Александр Белошапков
Человек каменного века. Часть 2

Глава 7. По старым местам

После возвращения Севера из Нью Йорка, и передачи ему дел, для Анга работы на ближайшие дни не было. Поэтому, поскучав неделю, он и Мари решили проехаться по окрестностям – Ангу хотелось посмотреть места, в которых прошло его детство. Север не возражал, единственное, что он попросил Мари быть поосторожнее: – хотя уже прошло почти два года с последней вылазки террористов, лучше не забывать об этом.

– Хорошо, Север, мы будем очень осторожны, проедемся вдоль Меджерды, до Джендоубы, а потом назад, по дороге еще посмотрим плотину у Тестура.

– Можно еще в Утику заехать, – добавил Анг.

– Зачем, я там был и неоднократно. Уже в эпоху римлян там невозможно было отыскать знакомые пейзажи. Разве что на мысу, но и там все поменялось. Нет тех лесов, все побережье застроено курортными поселками, и с юга, и с севера, французы постарались. Но что я буду вас переубеждать, сами посмотрите и убедитесь.

– Ты поведешь? – спросила Мари.

– Давай ты до Туниса, потом поменяемся. Я не очень представляю, как крутить по этому городу. Анг уселся справа в Ауди А3, а Мари села за руль.

– Пристегнись, полетим как птичка, – я эту машину так называю. Эта птичка – смотри Ауди S3, полный фарш, – она постучала пальцем по передней панели машины. Мне ее Север подарил. Уже почти три года ее вожу, и она вся целая, ну почти, я передний бампер помяла, мне его выпрямили.

И они поехали. Быстро вырулив на автомагистраль, помчались мимо сонных городишек, немного поторчали в пробке на подъезде к Тунису. Там Мари спросила Анга, – мы как поедем, дальше идут две дороги – третье шоссе и пятое. Третье – скоростное и платное, пятое – попроще и бесплатное.

– Давай по пятому. Ты так летишь, я почти ничего не успеваю разглядеть.

– Так ты будешь садиться за руль? – переспросила Мари.

– Нет, давай лучше ты, мне посмотреть хочется.

– Ну смотри… Скажешь где притормозить.

Анг смотрел. Дорога шла вдоль полей, оливковых рощ, садов, мелькали небольшие поселки, торговые центры, вдоль дороги встречались развалы, на которых продавалось то, что успели вырастить местные крестьяне, и различный ширпотреб китайского производства. Все, как и везде. Ничего ему не напоминало о прежней жизни во время его молодости.

На подъезде к городу Меджез аль-Баб, Анг сказал Мари, – где-то здесь были бои с немцами и итальянцами, и довольно тяжелые.

– Тут есть воинское кладбище, если хочешь, заедем.

– Нет, не нужно, это была не совсем моя война. Правда, я уничтожил один танк, но не здесь, а восточнее, в районе мыса Бон. Но это была самозащита.

– И как ты его уничтожил?

– Камнями.

– Ну ты даешь.

И снова Анг смотрел по сторонам, пытаясь вспомнить что-то из прошлого, но ничего не шло на ум. Это была уже другая страна, другой народ, другие правила, другие обычаи.

– Ты не хочешь остановиться, размять ноги и выпить кофе? Уже больше двух часов едем, да и в туалет хочется, а ты все смотришь в окно и молчишь, – сказала Мари, – вон тут кафешка есть, Сирена называется.

– Хорошо, ты права, я что-то задумался, извини, – сказал он, вылезая из машины на парковке возле кафе и потягиваясь. Хорошая машина, но сиденья слишком спортивные – задница затекает.

– Молодой ты еще на задницу жаловаться, или, похоже, тебе только тушку омолодили, а голову где-то да, а где-то – нет. Подержи сумку, я в туалет, закажи мне…, впрочем, я лучше сама закажу, я быстро.

