Александр Балод
Наполеон – каким увидел его в своем фильме Ридли Скотт?
Глава 1. Я художник, я так вижу историю
"История Наполеона – самая неизвестная из всех историй" – Леон Блуа, французский писатель
Итак, фильм, о котором так долго говорили …скажем так – все кому не лень, наконец-то появился на экранах. Два эти имени рядом – великого современного кинорежиссера Ридли Скотта и великого деятеля былой эпохи императора Наполеона Бонапарта в качестве героя киноэпопеи или, точнее, байопика, не могут не рождать ожиданий если не кино-чуда, то во всяком случае заметного события.
Оправдал ли подобного рода надежды "Наполеон"? Судя по отзывам, он был воспринят публикой достаточно неоднозначно и подвергся нелицеприятной критике, наиболее резкие образчики которой прозвучали из рядов киноведов и экспертов. Критике, следует признать, во многом справедливой.
Больше всего недовольных, разочарованных и местами негодующих оказалось среди реконструкторов и людей, считающих себя знатоками истории – как наполеоновского периода, так и множества других эпох. Что же, их можно понять: если оценивать происходящие на экране события с точки зрения исторической дотоверности, нельзя не признать, что в ленте Ридли Скотта допущено большое число фактологических ошибок и неточностей (как-никак, речь идет не о крестовых походах, а об эпохе, запечатленной во множестве дошедших до нас источников).
Честно признаюсь, что знаком с биографией императора Франции лишь фрагментарно, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы увидеть очевидные просчеты. Вспомним, например, события, связанные со штурмом Тулона, положившим начало карьере молодого корсиканского офицера. В фильме Наполеон обещает Баррасу, в будущем одному из членов Директории (правительства Франции), захватить у противника форты Тулона (и выполняет свое обещание), а некоторое время спустя все тот же вездесущий Баррас ставит его в известность о том, что готовится заговор с целью свержения Максимилиана Робеспьера, лидера якобинской партии и вождя французской революции. Между тем хорошо известно, что Наполеон в то время был близок к якобинцам и дружил с младшим братом Робеспьера, Огюстеном, так что едва ли хитроумный Баррас стал бы сообщать такого рода сведения другу и соратнику людей, которых он собрался отстранить от власти и отправить на гильотину. Как следствие, после термидорианского переворота корсиканец сразу же попал в круг подозрительных лиц и был арестован, впрочем, как оказалось, ненадолго.
Стрельба из пушек по вершинам египетских пирамид тоже показалась мне неким казусом, сравнимым разве что с идеей персидского царя Ксеркса, повелевшего высечь плетьми море, которое помешало его армии пеерправиться через пролив; изображенный в фильме "бой с пирамидами" имеет мало сходства с историческим сражением, известным как "битва у пирамид", в котором французская армия наголову разгромила численно превосходившее ее войско египетских мамлюков. Битва при Аустерлице, как утверждают историки, отнюдь не была неким эпическим повторением "ледового побоища" и, что не вызывает ни малейших сомнений, французский император никогда не мчался на коне с саблей наголо в битвесражении при Бородино.
В кинокартине можно найти и другие расхождения с правдой истории (некоторые из них мы обсудим подробнее на страницах книги). Что же, не будем забывать, что речь идет о художественном фильме, и всем, кто его смотрит, волей-неволей приходится мириться с тем очевидным (хотя и огорчительным для знатоков истории) фактом, что искусство не просто отражает реальную жизнь, но и творит свою собственную, альтернативную версию событий – как происходящих сегодня, так и ставших достоянием истории.
Соотношение правды и вымысла в киноискусстве – фундаментальный (или быть может, экзистенциальный?) вопрос, который не имеет и, судя по всему, никогда не будет иметь однозначного решения. Некоторые, наиболее рьяные критики выступают против любых, самых мелких и незначительных искажений исторической правды (хотя, заметим, вопрос о том, что есть правда, тем более, когда речь идет о событиях давнего прошлого, в которых всегда имеются белые пятна не всегда прост и однозначен), другие же готовы смириться с тем, что определенная доля вымысла в киноискусстве все-таки допустима при условии, если этого требуют авторский замысел и логика развития сюжета. Что же, попробуем разобраться в замыслах и логике создателей фильма.
Сам Ридли Скотт в интервью "The Sunday Times" заявил, что тем, кого беспокоят исторические неточности в его фильме о Наполеоне, стоило бы лучше "заняться чем-нибудь полезным".
"Когда мне возражают историки, я их спрашиваю: "Слушайте, ребята, а вы сами там были?" Не были? Ну и заткнитесь!" (на самом деле из уст уважаемого режиссера прозвучали гораздо более жесткие слова).
