Александр Белов
Расы космических пришельцев. Запрещенная антропология
Маленькие люди на островах
Надо сказать несколько слов и о других группах островных жителей. Среди антропологов распространено убеждение, что «островная изоляция ведет к уменьшению размеров тела». Очевидно, что так оно и есть. Острова Микронезии были открыты и заселены около 3–4 тысяч лет назад.
Как показали раскопки на острове Палау, расположенном в западной части Тихого океана примерно в 600 км от Филиппин и о. Новой Гвинеи, на острове в нескольких пещерах были найдены костные останки, принадлежавшие популяциям маленьких людей. Рост этих людей, судя по всему, был несколько больше одного метра. Радиоуглеродный метод анализа останков показал, что эти островные жители обитали 2890–1420 лет назад. Предполагается, что их предки попали на остров в результате миграционной волны из Филиппин.
Автор исследований палауаских пигмеев южноафриканский антрополог Ли Бергер утверждает, что кости принадлежали взрослым людям, а не детям. Исследователь отвергает версию того, что обнаружены останки аномальных индивидов, имевших при жизни карликовый рост. Хорошо сохранились кости таза двух индивидуумов: мужчины и женщины. Они позволили вычислить вес низкорослых аборигенов. Оказалось, что мужчина весил 43, а женщина – 28 кг. Оказалось, что древние островитяне имели самый маленький рост и вес среди современных низкорослых популяций людей. По предварительным данным, объем черепной коробки у них был меньше 1 000 см3. У палауанцев были достаточно крупные для их роста и размера коренные зубы. Передние зубы тесно сжаты в переднем челюстном отделе. Этот признак может свидетельствовать о быстром уменьшение роста.
Как констатируют авторы исследований, палауанцы приобрели ряд антропологических особенностей, которые сближают их с древнейшим Гомо эректус, обитавшим в Юго-Восточной Азии еще сотни тысяч лет назад. У палауанцев сильно выражены надбровные дуги, практически отсутствует подбородочный выступ, маленький объем мозга. Впрочем, антрополог Ли Бергер не сомневается, что палауанские карлики принадлежат к виду Гомо сапиенс. Свое сходство с эректусами они приобрели конвергентно и независимо от них.
В связи с этой сенсационной находкой надо упомянуть и другую сенсацию. В 2003 году в пещере Лианг Буа на о. Флорес в Индонезии были обнаружены останки флоресского человека. Объем черепа этого человека оказался около 380 см3, что в три раза меньше, чем у современного человека! Сама голова карликов была размером с крупный грейпфрут. Рост «хоббитов», как их прозвали журналисты, не превышал одного метра. Примерно такой же объем черепа имели африканские австралопитеки. Флоресские люди жили 13–70 тысяч лет назад. Вокруг флоресского человека разразился нешуточный скандал. Часть антропологов считает его представителем Гомо сапиенса, деградировавшим в условиях островной изоляции при нехватке пищевых ресурсов. Однако у флоресского человека кроме маленького роста имеются весьма примитивные признаки. У него напрочь отсутствует подбородочный выступ, имеются мощные надбровные дуги, а также чрезвычайно широкий и приплюснутый нос. Все это сближает «хоббита» с эректусом. («Хоббит» – второе имя флоресского человека, присвоенное журналистами в честь одноименного персонажа из книги Дж. Р. Р. Толкиена «Хоббит или туда и обратно».) Однако по анатомическим особенностям черепа и строению длинных костей конечностей «хоббит» принципиально отличается от всех известных науке разновидностей древнего эректуса. По соотношению длины лучевой и бедренной кости «хоббит» отличается и от Гомо эргастера – еще одной примитивной формы человека – и сближается с Гомо хабилисом и австралопитеком гари. У флорессца относительно длинные руки и сравнительно короткие ноги, что напоминает морфотип австралопитека. Кроме того, кости запястья и строение нижней челюсти с зубами у флоресского жителя по своей форме напоминают таковые у карликового австралопитека. Однако из этого вовсе не следует, что индонезийские «хоббиты» – родственники или даже потомки африканских австралопитеков. Аналогичные конструктивные особенности скелета австралопитеков они могли приобрести независимо от них и в рекордно короткие сроки. Кроме всего прочего, теоретики эволюционизма считают, что уменьшение размеров тела не должно приводить к уменьшению и редукции мозга, а именно это наблюдается у «хоббита». По строению лицевого скелета, области надбровья и зубам флоресский человек, получивший номер LB1, отличается от австралопитека. Да и останки австралопитека нигде не обнаружены, за исключением Африки. Трудно себе вообразить, что австралопитеки из Африки незаметно прокрались на индонезийский остров Флорес, для того, чтобы превратиться там в флоресского жителя, который и сам выглядит как деградант.