Анг прошел в зал, сел за столик и стал смотреть по сторонам. Не успел он как следует оглядеться, как подошла Мари.

– Вставай, пошли отсюда!

– Ты чего?

– Пошли, пошли, – быстро прошептала Мари, перехватывая у него сумку.

Выйдя из придорожного кафе и усевшись в машину, Мари рассказала, – представляешь, только я стала усаживаться, а там это было не просто, еще место выбрать надо – туалет грязный, но здесь везде туалеты грязные, как я обратила внимание, что через дырку в стене на меня кто-то смотрит. Брр… Поехали дальше.

Следующий раз они остановились у заведения со скромным названием Терраса. Там все было немного пристойнее, правда в зале кресла были пониже и не такие удобные, зато это компенсировалось видом из окна на старые оливковые деревья.

– Анг, расскажи лучше, как ты камнями танк обезвредил или уничтожил, я что-то не пойму – прихлебывая эспрессо, спросила Мари. Камни то большие были?

– Нет, обычные, размером с твою чашку. Я после того, как мне стерли память о полете в Метрополию, и перелета, оказался на горной лесной дороге, абсолютно голый и дезориентированный. И тут на меня едет танк. На нем, на башне сидят двое. Пьяные, орут что-то, третий, выглядывая из люка, этим танком управляет. Естественно, что я испугался и побежал, танк за мной, потом командир танка, который сверху сидел, начал в меня стрелять из пистолета. Я испугался еще больше, подобрал с земли два камня и кинул их. Один камень попал лейтенанту в глаз, тот упал и заодно сбросил вниз еще одного, сидевшего с ним в обнимку. А второй камень попал в голову механику-водителю, тот пригнулся, но потерял управление, в результате танк слетел с дороги, перевернулся и загорелся. Механик-водитель вылез из люка, упал и сломал себе ногу, а радист сгорел в танке. В танке взорвался боекомплект, взрывом меня отбросило, и я потерял сознание.

Потом меня в вот таком голом виде подобрали американцы, которые все это видели, потом одели в форму, стали лечить, а точнее обучать, потом отправили в Штаты, потом я выучился на авиационного техника, ну и так далее. Вот как-то так.

– Так ты хорошо умеешь кидаться камнями?

– Получается, что да. Умею.

– Ну ты даешь. Герой!

– Нет, я так не думаю. Я действительно неплохо кидаюсь камнями, я видел, как этот камень попал в глаз итальянскому лейтенанту. Этот камень потом не могли вытащить. Ногой пинали и снова пытались достать, и не могли. То есть попасть я мог, не спорю, бывает. Но не с такой силой. Почему так случилось – я не знаю. У меня ощущение, что кто-то подкорректировал полет этого камня – направил его и придал ему дополнительную скорость. Вот как-то так.

И еще, таких случаев в моей жизни было несколько. Например, за несколько минут до того, как я оказался в компании Севера, я внезапно побежал к нему, не зная зачем и почему. Потом я понял, что я бежал за овцой, которую зачем-то утащил Север. Но это только потом. А притащив овцу, Север снял охрану с периметра своей тарелки. В результате я оказался внутри, потом было много чего, не поддающегося объяснению, и это полностью изменило мою жизнь. Потом, был случай, когда я был послан Севером к ним в лагерь, я бежал, не зная, что на охране границы стоит киборг, назначенный отстреливать любое крупное существо, пересекающее границу. И он в меня попал, но на пути пули оказался экспедиционный нож, и я выжил. А потом я поменялся с ним ножами, – в моем кремневом ноже оказались важные сведения, я не знаю точно какие именно, но очень важные.

В моей истории таких случаев столько, что я перестал искать их причину, но иногда я чувствую, что что-то важное скоро случится, вот как тогда, когда я побежал за овцой. И почему-то я ощущаю нечто похожее сейчас.

Потом они поехали по одиннадцатому шоссе, потом повернули на шестое. Дальше дорога, огибая водохранилище, шла параллельно с третьим.