Звучит не слишком-то логично и убедительно, скажете вы? Получается, что кроме очевидцев событий или, в случае когда речь идет о далеких эпохах, путешественников во времени, подвергать произведения искусства критике не имеет права ни один, даже самый выдающийся эксперт? Что же, примем в расчет тот неоспоримый факт, что Ридли Скотт все-таки не ученый, а человек искусства – и как тут не вспомнить знаменитое "я художник, я так это вижу!"
Перед создателями фильма, помимо прочего, стояли две концептуальные задачи: во-первых, уместить всю грандиозную эпопею жизни Наполеона Бонапарта в прокрустово ложе экранного времени (два с половиной или четыре часа, не суть важно – в любом случае это ничтожно мало для байопика, посвященного личности такого масштаба), и во-вторых, представить свое собственное, авторское видение образа удивительного человека, родившегося на маленьком острове в средиземноморье и волею судеб ставшего французским императором и даеж, пусть и на недолгое время, властелином всей Европы. Обе поставленные задачи были решены, вопрос лишь в том, осталась ли довольна аудитория.
Глава 2. Великий человек или великий фильм?
"Чем старше я становлюсь, тем сильнее пытаюсь избегать проходных фильмов. Я стараюсь сделать каждый следующий проект …транслирующим какую-то мысль". - Ридли Скотт.
Сначала – о том, как творческому коллективу во главе с Ридли Скоттом удалось решить классическую наполеоновскую проблему – совместить великое (эпоху революций и войн) с малым до смешного (экранным временем).
Выбор исторических эпизодов, появившихся в ленте был, разумеется, волевым (не хочется писать – волюнтаристским) решением Ридли Скотта, и как режиссер он имел на это полное право. Какими же соображениями он руководствовался? Историческая значимость событий не могла не приниматься в расчет, однако не менее важным было и то, насколько удачно они вписываются в общий замысел картины (о котором мы поговорим в дальнейшем). Разумеется, в фильме не могли не появиться эпизоды, показывающие начало и завершающий финал того, что иногда называют "наполеоновской легендой".
Возьмем на себя смелость попытаться реконструировать (или, может быть, деконструировать?) главную идею фильма Ридли Скотта. Вместо того, чтобы предпринять очередную заведомо безнадежную попытку выстроить цепочку логически вытекающих один из другого фактов и событий биографии Наполеона, он снял ленту как видеоряд хронологически следующих друг за другом, но слабо связанных между собой эпизодов, каждый из которых выбран далеко не случайно, и подчинен единому замыслу: показать ключевые этапы жизни Наполеона, его отношения с близкими людьми, соратниками и врагами, и отобразить различные стороны его личности на фоне событий эпохи.
Практически ни один эпизодов не представляет из себя законченной картины произошедших событий (в этом отношении чуть больше повезло битвам при Аустерлице и Ватерлоо), и авторы предоставляют зрителям возможность самостоятельно домыслить и воссоздать из фрагментов представленной видео-мозаики целостную картину происходящего – тем более, что значительная часть аудитории, хочется надеяться, пусть и в самых общих чертах знакома и с биографией Наполеона, и с эпохой перемен, в которую он жил. В соответствии с авторским замыслом все показанные факты и события, включая те из них, которые никогда не происходили и являются очевидными домыслами, призваны рассказать нам что-то важное об этом удивительном и, не побоимся этого слова – гениальном человеке и воссоздать дух эпохи, названной впоследствии его именем.
Историки упрекают (и не могут не упрекать, будучи историками) Ридли Скотта за то, что в его фильме практически не показаны ни движущие силы исторических событий (того же Египетского похода или битвы при Аустерлице), ни лица, сыгравшие в них немаловажную роль, равно как ничего не говорится о том, какие цели ставил перед собой император, принимая те или иные исторические решения и о том, что в конечном итоге привело его империю к трагическому финалу. Справедливы ли эти упреки? Наверное, стоит ответить славами, заимствованными из популярного анекдота: "и да, и нет".
Учить историю по "Наполеону" Ридли Скотта – занятие, лишенное какого-либо смысла; художественная лента – не учебник и не документальное кино, она решает совершено иные задачи. "Великий дед" отлично понимал, что снять фильм о Наполеоне, являющийся слепком его биографии, в котором были бы запечатлены главные эпизоды его жизни, битвы и походы, фигурировали бы все ближайшие родственники императора, его сподвижники и враги, и была, в том или ином виде, показана геополитическая картина Европы (и не только) того времени, без которой становится невозможным понять смысл происходящих событий значило бы поставить перед собой не столько амбициозную, сколько в принципе нерешаемую средствами искусства задачу.