Некоторые исследователи находят у флоресского человека признаки, характерные для современных больных микроцефалией людей. У этих больных кости черепа рано зарастают и не позволяют расти головному мозгу. Размер мозга у микроцефалов может составлять 300–400 см3. Эти люди нуждаются в особых условиях жизни, социальной изоляции и клиническом наблюдении. Однако вряд ли вероятно, что в случае флоресского человека имеет место микроцефалия. Скорее всего, мы видим на примере и «хоббита» и палуанца довольно быструю трансформацию морфотипа, вызванную особыми неблагоприятными условиями существования. Некоторые антропологи-полицентристы восприняли находку «хоббита» с энтузиазмом. Они увидели в своеобразии его морфотипа некие доказательства независимого происхождения «хоббита» от человекообразных обезьян – орангутанов, проживающих ныне в Юго-Восточной Азии. Надо отдать должное антропологам-моноцентристам. Они с возмущением отвергли такие инсинуации. По их мнению, все люди – и современные, и вымершие – произошли от одной разновидности африканских человекообразных обезьян. И в самом деле, никаких черт специфического свойства орангутанов и флоресского человека не обнаружено. Весьма интересна одна анатомическая деталь «хоббита», которая указывает, что он не имеет прямого родства с обезьянами. У него непропорционально длинные стопы и короткий большой палец, который расположен точно также как у современных людей. Он не отведен и не уклоняется в сторону, как у обезьян. Это может являться свидетельством того, что стопа «хоббита» трансформировалась из стопы анатомически современного человека.
Рис. 39. Археолог Томас Сутикна с черепом «хоббита» в руке
Наиболее трезво мыслящие ученые склоняются к мысли, что «хоббиты» – низкорослые люди. Карликовость довольно часто сопровождает людей, оказавшихся в островной изоляции. Эту мысль весьма наглядно подтверждает следующая информация. Всего в километре от пещеры Лианг Буа, где были обнаружены ископаемые останки флоресского человека, в деревне Рампасаса ныне живут карликовые люди – негритосы. Их отличает крайне низкий рост. Исследователи отрицают вероятность того, что негритосы из племени рампасаса являются потомками «хоббитов». Отрицают – и правильно делают. Современные карлики помельчали совершенно независимо от своих предшественников, оказавшихся в этих же местах на несколько десятков тысяч лет раньше их. Тем не менее, существует весьма загадочное анатомическое сходство между флоресским жителем и современными австрало-меланезийцами. На это сходство указывает отечественный антрополог С. В. Дробышевский в своей монографии «Предшественники. Предки? Неоантропы верхнего палеолита» (М.: ЛКИ, 2010). Вот что он пишет по этому поводу:
Рис. 40. Реконструкция флоресского человека
«С другой стороны, подавляющее большинство признаков черепа и нижней челюсти флоресского человека попадает в размах изменчивости австрало-меланезийцев, особенности строения зубов схожи с таковыми у пигмеев рампасаса; даже черты описанные первоначально для Homo floresiensis, с большой частотой обнаруживаются у популяций индонезийско-океанического региона, например, скошенность симфиза нижней челюсти и развернутость Р (Jacob et al., 2006)» (стр 162).
Таким образом, мы видим, что особенности строения черепа и скелета флоресского жителя позволяют связывать его и с современными австралийцами, и с меланезийцами. Отличия могут быть объяснены фактором изолированного островного существования «хоббита».
Что с нами происходит?