– Обратно поедем по платной дороге! – категорично заявила Мари, так что смотри, пока показывают.

– Я смотрю, смотрю и вижу.

– И что же ты видишь?

– Вижу умную, уверенную в себе и очень красивую девушку, с которой так приятно ехать в машине, поскольку она ее мастерски водит.

– Вот здесь ты прав! – сказала Мари улыбнувшись, – все так и есть.

Они доехали до Джендубы, несколько раз повернули направо и не пересекая ручейка, текущего с недалеких холмов, остановились недалеко от берега Меджедры. Там, насколько можно было разглядеть из-за деревьев, ограждающих границу какого-то имения, стояло несколько прилепившихся друг к другу домиков и хозпостроек, виднелись старые оливковые посадки, а ниже, за узкой полоской леса, текла Меджедра.

– Неплохое место для поселения, сказала Мари, здесь, похоже всегда жили, и сейчас здесь люди живут. Хотя ручей мог несколько раз поменять свое русло.

– Согласен, но наше поселение было примерно здесь, а вот здесь была огромная мусорная куча, а там было кладбище – Анг показал на противоположный берег ручья. Правда, рельеф изменился. Все стало более ровным, пологим. А может быть, я ошибся и мое поселение было не здесь?

– Не знаю, это ведь ты – абориген.

– Ну, куда пойдем, или поедем?

– Подожди немного, – сказал Анг, я еще похожу, посмотрю, – сказал Анг, подходя к грубой каменной кладке ограды, за которой был ряд кипарисов, – а потом сходим вверх по ручью, или съездим.

Мари замолчала, чувствуя, что сейчас Анга лучше не торопить. Она села в машину, развернула ее и стала ждать, включив диск, который Анг привез из Голландии. Запись была того концерта, на котором побывали Север и Анг – смесь разных солистов и групп. Запись была сделана из зала, непрофессионально, но позволяла получить общее впечатление. Исполнители быстро сменяли друг друга. Мари обратила внимание на выступление трех упитанных девиц из Нидерландов, потом на энергичного паренька из Кипра, потом на жизнерадостную девицу из Франции. А потом она заснула.

Когда она проснулась со слегка отупевшей головой, картинка на экране сменилась – там пел парень из Словении, голос у него был сильным, но неприятным. Мари оглянулась, не увидела Анга поблизости, встревожилась, вышла из машины, закрыла дверь, нажав кнопку на брелоке, и пошла искать Анга. Она нашла его вблизи реки. Он лежал на спине, его руки были сложены на груди, глаза закрыты. Мари пощупала ему шею, артерии пульсировали, но на ее пальцах остался гель. Вся голова Анга была в этом, как она убедилась потом, быстро испаряющемся геле.

Мари похлопала Анга по щекам, он не просыпался. Она похлопала его посильнее, потом немного подождав, еще раз, эффект был тот же. И тут она испугалась. Приложила ухо к его груди, прослушала Ангу сердце и легкие – сердце билось ровно и дыхание было спокойным; перевернула его на бок, нашла в заднем кармане телефон и набрала номер Севера. На телефоне высветилось «вне зоны доступа», хотя это было противоестественно – в этом месте сеть должна была быть. Мари переложила телефон себе за пояс джинсов и, взвалив Анга на себя, пошатываясь, медленно понесла его к машине. Через несколько шагов она почувствовала, что Анг начинает проявлять какие-то признаки движения. Она опустила его на землю и посмотрела ему в лицо.

Анг тоже испуганно посмотрел на нее, – ты чего?

– Это ты чего, – сказала Мари, ты меня напугал, скотина, скотина! Мари начала бить Анга руками по груди, Анг обнял ее и прижал к себе. Мари постепенно успокоилась и стала плакать.

– Ты там вон валялся у реки, совсем без сознания. И ни на что не реагировал. Теперь идти можешь?

