в Упсальском университете. Службу начал в лейб-гвардии пешем полку в звании фенриха 26 мая 1688 года. В составе шведского вспомогательного корпуса на нидерландской службе принял участие в войне за пфальцское наследство (1688–1697). В 1691 году перешел на французскую службу в звании лейтенанта полка королевской гвардии. 19 марта 1694 года произведен в капитаны гвардии. В 1694 году вышел в отставку и вернулся в Швецию. 15 января 1695 года назначен лейтенантом корпуса лейб-драбантов Его Величества (что равнялось армейскому званию полковника). С начала Великой Северной войны (1700–1721) при особе короля Карла XII. 2 июля 1706 года произведен в чин капитан-лейтенанта корпуса лейб-драбантов (генерал-майора кавалерии). Умер 29 мая 1707 года в Саксонии от полученных ранее ран [6, С. 42–43].

Карл XII и драбанты в битве с войсками Петра I при Нарве, 1700 г. Неизвестный художник, начало XVIII в.

Выбывшего из строя графа заменил его кузен Отто Магнус Врангель из Адиналя. Отто Магнус Врангель, внучатый племянник фельдмаршала графа Карла Густава Врангеля, родился в 1670 году в Ревеле, в семье капитана Тавастгустского пехотного полка Рейнгольда Врангеля. Учился в Рижском университете. Службу начал в 1685 году в чине ротмистра Эстляндского адельсфана. С 1696 по 1700 г. на саксонской службе. Воевал с турками в 1696–1697 гг. 18 июля 1700 года пожалован званием лейтенанта корпуса лейб-драбантов Его Величества.

Драбанты во время сражения на Дюне, 1701 г. Увеличенный фрагмент картины Иоганна Генриха Ведеминда «Карл XII во время Битвы на Дюне»

С начала Великой Северной войны (1700–1721) при особе короля Карла XII. После смерти троюродного брата 12 августа 1707 года произведен в чин капитан-лейтенанта корпуса лейб-драбантов (генерал-майора кавалерии). Погиб в сражении при Головчино 4 июля 1708 года [6, С. 43].