Другие исследователи предполагают, что в случае с флоресским человеком имела место «пропорциональная карликовость», когда размеры тела и размеры черепа и мозга уменьшаются относительно пропорционально. Имеется и предположение, что предки флоресского жителя имели небольшой мозг и обычное тело. Тело сократилось в своих размерах, а мозг остался прежним. В результате этих изменений потери интеллекта не было! Интеллект остался на том же низком уровне, что был у предков. Весьма любопытно, что описан ряд синдромов у микроцефалов, когда уменьшение мозга сопровождается уменьшением роста; при этом может редуцироваться подбородок. Отсутствие подбородка – крайне архаичный признак и классифицируется как древний. Кроме всего прочего, у микроцефалов могут выпадать зубы. Нередко возникает патологическая диспропорция скелета тела. Наиболее близки к морфотипу флоресского человека оказываются больные синдромом Ларона. Этот синдром вызывается мутацией гена инсулиноподобного фактора роста. Для этого синдрома характерно резкое уменьшение роста, а иногда и мозга, наличие патологий и диспропорций в скелете тела и отсутствие или «убегание» подбородка. Именно это характерно для «уникального» флоресского жителя. Согласно другому предположению, основой патологического состояния, характерного для «хоббита», может являться эндемический кретинизм, вызванный недостатком йода в пище.
Наличие этих параллелей, конечно, само по себе не указывает на то, что флоресский житель был аномальным субъектом. Тем более, что в случае с флоресским человеком мы имеем дело не с индивидуальной патологией, а с популяцией людей, отличающихся от других своеобразным сочетанием признаков. Строение черепа «хоббита» сближается скорее с Гомо сапиенсом, нежели с хабилисом, австралопитеком и эректусом. По мысли некоторых зарубежных антропологов, среди современных людей «хоббит» оказался ближе всего к тасманийцам и восточным индонезийцам, нежели к меланезийцам и австралийцам. Весьма интересно в связи с этим отметить, что на черепе «хоббита» надбровный рельеф имеет вид настоящего валика. Очень резко выражено заглазничное сужение. Эти признаки проявлены сильнее, чем у всех современных людей и микроцефалов. Однако сагиттального валика в теменной области головы нет. Именно такой валик характерен для крайне архаичных форм. Височные кости имеют сапиенсную форму, а сосцевидные отростки достаточно длинные, что характерно для людей современного типа. Лобные доли маленькие. Снизу они имеют ярко выраженный «лобный клюв» – признак, характерный для человекообразных обезьян и некоторых австралопитеков.
Подводя итог обзора мнений по флоресскому человеку, надо отметить главное: по всей видимости, флоресский житель является потомком Гомо сапиенс. Изменения произошли столь стремительно и носили такой глубокий характер, что многие антропологи не верят, что человек (его тело) может так сильно измениться в худшую сторону. Сходство с эректусом, хабилисом и австралопитеками имеет явно вторичный характер. Ни о каком родстве с этими древними формами говорить не приходится. Вероятно, проторенной дорогой деградации в разных регионах земного шара и в разные времена шло множество популяций человекоподобных субъектов, и существуют единые механизмы деградации физического тела людей. Эти механизмы и сходство приобретаемых в процессе деградации изменений и вводит антропологов в заблуждение относительно того, что ранние «деграданты» являются предками и предшественниками поздних «деградантов».
Чтобы понять, что проходило на отрезанных от остальной суши островах несколько тысяч или десятков тысяч лет назад, нужно точнее уяснить себе ситуацию на Земле в целом. Как свидетельствуют данные геологии, палеонтологии и антропологии, на рубеже плейстоцена и голоцена климат сильно менялся. Начало плейстоцена приходится на 125 000 лет до н. э., а конец – на 10 000 лет до н. э. Голоцен же начинается 10 000 лет до н. э.
Примерно за 75 000 лет до н. э. наступило вюрмское оледенение, которое завершилось около 10 000 лет до н. э. катастрофическим таянием европейского и американского ледников. В период оледенения вода концентрировалась в огромных ледниковых массивах, которые располагались в высоких широтах и горных местах планеты. В этот момент уровень мирового океана значительно понижался. Возникали сухопутные мосты, связывающие различные континенты и материки. Так, во время вюрмского оледенения возник обширный сухопутный перешеек в районе Берингова пролива, соединявший Евразию и Америку. Предположительно, по этому перешейку в Америку попали современные люди.
Кроме того, в плейстоцене вся территория островной Индонезии была объединена с Южной Азией в единый материк, именуемый Сундой. Именно поэтому сухопутному материку попал на Индонезийские острова современный человек. Границы материка Сунда довольно четко определяются специалистами. Чем глубже погружена материковая отмель в океан, тем раньше она ушла под воду при таянии ледников. Для справки надо сказать, что уровень Мирового океана во время последнего ледникового максимума был на 150 метров меньше современного. Иными словами, около 12 000 лет назад под водой оказались значительные участки суши. Очевидно, таяние ледников носило катастрофический характер и вошло в предания, легенды и мифы многих народов, как Великий потоп.