– Я – да, сейчас попробую. Анг приподнялся с земли и, слегка покачиваясь, пошел к машине. По мере того, как он к ней подходил, его шаг становился увереннее. Подойдя к машине, он похлопал себя по карманам и крикнул: – Мари, мой телефон и бумажник у тебя?

– Телефон да, а бумажник – нет!

– Сходи, посмотри его там, где ты меня нашла. Мне туда как-то не хочется.

Мари подошла к месту, где лежал Анг, пошарила по истоптанной траве, нашла бумажник и пошла к машине.

И они поехали. Анг заметил, что там, где на месте засохших лужиц оставалась влажная почва, поверх следов от их Ауди отпечатались следы покрышек с крупным протектором – внедорожника или легкого грузовика.

– Так что это было? – Мари спросила, выворачивая с проселочной дороги на шоссе, – и куда мы теперь едем?

– Поедем туда же, куда планировали. Я думаю, что они хотели считать мою память, и скорее всего это у них получилось, так что нет смысла суетиться теперь.

– Как знаешь! Но ты меня напугал. Больше так не делай.

– Мари, это не я, а меня. Кстати, ты что в это время делала?

– Я стала смотреть видео с диска, который ты притащил из Амстердама, запись хренового качества, и заснула. А потом проснулась и пошла тебя искать.

– А ты не помнишь, в какой момент ты заснула и когда проснулась?

– Заснула, скорее всего на француженке, а проснулась на парне то ли из Словении, то ли из Словакии, я не помню, голосина у него сильный.

– Если это так, то прошло не меньше часа времени, пока ты спала. За это время можно не только записать память, но и вложить в голову новую личность и новые знания. Так что присматривай за мной. Кстати, посмотри, у меня рога не выросли?

– Нет, не выросли, не с чего им вырастать. У тебя вся голова была в противном жидком геле, а сейчас он куда-то делся.

– Думаю, что испарился.

– Гели бесследно не испаряются.

– Этот гель, похоже, что испаряется.

Потом они остановились, не доезжая моста через ручей, вблизи ущелья, где произошло нападение на тарелку. Там Анг вышел из машины и сходил посмотреть на места, где все начиналось. Ущелье мало изменилось, какие-то скалы упали, какие-то камни исчезли, но по дну по-прежнему бежал ручей, пробивая себе дорогу среди строительного и прочего мусора.

Анг вернулся к машине в удрученном состоянии и молча сел на свое сиденье.

– Ну как, ты в порядке? Мы едем?

– Да, едем.

– И куда?

– Как планировали, но смотреть на археологические находки и римские развалины я, что-то не хочу. Сам себя ощущаю такой развалиной. И вообще это была дурная идея. Не нужно было возвращаться. Здесь теперь все другое.

– Это ты говоришь или это говорит со мной результат промывки твоих мозгов? Это как понимать? Уговорил девушку поехать в интересное место, заинтересовал ее, потом плюхнулся без сознания, еле тебя откачала, потом сбегал в кусты и все? Программа выполнена? Что я тебе водитель такси? Нет уж Анг! Так не пойдет! Ты можешь сидеть в машине, а я хочу посмотреть эти музеи и развалины. И еще я хочу есть, так что давай, очнись и действуй!

Анг выслушал эту отповедь и улыбнулся: – Мари, вот за что я тебя люблю, так это за твой жизнерадостный характер. Прости, не знаю, что со мной было, но я был не прав. Поехали поедим и двинем дальше. Если хочешь, я поведу.

– А потом у тебя снова случится припадок, ты отключишься на скорости 120 километров в час и покалечишь мою птичку? Нет, за руль ты не сядешь, все остальное – пожалуйста.

– Так уж и все?

– Ну это от тебя зависит. Поехали, поищи, где здесь поблизости ресторан, хочу жареного барашка, с кус-кусом и свежей зеленью.

