Алекс Вуд
Нагадай мне любовь
1
– Нет, дорогой мой Педро, тебе давно пора отдохнуть! – громко воскликнул высокий черноволосый мужчина, в котором и цвет лица, и излишняя шумность, и акцент указывали на южное происхождение.
Он вальяжно раскинулся на кресле, и эта свободная поза не вязалась с окружающей его деловой обстановкой.
– Сейчас у меня слишком много дел, – спокойно ответил тот, которого испанец назвал Педро, хотя было ясно, что подлинное имя этого человека вряд ли имеет латиноамериканское звучание.
Вот он полностью соответствовал строгому стилю кабинета – светловолосый аккуратно подстриженный мужчина с прямым спокойным взглядом голубых глаз. Его неброский деловой костюм контрастировал с яркой рубашкой испанца.
– Дела подождут, – продолжал упорствовать его черноглазый собеседник. – Раз год в поместье моего отца устраивается изумительный праздник. Все сходят с ума от желания попасть туда. Там всегда собираются самые красивые девушки Испании…
Он намеренно понизил голос, дабы придать своим словам более интригующую окраску.
– Господи, Иларио, ты прекрасно знаешь, что как раз женщины интересуют меня сейчас меньше всего, – поморщился светловолосый.
Иларио Мендес нарочито громко вздохнул. Целых полгода он знает этого американца и смело называет его своим другом, но до сих пор не может понять, в чем причина его мрачности. Ходили слухи о каком-то сердечном разочаровании, постигшем его приятеля, но Иларио не мог поверить в то, что разбитое сердце способно до такое степени повлиять на характер мужчины.
– И все равно я настаиваю, дорогой мой Педро, – продолжал он. – Если ты откажешься от моего предложения, ты будешь жалеть всю жизнь. От таких приглашений не отказываются. Праздник в поместье Алаведры действительно стоит того. И потом, неужели тебе не хочется прокатиться в Европу? Испания прекрасная страна. Она должна тебе понравиться.
– Если ты так хочешь домой, то поезжай, а мне совсем неплохо в моем родном Нью-Йорке, – флегматично ответил американец.
Он вертел в руках карандаш, всем своим видом показывая, что считает их разговор пустой тратой времени.
– О, пресвятая дева Мария, вразуми этого сумасшедшего, открой его глазам красоту окружающего мира! – Иларио молитвенно сложил ладони.
Очень странным казалось на первый взгляд то, что такие разные люди как Иларио Мендес и Питер Стентон находят удовольствие в обществе друг друга. Подвижный и энергичный Иларио, скорый на дружбу и ненависть, был полной противоположностью спокойному и флегматичному Питеру, который никогда не действовал под влиянием момента. Но как это часто бывает, по непонятной прихоти фортуны, они прониклись друг к другу необъяснимой симпатией, словно каждый ценил и уважал в другом именно те качества, которых ему не доставало.
Иларио Мендес был единственным сыном известного испанского магната. С детских лет он привык к мысли о том, что ему, наследнику самого Диего Мендеса, позволено все. В свои юношеские года он причинил немало горя своей матери, которая, однако, слишком любила сына, чтобы попытаться повлиять на него как-либо. До поры до времени Диего Мендес снисходительно взирал на сомнительные подвиги единственного отпрыска, но потом его отцовскому терпению пришел конец. Диего сознавал, что стареет, и когда-нибудь Иларио придется встать у руля. Пока мальчик был совсем не подготовлен для этой роли, и отец принялся воспитывать из сына настоящего наследника.
Сейчас Диего Мендес мог по праву гордиться результатами своих усилий. Его тридцатилетний сын был не только красавцем и любимчиком всех мадридских девушек, но и солидным бизнесменом, способным повести семейное предприятие к еще большему процветанию. Отцовское сердце не могло нарадоваться на успехи сына.
Сын Диего Мендеса обладал настоящей испанской красотой. У него был надменный горбоносый профиль, смуглая кожа, черные как смоль вьющиеся волосы и блестящие темные глаза. С первого взгляда было видно, что этот человек подвержен нешуточным страстям. Иларио легко впадал в ярость, быстро становился добычей испепеляющей страсти. Рядом с ним надо было быть готовым к любым неожиданностям. Но в то же время горячий нрав Иларио не мешал ему заключать выгодные деловые сделки и иметь репутацию весьма дальновидного и расчетливого дельца.
Иларио Мендес был серьезным бизнесменом днем, галантным кавалером вечером, страстным любовником ночью, так что неудивительно, что весь мадридский высший свет сходил по нему с ума. Одно время даже поговаривали о том, что к нему неравнодушна некая замужняя особа королевской крови, но Иларио никогда не хвастался своими победами на любовном фронте, и докопаться до истины не смогли даже вездесущие журналисты.