Рис. 41. Материки Сунда и Сахул в позднем плейстоцене, в начале Великого Потопа. Реконструкция
Австралия, Папуа-Новая Гвинея и Тасмания объединялись во время последнего ледникового максимума в суперматерик, называемый Сахулом. Между плейстоценовой Сундой и Сахулом во время вюрмского оледенения располагался 30 километровый пролив, который никогда не был сухопутным перешейком. Эту водную преграду не могли преодолеть животные, жившие в Юго-Восточной Азии, и напротив, животные, обитавшие в «большой Австралии», не могли проникнуть в Юго-Восточную Азию. Эта граница получила название линия Уоллеса и проходит между нынешними островами Бали и Ломбок. Разница между фауной этих двух островов, лежащих в непосредственной близости друг от друга, гораздо больше, чем разница между фауной Японии и Англии. Однако то, что не смогли осуществить звери, довольно легко осуществили люди. Они проникли в «Большую Австралию» еще во время вюрмского оледенения. Не исключено, что Гомо сапиенс, заселявший Австралию десятки тысяч лет назад, использовал какие-то плавательные средства. Какие именно – не известно, но эти плавательные средства позволили человеку современного типа легко преодолеть водную преграду в 30 км и заселить Австралию.
Надо особо отметить, что древние предшественники (но не предки) протоавстралийцев – питекантропы и неандертальцы – так и не сумели перебраться в Австралию. Для них водная преграда в 30 км оказалась непреодолимой.
Протоавстралийцы, попав в Австралию, оказались в изоляции на своем материке, после того, как 12 000 лет назад уровень мирового океана повысился и скрыл под водой значительную часть древних материков – Сунды и Сахула. Очевидно, глобальное изменение климата отделило популяцию будущих австралийцев от жителей Юго-Восточной Азии и Индонезии. В результате, протоавстралийцы превратились в современных австралийцев – коренных жителей материка.
Как полагают исследователи, в конце плейстоцена и в позднем палеолите Юго-Восточная Азия (ныне острова Индонезии) также была заселена протоавстралийцами. Однако многие популяции, оказавшиеся в условиях географической изоляции в связи с таянием ледника, стали изменяться. Они приобрели негроидные черты лица и фигуры (темную кожу, курчавые волосы, прогнатизм и пр.), а рост их уменьшился. Вероятно, особенно интенсивно этот процесс проходил в мезолите, неолите. В результате появились популяции, которые антропологи называют австрало-негроидами. Кроме всего прочего, в это время ярче проявилось своеобразие австралоидных локальных вариантов. Это указывает на то, что азиатские пигмеи – негритосы и южноиндийские веддоиоды – приобрели свое своеобразие уже в изоляции от остальных популяций и друг от друга. Процесс углубления расовой дифференциации особенно характерен для островных жителей. Однако соматические изменения стали происходить и у протоавстралоидов, оказавшихся на территории самой Австралии и Тасмании. Тасмания оказалась также отделена от Австралии трудно преодолимой водной преградой. Эта преграда существует, по данным геологии, по меньшей мере 8 тысяч лет. Изоляция послужила отправной точкой для формирования особого тасманийского морфотипа, для которого характерны псевдоархаические черты. На самом деле, тасманийцы достаточно молодая популяция. Они приобрели «архаизм» черт в мезолите, неолите уже после того, как оказались оторванными от своих австралийских собратьев.
«Деграданты» или питекантропы?
Что касается коренных жителей Австралии, по общему мнению антропологов, их отличает от других людей планеты крайне «архаичный» набор физических признаков. Это позволяло долгое время смотреть на австралийцев чуть ли не как на предков всех ныне живущих людей. Хотя такой взгляд является лишь предположением, в австралийцах видели некий образец древних людей, от которых произошел человек современного вида. В самом деле, «архаичность» австралоидного комплекса признаков бросается в глаза. Для него характерны сильно развитые надбровные дуги, очень толстые кости черепа, крупные зубы, прогнатное лицо, очень широкий нос, низкие орбиты, уникально длинное костное небо, слабое выступание костей носа вперед. Все эти признаки мы можем видеть на ископаемом черепе, обнаруженном в 1884 году в штате Квинсленд на востоке Австралии. Череп принадлежал четырнадцатилетнему подростку. И, несмотря на юный возраст, у этого индивидуума оказался уже проявлен «архаичный» комплекс. В 1920 году на севере штата Виктория в Южной Австралии был обнаружен еще более «архаичный» минерализованный череп, принадлежавший взрослому мужчине. У него при жизни были мощные надбровные дуги, низкий свод черепа, очень узкий лоб, длинное небо, выраженный прогнатизм и очень крупные зубы и широкий нос.