Поздно вечером, после возвращения из поездки, Анг и Мари рассказали о своих приключениях Северу.

– И еще, там, где на Анга напали, телефонная связь не работала, и я тоже заснула, правда потом проснулась и спасла его. Кстати, он тяжелый, думала, что не смогу подняться. Но смогла и пронесла его к машине, шагов 25–30, пока он в себя не пришел.

– И что мы теперь делать будем? – спросил Анг, – если им удалось узнать все, что было у меня в мыслях.

– Жить и действовать, – ответил Север, что еще остается, и более активно, чем мы это делали раньше. Так что, на следующей неделе у меня запланированы переговоры, а на пятницу, Мари, собирайся, мы снова полетим в Коста Рику. Сообрази какой-нибудь короткий круиз. А ты – Анг, останешься на хозяйстве, пока Мигель не вернулся. Завтра с утра начну тебе передавать дела по бизнесу. Мы быстро вернемся, но офис не должен пустовать.

Ночью Мари пришла к Ангу. Рассказала ему, что так перепугалась, когда нашла его без сознания, что он обязательно должен оставаться живым, поскольку Север не просто, на словах передал ему свой ID, а записал это его в мозг и без Анга Север не сможет вернуться в Метрополию и не сможет воспользоваться своим сказочным богатством.

– Так ты пришла меня подбодрить или утешить? – спросил ее Анг.

– Глупый, ты мне давно уже нравишься, а я боюсь тебя и его потерять, вот и решила, если не сейчас, то когда же.

– А что скажет Север?

– Да ничего не скажет, только порадуется за меня. Он не ревнив, да и Мигель тоже.

Очередная передача дел в офисе оказалась довольно простой процедурой – несмотря на свою типа молодость, Анг был хорошо знаком с тем, как устроена офисная жизнь. Она мало различается во всем мире.

Глава 8. Отголоски второй мировой

Итак, Анг остался «на хозяйстве», а Север и Мари улетели в Коста Рику. До Мадрида добрались быстро, а от Мадрида до Сан Хосе лететь было 11 часов. Спать в разгар дня не хотелось, после взлета и пары бокалов вина, Север стал рассказывать Мари, чем он руководствовался, подбирая коллекции мебели и отправляя их на хранение.

– Здесь главное – это уловить стиль эпохи и законсервировать его. Вот помнишь, мы возили наших гостей на дачу Хабиба Бургибы, ты видела какая там мебель? Скажешь, что такую мебель можно встретить на свалках по всему миру. Это так и не так. Там есть стиль, там выдержана цветовая гамма, и при всей своей простоте, она красива. Сейчас такую мебель не продать, а вот лет через 50–60, если все не сгорит, она будет стоить очень дорого. У меня один склад забит такой мебелью. Ждет. Может быть, и дождется.

– Север, а вот тот гарнитур, который мы только что продали, он откуда?

– Из Италии, он настоящий.

– Да я в этом не сомневаюсь, вопрос в том, как он сюда попал, в смысле к тебе попал.

– Я его купил в Италии, в Риме, и вывез к себе, не без проблем, по частям. Одно кресло потом долго искал и еле нашел, перекупив у американского полковника по цене всего остального гарнитура.

– И долго ты там был?

– Несколько месяцев, почти год. Было это в конце второй мировой войны. В это время, ранней весной, я жил в Риме, в уцелевшей части отеля Милани. В конце войны можно было многое приобрести по дешевке, и я пытался не упустить момент, скупал украшения, антиквариат и оружие, что получше. Формально я работал на антикварный магазин, владельцем которого был Мигель. Он же занимался доставкой продовольствия и вывозил скупленные вещи в Тунис. Бизнес кипел – обнищавшие и голодные жители Рима охотно отдавали старье, как они думали, в обмен на продовольствие, бензин, шины и другие необходимые им товары. Но поскольку в Риме был не я один такой, приходилось выезжать в окрестности, закупая продовольствие, а также, что и было основной целью таких выездов, предметы старины, разграбленные в ходе военных действий.