Питер Стентон был всего на два года старше Иларио, но повидал в жизни гораздо больше. В отличие от испанца, ему пришлось всего добиваться в жизни самому. Детство его прошло в Техасе, где его отец владел небольшим ранчо. Питер старательно помогал отцу, учился в обычной городской школе, а по вечерам бродил под окнами хорошенькой Рози О’Тул, дочери городского булочника. Мистер О’Тул по праву гордился красавицей-дочкой и надеялся, что со временем она поможет ему значительно улучшить материальное положение семьи. Питер Стентон с его скромными перспективами (помимо него, у Стентонов было еще трое детей) был вычеркнут из списка возможных претендентов, когда ему и Рози едва исполнилось четырнадцать лет. Папаша О’Тул не собирался размениваться на пустяки.
Но у девушки были свои планы на жизнь. Высокий светловолосый Питер безумно нравился ей. На него всегда можно было положиться, и юная леди инстинктивно чувствовала, что это качество в мужчине гораздо лучше показного блеска. Питер был немногословен, силен, хорош собой и к тому же так беззаветно влюблен, что сердце Рози начинало усиленно биться, как только она видела вдали светлые вихры своего приятеля.
Мистер О’Тул долго оставался в неведении относительно чувств Рози. Но когда дочке исполнилось семнадцать, и у нее стали появляться солидные поклонники, он обратил внимание на то, что она ведет себя с ними не так, как желало бы его отцовское сердце. Слишком уж горда и невежлива бывала она порой. Конечно, хорошо, что в городе у Рози О’Тул репутация неприступной красотки, это только повышало ее акции. Но когда-нибудь крепость должна пасть. И мистеру О’Тулу совсем не понравилось, когда она отвергла притязания племянника мэра города. Его ирландская кровь взыграла, и он потребовал объяснений. От Рози он их, естественно, не получил, но добросердечные соседи просветили его относительно предмета ее симпатий.
– К ней каждый вечер таскается этот парнишка с грендильской фермы, – поведала ему по большому секрету миссис Пфартон, известная в квартале сплетница. – Не помню, как его зовут, светленький такой…
Мистер О’Тул сразу смекнул, о ком речь. Привязанность Питера Стентона к его дочери не стала для него неожиданностью. Но то, что Рози отвечает ему взаимностью, потрясло заботливого отца до глубины души.
Она еще вздумает убежать с ним, бормотал он про себя, шагая по маленькой кухоньке взад-вперед. Мистер О’Тул слишком хорошо знал неуправляемый характер дочери.
Судьба Рози была решена. Родители полночи сочиняли предлог, под которым дочку можно будет отправить подальше. Ее срочно отослали в Ирландию к бабушке по материнской линии, выдумав, что старушка нуждается в уходе и заботе. Рози была далеко не в восторге, но отец настаивал, и она нехотя согласилась.
После ее отъезда мистер О’Тул встретился с Питером и побеседовал с ним по душам.
– Пойми, парень, Рози не для тебя, – качал головой пузатый ирландец, искоса наблюдая за выражением лица Стентона.
Несмотря на все предубеждение против него, Питер ему нравился. Дельный парень – это сразу было видно. Жаль только, что его родители не припасли для него значительного состояния, чтобы обеспечить ему руку Рози.
– Моя девочка достойна большего, чем ты можешь ей предложить, – продолжал О’Тул.
У Питера на лице заходили желваки.
– А если она любит меня? – спросил он глухо. – И будет счастлива со мной в моем доме?
Папаша О’Тул покачал головой.
– Рози еще несмышленый ребенок. Она думает, что любит тебя, а на самом деле не понимает, что тяжелая жизнь в один момент разрушит это чувство…
Питер мог бы возразить, что мистер О’Тул сильно преувеличивает, и их совместная жизнь с Рози вряд ли будет такой тяжелой. По крайней мере, он мог обещать, что она будет не хуже той, которую девушка вела до сих пор. Питер был готов работать, не покладая рук, чтобы обеспечить любимую всем необходимым. Но он понимал, что расчетливый ирландец имеет в виду совсем другое. Богатства и роскоши жаждал он для своей красивой дочери, и Питер слишком хорошо знал свою Рози, чтобы не сознавать, что в словах отца есть изрядная доля истины.
– Если ты любишь ее, ты знаешь, чего она хочет на самом деле, – продолжал мудрый О’Тул, вливая яд по капле в жилы Питера.