Эти две находки из Тольгая и Кохуны буквально поразили антропологов своим «архаизмом». «Примитивность» признаков вроде бы даже не соответствовали показателям в рамках вида человека разумного. В свое время Я. Я. Рогинский и М. Г. Левин писали, что эти два черепа по своему объему, размерам неба, прогнатизму и величине зубов выглядят более примитивно, чем классические неандертальцы.
Рис. 42. Массивные черепа из Австралии возрастом около 10 000 лет. Справа – череп, деформированный при жизни. Из книги Д. Ламберта «Доисторический человек. Кембриджский путеводитель»
Конечно, у антропологов и исследователей, а в большей степени – у историков возник большой соблазн представить эти две находки как крайне древние и очень архаичные формы, находившиеся у истоков развития Гомо сапиенса. Однако для такой интерпретации нет оснований. Возраст этих черепов оказался сравнительно небольшим. Он не превышает 10 тысяч лет.
Ситуация усугубилась еще и тем, что позже, в 1940 году, близ австралийского Мельбурна (Кейлор) были обнаружены два гораздо более древних черепа. Их возраст составил 15–18 000 лет. Однако эти древние черепа выглядят более прогрессивными, нежели описанные ранее. У одного из них существенно больше объем мозговой коробки – 1593 см3. У этого человека менее массивное надбровье, сравнительно небольшие зубы, более широкое и высокое лицо. Но по ряду показателей кейлорский череп (названный так по месту находки) похож на «архаичные», но более молодые по возрасту черепа. У него также широкий нос, длинное костное небо и низкие орбиты.
Настоящей сенсацией стало обнаружение скелета взрослого мужчины к западу от Сиднея, близ озера Мунго. Находка получила имя «Мунго-3». Как полагают археологи, было раскопано древнее погребение. Возраст был определен как 32–35 тысяч лет. Однако новые данные показали еще более древнюю дату – 62 тысячи лет. Впрочем, не все антропологи согласны с такой древней датировкой. Самое поразительное заключалось в том, что «Мунго-3», несмотря на австралоидные признаки, имел более пристойный вид, чем предшествующие находки из Тальгая и Кохуны… Несмотря на низкий свод черепа, покатый и убегающий назад лоб – признаки типичные для всех австралоидов, у «Мунго-3» не сильно выражен надглазничный рельеф. Он более изящен, грацилен и «анатомически прогрессивен», чем более поздние находки из Тальгая и Кохуны. Получается удивительный парадокс. С одной стороны, древние находки имеют прогрессивный вид и большой размер черепа. Более поздние находки, напротив, выглядят весьма архаично. У них начинают проявляться признаки типичные для палеоантропов и архантропов. Это недвусмысленно указывает на то, что на австралийском материке, оказавшемся отрезанным от других материков, имела место масштабная инволюция или деградация предкового типа.
В 1967 году австралийский антрополог Ален Торн произвел раскопки могильника в местности носящей название Кау Свомп к югу от озера Виланндра. В нем были обнаружены 12 погребений мужчин, женщин и детей. Древность погребений составила от 9 500 до 13 000 лет. У одного из погребенных оказалась ожерелье из просверленных резцов кенгуру. Такие ожерелья носили аборигены Австралии еще в XIX веке. Погребение этих людей выглядит загадочно только потому, что их физический облик являет ясно выраженные архаические черты. Несмотря на то, что эти люди в три раза моложе грацильных людей, обнаруженных возле озера Мунго, они выглядят гораздо примитивней. У них толстые кости, скошенные лбы, выступающие надбровные дуги, прогнатизм, большие челюсти и зубы.
Это позволило Алану Торну выдвинуть предположение, что люди из Кау Свомп являются переходным звеном от яванских питекантропов к современным коренным австралийцам. Выдвигая такое предположение, Торн встал на точку зрения полицентристов, предполагавших, что от яванского эректуса происходят современные австралийцы.