У меня тогда была отличная помощница – Клаудия. У нее был явный талант убеждения и хватка, которой позавидовали бы многие современные банкиры, но, при этом, она никогда не отбирала у людей последнее. Иногда, поторговавшись пару часов, могла отказаться от покупки роскошных серег и просто подарить какой-нибудь непутевой мамаше с выводком детишек полмешка муки или бутылку оливкового масла. Это давало свои плоды – ей приносили просто уникальные вещи. Жаль, что ее убили. Любила она меня.

Убили ее случайно. Свои же бандиты. Итальянцы. Она ехала на грузовичке. Ее хотели ограбить, какой-то придурок направил на нее пистолет, а она стала на него орать, он и выстрелил. Одно ранение. В голову. Наповал. Жалко. Хорошая была девушка.

На следующий день после ее похорон я с трудом оторвал голову от подушки, почувствовав чье-то присутствие в комнате. После похорон я хотел напиться и напился, напился в хлам. Ощущение себя во времени и в пространстве было прескверное. Я огляделся и вздрогнул, увидев голографическое изображение. Это был Ватунг. Он молча смотрел на меня. Я протер глаза, изображение не исчезло.

Я промычал: – Тебе чего надо?

Он ответил: – Здравствуй, мы давно не виделись! Извини, что я в такое время. Но ждать не могу, дело крайне срочное.

– Да, уже давно ты мне не попадался на пути. И я не жалею. Так чего тебе нужно от меня?

– Север, все наши старые дела закончены, давай без обид. Даже тот молодой землянин, как его, не помню, Анг кажется, уже почти два года как на земле. Ты знаешь об этом?

– Да, знаю. Но куда он делся потом? Вы ему память вычистили?

– Ну да, немного подчистили, для его же блага. Но это не наше решение – это решение Кураторов, тут ничего не поделаешь, все по закону.

– Так чего ты от меня хочешь?

– Многого. Давай ты приведешь себя в порядок и через два часа мы к тебе придем. Дело того стоит.

– А если я не захочу с вами разговаривать?

– Ты выслушай, потом решишь, мы ведь не беспокоили тебя очень долго, нужна твоя помощь, в самом деле нужна.

Его изображение растаяло.

Глава 9. Визит Куратора

Через два часа ко мне в дверь постучали. Я удивился, поскольку ожидал обычного сеанса голографической связи. Появление Ватунга и еще одного мужчины в обычной потертой одежде, в такой, в какой ходили итальянские обыватели, было для меня в новинку. Ватунг представил мне своего коллегу: – это Симон, он является Куратором, отвечающим за события в Европе, точнее временным Куратором, пока здесь все не уляжется, не утихнет.

Мы обменялись рукопожатиями, и я все еще смотрел на Симона, который был слишком уж похож на обычного итальянца. Тот улыбнулся: – Не удивляйся, я позаимствовал его тело на нашу встречу. Не доверяю каналам связи, даже защищенным. Здесь нас никто не подслушает. А этот бедняга, увы, попадет под грузовик.

Но давай к делу. Как всем нам хорошо известно, эта война подходит к своему завершению и скоро, примерно через пару месяцев, закончится. И все было бы хорошо, но есть несколько проблем. Не очень больших, но важных, способных сильно повлиять на дальнейшее развитие этой планеты.

А именно: в ходе своих экспедиций и научных разработок германская империя, в лице своего научно-мистического общества по изучению древней германской истории и наследия предков – Аненербе, собрала у себя несколько опасных артефактов, оставленных на земле представителями разных цивилизаций. Кстати, мы не всегда даже знаем, каких именно.