Они расстались довольно мирно. Стентон всегда умел понимать точку зрения другого человека, и это качество не раз послужило ему в последствии. Ирландец был доволен результатом разговора. Ему удалось доказать парню свою точку зрения. У этого Питера есть голова на плечах, думал О’Тул, возвращаясь домой. Даже жаль, что у него ничего нет за душой. Он вполне подходит Рози…
Сейчас тяжело сказать, как сложилась бы судьба Питера Стентона, если бы папаша О’Тул был настроен к нему более благосклонно. Вполне возможно, что он женился бы на Рози, устроился на своей собственной ферме и прожил бы такую же спокойную и размеренную жизнь, как и его отец. Но слова старого булочника разожгли пожар в его душе. Питер собрал свои скудные сбережения и восемнадцати лет от роду пустился на поиски своего счастья в надежде заработать достаточно денег и создать для Рози красивую жизнь.
Многие идут по жизни с такими же устремлениями, но далеко не ко всем фортуна поворачивается лицом. Питеру Стентону повезло. Казалось, что удача только и ждала, когда он вылезет из своего угла и попробует найти свое место среди сильных и богатых. Любовное разочарование, как ни странно, принесло только пользу, хотя в то время Питер считал себя самым несчастным человеком в мире.
Нет нужды сейчас подробно останавливаться на всех этапах головокружительной карьеры Питера Стентона. Достаточно сказать только, что ровно через десять лет его личное состояние оценивалось в несколько десятков миллионов долларов, он владел одной из крупнейших корпораций и был совладельцем многих других, его имя было широко известно в деловых кругах, и он считался одним из самых завидных женихов Америки.
Рози О’Тул и ее отец с замиранием сердца следили за взлетом Питера. Рози уже успела выйти замуж за того самого племянника мэра, но этот брак, такой желанный и значительный вначале, казался сущим пустяком по сравнению с блестящим образом жизни, который теперь вел Питер Стентон. Его семья давно переехала из этих мест, так как Питер не забывал о своих родных, однако Рози не теряла надежды, что он однажды вернется за ней.
Однако ей не суждено было прижать к своей груди голову вернувшегося возлюбленного. В реальной жизни вообще немного мелодраматических эпизодов, и Рози О’Тул осталась для Питера приятным воспоминанием. Конечно, иногда он подумывал о том, чтобы навестить свой родной город, но для путешествия в прошлое было очень трудно выкроить время. К тому же, его родные давно уже проживали в пригороде Нью-Йорка, в великолепном особняке, который для них выстроил Питер, и особенных причин для возвращения назад не было. Образ Рози побледнел настолько, что двадцативосьмилетний Питер с трудом мог представить себе черты, ради которых он десять лет назад пустился в погоню за богатством. Юношеская любовь редко выдерживает испытание времени, и Питер не стал исключением.
К тому же Питер Стентон представлял собой в то время весьма соблазнительную добычу. Многие его коллеги и партнеры мечтали породниться с ним. В каждом доме, где была дочь на выданье, Питера ждали с особенным замиранием сердца. Его состояние росло, а вместе с ним росла и его привлекательность в глазах людей, для которых деньги способны заменить все на свете.
Но безумная популярность Питера объяснялась не только его состоянием и финансовым успехом. Он был очень хорош собой. Высокий и крепкий, он во многом оставался сыном техасского скотовода, с ранних лет привыкшего в физическому труду. Его обаятельная ленивая полуулыбка и широченные плечи совершенно не вязались с общепринятым представлением об облике делового человека, но этот резкий контраст делал Питера еще более привлекательным в глазах прекрасного пола. Когда Стентон входил в комнату, женщины подсознательно принимали соблазнительные позы в тщетной надежде прельстить его.
Но Питер не поддавался на их уловки. Меньше всего он хотел прослыть повесой. Ни одна из нью-йоркских красоток не могла похвастаться тем, что Питер Стентон уделил ей больше времени, чем кому бы то ни было. И это распаляло великосветских хищниц еще больше, заставляя их лишаться сна из-за неприступного красавца.
Каково же было всеобщее удивление, когда стало известно о помолвке Питера Стентона и некой мисс Лили Арчер! Эта новость, грянувшая как гром среди ясного неба, взбаламутила всех, и в течение целой недели в определенных кругах ни о чем больше не говорилось.
Лили Арчер была младшей дочерью человека, имевшего более чем скромную долю в компании Питера. Все сходились в том, что невеста не обладает ни особенной красотой, ни огромным богатством, и ломали головы над тем, что может крыться за этим внезапным браком.
Питер не сознавал, что его женитьба вызывает такое количество кривотолков. Лили нравилась ему, и он был уверен, что ее спокойный нрав и умение сочувствовать – как раз то, чего ему не хватает для счастливой жизни. Надменные светские львицы, стремящиеся перещеголять друг друга сногсшибательными туалетами и числом поклонников, абсолютно не интересовали его. Лили чем-то напомнила ему мать – те же светлые волосы и мягкая улыбка. Он так и представлял себе спокойные семейные вечера, когда он будет возвращаться домой к Лили и детям и рассказывать о том, как прошел день.