Моноцентристы пытаются объяснить этот феномен по-своему. Они полагают, что если даже гипотетически допустят мысль о том, что морфотип людей может трансформироваться в худшую сторону, то совершат жуткий грех против эволюции. «Грешить» они не хотят и идут на хитрости. Они объясняют появление в Австралии более примитивных людей поздней миграцией. Наиболее ранняя миграция состояла из представителей грацильного типа. По их мнению, представители примитивного типа пришли в Австралию намного позднее и вытеснили или смешались с более ранними представителями грацильного типа. От этого смешения и происходят современные коренные австралийцы.
Наиболее трезвомыслящие антропологи все-таки допускают, что аборигены Австралии могли трансформироваться в худшую сторону под влиянием особых условий существования.
«Архаизм» признаков носителями этой концепции объясняется как результат продолжительной генетической изоляции непосредственно уже на территории Австралии, а также следствием мутаций и приспособлений к специфическим условиям среды обитания в момент таяния ледника и поднятия уровня Мирового океана.
Весьма интересно, что в 5 тысячах км от Кау Свомп в Северо-западной Австралии, в Коссак был обнаружен ископаемый череп со скошенным лбом и нависшими надбровными дугами. Его возраст составил около 6500 лет. Не так уж много для такого черепа! Все это может означать только одно. В послеледниковое время «деграданты» широко расселились на континенте. Некоторые антропологи пытаются спасти патовую ситуацию и идею эволюции, понимаемую как развитие от простого к сложному и от примитивного к развитому. Эти антропологи утверждают, что австралийские черепа, имеющие «арахаический» комплекс, были деформированы искусственно. Убегающий назад скошенный лоб – результат прижизненной деформации костей лба. Деформация была длительная и искусственная. Черепа младенцев любящие мамаши деформировали руками, преследуя эстетические и иные цели. Однако такая гипотеза нуждается в существенных доказательствах. Черепа древнейших аборигенов Австралии не имеют резкого перегиба в лобной части черепа, который имеют, скажем, черепа майя, подвергнутые прижизненной деформации. Обычай деформации черепов младенцев привязыванием к голове плоской дощечки не известен у аборигенов Австралии, зато известен у индейцев и меланезийцев.
В 1980 году неподалеку от озера Мунго обнаружен был еще один череп, получивший название «Гоминид Вилландра 50». Этот череп поразил даже видавших виды антропологов. Он оказался настолько грубым и «архаичным», что по этим своим показателям намного превысил все известные науке экземпляры. У него необычайно массивные надбровные дуги, скошенный лоб. Толщина костей черепа достигает 15–19 мм. Это резко контрастирует с шириной стенок костей черепа из более раннего погребения с озера Мунго, принадлежавшей молодой женщине. У нее толщина стенок доходит до 2 мм. Как-то рационально объяснить наличие такого экземпляра как «Гоминид Вилландра 50» эволюционисты не могут. Была высказана мысль, что это вообще индивидуальная патология, порок развития и расстройство генетического аппарата…
Как видим, стереотипы сильны в стане тех, кто борется за торжество идеи эволюции. В жертву этой идее приносится самое ценное, что есть у ученого – факты. Интерпретация этих фактов обесценивает сами находки и не позволяет свободно взглянуть на существо дела. Кроме всего прочего, существуют предостережения ложно понятой политкорректности. Сообразно с этими воззрениями, изучать аборигенов Австралии неэтично и неполиткорректно. Это может поранить самолюбие коренных австралийцев, которых ныне насчитывается несколько десятков тысяч. Своеобразие австралоидного типа рождает и излишнее табуирование изучения этого типа в глазах все тех же ученых. Особенно сильны такие предрассудки в среде ученых, выражающих «официальную» идеологически проверенную точку зрения. Эти ученые пытаются угодить старым материалистическим и эволюционным догмам и всячески увиливают от рассмотрения дела по существу.
Стремление увидеть в австралийцах чуть ли не первопредков людей, живущих ныне на всей планете, породило странные игры с датировками. В моду вошли бездоказательные утверждения, что Австралия заселялась около 60–80 тысяч лет назад. Однако эти датировки не поддаются проверке. Как полагает антрополог С. В. Дробышевский, реальные цифры заселения Австралии куда скромнее – около 45 тысяч лет от современности. Гипотеза о заселении Австралии 42–45 тысяч лет назад согласуется с данными о появлении сапиенса в других частях планеты. В Австралии, Африке, Ближнем Востоке и Европе, Индонезии и Меланезии сапиенс появляется примерно в одно и тоже время. Вероятно, имела место весьма высокая скорость заселения новых материков и континентов человеком современного физического типа.