Мы отслеживали и, как могли, блокировали деятельность этого общества, но, тем не менее, они у них остались. Мы даже попытались их ликвидировать во время бомбежки, и эта попытка привела к тому, что один из очень старых артефактов включил вокруг себя защитное поле и теперь на расстоянии в 40 метров от этого артефакта возник защитный купол и никакое силовое воздействие на него невозможно. Кого пускать, а кого не пускать, этот купол решает сам. Можно было бы попробовать отключить, но это связано с таким количеством бюрократических процедур, что просто не хочется. Может быть, ты сможешь это сделать.

Впрочем, дело не только в этом. Там еще имеется медиум общества Вриль, Мария Оршич. Медиумы этого общества смогли войти в контакт и получить информацию от браконьеров. Те ввели их в заблуждение, сообщив им, что они являются представителями обитаемых планет вокруг звезды Альдебаран в созвездии Тельца. А также, передали сведения, касающиеся устройства летающих тарелок и транспортных судов для межзвездных перелетов. И наобещали много чего еще. Длилось все это почти 25 лет. Начались конструкторские проработки и испытания. После ряда испытаний, немецкий рейх начал строить на своих подземных заводах серию корпусов таких тарелок и прочего оборудования для них.

Работы сперва производились под общим Кураторством адмирала Канариса, а с лета прошлого года, после того, как этот адмирал был арестован, под руководством Ганса Каммлера. Я не знаю, кто он на самом деле, человек ли он или представитель другой расы, но он крайне умный, хитрый и расчетливый. И способен оказывать влияние, точнее подчинять себе волю других людей. В группе медиумов есть женщина, ну там все женщины, которая зовется Сигрун. Она – человек этого Ганса Каммлера, будь с ней осторожен.

Летающие тарелки, также, как и ядерное оружие и прочие Вундерваффе, для Германии не сработают. Их нельзя отдавать в руки фанатиков. Кое-что перепадет американцам, с которыми нам пришлось наладить ограниченное взаимодействие, но часть документации, техники и образцов Каммлер и его команда планируют куда-то вывезти. Пусть вывозят. Мы не хотим, чтобы эти сведения попали к американцам или русским. Но остается несколько нерешенных вопросов. Один из таких вопросов – это Мария, прочие медиумы и склад артефактов, оказавшиеся под защитным куполом. Ее и остальных медиумов люди Каммлера привезли к этому ангару, чтобы те попробовали отключить защитное поле, они в него вошли, но назад оно их не выпускает.

Поэтому мы решили обратиться к тебе за помощью. Нужно будет добраться до них, проникнуть сквозь эту защиту, очаровать медиумов твоим авторитетом и вывезти их сюда, в Рим, и медиумов, и артефакты. С медиумами мы здесь пообщаемся и, я думаю, сможем убедить их не затевать скандала, а артефакты уберем туда, где им и положено быть.

– Интересно, куда это?

– В секретный архив Ватикана, куда же еще, в последние тысячелетие все артефакты, которые вызывают или могут вызвать сомнение у населения Земли, хранятся именно там.

– Но почему вы обратились именно ко мне?

– Можно было найти других, но с тобой как-то проще. Ты здесь, тебя знают, ты занимаешься антиквариатом, и ни у кого не возникнет вопросов, если тебя позовут в апостольскую библиотеку для консультаций. Например, по старинным артефактам, найденным после бомбежки. Здесь ведь сильно бомбили в конце 1943 г. А еще мы надеемся, что ты сможешь пройти через этот защитный купол.

– А как вы себе это представляете. Германия еще сильна, сколько весят ваши артефакты и сколько там медиумов?

– Немного – медиумов человек пять, и артефактов тонны две. Итого две с половиной тонны.

– И как я их перенесу сюда, не в кармане же.

– Вот это правильный вопрос – туда можно будет добраться на глайдере. Как выбираться оттуда тоже понятно – можем ночью подогнать грузовой глайдер, например, к ближайшему лесу, а как дотащить до него медиумов и артефакты – тут у нас ответа нет, поэтому мы к тебе и пришли, ты же у нас мастер бесшумных и незаметных перемещений.