Нашему Сергею Бондарчуку удалось снять прекрасный фильм о наполеоновской эпохе, но он назывался не "Наполеон", а "Ватерлоо" и, как явствует из самого названия, показывал только один, едва ли не наиболее трагический эпизод из жизни этого великого человека. Понимая это, Ридли Скотт, как и положено истинному полководцу от киноискусства, выбрал собственную стратегию и тактику борьбы за идеалы высокого искусства и сердца зрителей.
Наполеон, как утверждают историки, не присутствовал при казни Марии-Антуанетты, но это событие явилось символом крушения старого порядка во Франции. Что открывало для бедного и незнатного, но честолюбивого военного из провинции широкие перспективы карьерного роста, создавая пресловутые "социальные лифты" но даже сознавая это ("уникальное сочетание личных качеств и политической конъюнктуры", – писал историк Жан Тюлар) молодой человек, окруженный глумящимися над своей жертвой, торжествующими и улюлюкающими народными массами, не разделяет их восторга, понимая, что торжество свободы иллюзорно, и власть толпы раньше или позже неминуемо породит беззаконие и хаос (возможно, именно такие чувства были написаны на лице Хоакина Феникса, исполнителя роли Наполеона).
"Дюгоммье написал в Комитет общественного спасения буквально следующее: "Наградите и выдвиньте этого молодого человека, потому что, если по отношению к нему будут неблагодарны, он выдвинется сам собой". – Наполеон Бонапарт. Избранные произведения.
Первая из батальных сцен фильма – это сражение при Тулоне, которое стало боевым крещением молодого офицера и Ридли Скотту удалось показать картину боя глазами человека, впервые участвующего в жестоком и кровавом побоище. Наполеон сделал все, чтобы штурм форта увенчался успехом, лично провел разведку на местности и позаботился обо всем, что относилось к матчасти (оставим за рамками сцену кустарного литья пушек, в достоверности которой историки сомневаются), но усилия могли оказаться бесполезными, если бы он растерялся в разгаре битвы, поддался чувству страха или погиб от вражеского ядра. Но ощутив весь ужас сражения и оказавшись на волосок от гибели, когда под ним убили коня, Бонапарт сумел преодолеть страх, возглавил атаку на стены форта и, в конечном счете, одержал решительную победу над врагом. И, что может быть самое важное, в этот момент он осознал и поверил, что фортуна на его стороне.
После сражения, когда Баррас объявил молодому майору о присвоении ему звания бригадного генерала, Наполеон без лишней скромности напомнил, что обещал взять укрепления Тулона, и сделал то, что и обещал – и, стало быть, заслужил высокую награду. Отважный солдат, предусмотрительный и умелый командир, любимец фортуны и человек, знающий себе цену – таким предстает молодой Бонапарт в этом эпизоде.
Создатели фильма могли, казалось бы, обойтись без брутальной сцены подавления роялистского мятежа в Париже, где Наполеон отдает приказ своим артиллеристам стрелять картечью по рядам мятежников. Для чего "великому деду" понадобился этот эпизод? Скорее всего, чтобы показать безжалостность молодого генерала, и его готовность без малейших колебаний идти ради достижения своих целей на любые, самые жестокие меры (как тут не вспомнить историю о сотнях добровольно сдавшихся и после этого расстрелянных по приказу Наполеона в Яффе турецких солдат – этой сцены нет в фильме).
Писали, что погибло около трехсот участников мятежа – соотечественников тех солдат, которые исполняли приказ Наполеона открыть огонь по толпе. Впрочем, мятежная толпа была вооружена и, как будто, картечь пошла в дело лишь после того, как со стороны протестующих прозвучали ружейные залпы.
«Залп картечи» вознес семейство Бонапартов", – пишет биограф Наполеона Э. Робертс, который уверен в том, что генерал сам хотел, чтобы его считали безжалостным.
Эпизод, в котором Наполеон знакомится с Жозефиной ( своего рода "голая вечеринка" былых времен, подвергнутая цензуре), красочно показывает нравы парижан той эпохи. Энтузиазм якобинцев, доходящий до фанатизма, в период правления Директории сменился тем, что можно назвать устаревшим словом гедонизм (упаси бог путать его с обычным развратом). Странное шутовское зрелище, происходяще, судя по всему, в салоне светской львицы Терезы Тальен, показанное в картине, не было причудливой выдумкой сценаристов, его родила сама жизнь.
"Париж термидорианцев предавался кутежам, развлечениям, танцам, – писал историк Альберт Манфред. – То были новые, странные танцы… Устраивались «балы жертв», куда допускались только члены семейств, в которых кто-либо был казнен. Полуголые женщины высшего света, похожие на проституток, и проститутки, неотличимые от высокопоставленных дам, вместе с нарядными кавалерами при неярком свете свечей, под жалобную и пронзительную музыку танцевали странный танец, имитирующий судорожные движения головы и тела, падающих под ударом ножа гильотины.