– Вы это серьезно?

– К сожалению, да, так что подумай. Если что-то потребуется – сообщи, – Симон протянул мне два камушка. Знаешь, как ими пользоваться? И не беспокойся об оплате. Она будет вполне достойной.

Я вышел вместе с ними на улицу, там мы распрощались. Я направился в кафе Флорианн на площади независимости, а они пошли в сторону разрушенного вокзала Термини. Мне нравилось это кафе. Здание практически не пострадало при бомбежках. Можно было наблюдать за людской суетой, сидя на открытой террасе, а если это было необходимо, то всегда можно было перейти в кабинет, который я арендовал, но пользовался им только для ведения важных переговоров. Я устроился на свободном кресле на террасе, снял шляпу и положил ее на стол. Ко мне незаметно подошел пожилой официант – Серджио. Он давно работал в этом кафе и обслуживал террасу.

– Такая трагедия, господин Север, такая трагедия, приношу свои соболезнования, совсем молодая девушка, и красавица и умница и в антиквариате разбиралась, очень ее жалко. Что вам принести, господин? У нас есть горячие круассаны.

– Ох, Серджо, неисповедимы пути господние. Жалко Клаудию, очень жалко. Трудно мне будет без нее. Принеси мне эспрессо, двойной, покрепче, или, лучше, принеси бокал просекко и круассан с прошутто или какой-нибудь другой сэндвич, что у вас там есть, а кофе потом.

Серджио, кивнув, исчез, а я скинув пальто на свободный стул, достал два камушка, переданных мне Куратором, стал катать их по столу и думать. Наверное, стоило принять его предложение, но вот что спросить у него за работу? От раздумий меня отвлек звук авиационных двигателей. Над Римом, среди легких белых облачков на север плыли эскадрильи американских бомбардировщиков – крепостей В-17. Они вылетали из-за стены кафе, пролетали над площадью и исчезали над крышами домов с другой стороны площади. Я насчитал 132 самолета, потом, через пару минут к ним подтянулись несколько десятков истребителей прикрытия. Вроде бы, они летели в район Генуи.

Я выпил холодный просекко, съел теплый круассан с холодной ветчиной и вернулся к перекатыванию камушков. Подошел Серджио.

– Ваш кофе, господин Север.

– Спасибо, Серджио!

– Может быть еще что-то принести?

– Нет, Серджио, не нужно, я пойду. Если кто-нибудь будет меня искать, то посылай их в лавку, я какое-то время буду там, а вообще, я хочу куда-нибудь съездить, развеяться. Рим – это прекрасный город, но он как-то стал на меня давить. Хочется новых впечатлений.

– Не знаю, господин Север. Мне не разу не хотелось покинуть вечный город, да я и не покидал его. А новые впечатления… У меня живет племянница, дочка сестры, их дом в деревне был полностью разбит, а потом еще и сгорел. Она красивая и работящая, может вам помочь в ваших делах. Правда она ничего не смыслит в антиквариате и не водит машину.

– Нет, Серджио, нет. Я не хочу, чтобы у нее были неприятности, не хочу, чтобы с ней случилось то, что произошло с Клаудией. Как я буду смотреть тебе в глаза, если с ней что-то случится. Война скоро закончится, она найдет себе хорошего парня. Чао, Серджио, – держи! Я дал ему пять американских долларов, подхватил пальто, шляпу и ушел.

Решение у меня сложилось, я решил заняться этой спасательной экспедицией. Что спросить за свою работу – решу позже, война план покажет.

Я пошел в свою лавку, расположенную вблизи центрального рынка, в доме, уцелевшем от бомбежки в июле 1943 года, там поздоровался с продавцами, спешившими выразить мне соболезнования, узнал, когда вернется Мигель, и заперся в помещении склада. Достал один из камешков и разбил его бронзовым канделябром, стоявшим на столе.