Поначалу так все и было. Лили послушно ждала любимого мужа дома и обустраивала семейное гнездышко. Ей казалось невероятным, что такой человек, как Питер Стентон, пожелал взять ее в жены. Теперь Лили имела больше денег, чем могла потратить, и она была знакома по меньшей мере с десятью женщинами, которые зеленели от зависти, когда она упоминала о своем муже.
Так продолжалось около полугода, но потом Лили стала уставать от затворнической жизни. Восхищение и зависть подруг приелись, а больше ничего приятного она не видела в своем существовании. Она видела, что Питер уготовил ей роль друга и советчика, а ей хотелось большего. Она была готова безумно полюбить его, но Питер не задумывался об этом. Он ценил Лили в первую очередь как товарища, как женщина она никогда его особенно не интересовала. Всю любовную чепуху он считал привилегией юности.
Поэтому постепенно Лили начала терять вкус к семейной жизни с Питером Стентоном. Ее сердце жаждало любви, а тело страсти, и неудивительно, что молодой скучающей женщине вскоре была предоставлена возможность испытать всю палитру чувств.
Однажды вечером Питер вернулся домой и обнаружил, что Лили ушла. Все ее вещи и драгоценности исчезли, а на туалетном столике лежала маленькая записка.
Прости меня, Питер, но я больше не могу так жить, писала Лили. Я узнала, что такое любовь, и не хочу отказываться от этого чувства ради безмятежного существования рядом с тобой. Надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь понять меня.
Питер не сразу осознал, что она имеет в виду. Однако вскоре все выяснилось. Доброжелатели просветили его, что его супруга познакомилась с молодым итальянским гонщиком и влюбилась в него до такой степени, что приняла решение покинуть мужа.
Имя Питера Стентона снова стало достоянием любящим посплетничать кумушек. Таблоиды расписывали подробности этого скандального развода, хотя на самом деле никаких скандалов не было. Питер и Лили спокойно развелись. Он пожелал ей счастья, а себе дал обещание больше не связываться с женщинами по серьезному. Одним были нужны только деньги, на других нельзя было положиться. Любить было слишком больно, дружить – невозможно, потому что женщины упорно стремились поймать химеру, именуемую любовью. И Питер убеждал себя, что ему не нужны глубокие чувства, вполне достаточно легких, ни к чему не обязывающих интрижек, о которых можно забыть на следующее утро.
2
В Иларио Мендесе, несомненно, погиб великий оратор. Целая неделя рассуждений не пропала зря. Потому что ему удалось почти невозможное – он уговорил Питера отложить все дела в сторону и устроить себе небольшой отпуск. Он рвался показать другу красоты родной страны и роскошь отцовского поместья.
– К тому же ты сможешь завязать там полезные деловые связи, – убеждал Иларио, и, возможно, что именно этот аргумент и стал решающим. – Мой отец очень влиятельный человек в Испании, ты сможешь встретиться с интересными людьми. А какие там прекрасные женщины…
Иларио выразительно цокнул языком и закатил глаза. Для него это соображение было самым главным. Питер покачал головой.
– Вряд ли они удивят меня чем-то особенным, – усмехнулся он. – Женщины всех стран одинаковы. Не думаю, что испанки сильно отличаются от американок…
Иларио предпочел не спорить. Вот поезжай со мной, и на собственном опыте убедишься, кто из нас прав, говорило его выразительное лицо.
Однако Питер был не так уж плохо настроен, как казалось Иларио. Он прекрасно понимал, что не сможет долго работать в таком темпе. Несколько лет он не только не брал отпуск, но даже не отдыхал нормально на выходные. Усталость постепенно брала свое. Он стал рассеянным и раздражительным. Таким образом, предложение провести время вместе с Иларио было очень заманчиво. Питер хорошо знал неугомонный нрав своего друга и мог представлять себе, какое количество развлечений Иларио обрушит на его голову.
Питер был слишком молод, чтобы полностью закопать себя в работе. Он согласился присоединиться к Иларио Мендесу и навестить его отца в сказочном поместье Алаведра.
Иларио ни капли не преувеличивал, когда расписывал Питеру красоту отцовского поместья. Алаведра располагалась в северной части Испании вдали от промышленных городов, и там было все, что можно было создать за большие деньги. Случайные автомобилисты иногда натыкались на сурового вида ограду и задавали себе вопросы, что скрывается за этим огромным забором. Однако проникнуть за неприступную стену не представлялось возможным, и лишь немногие знали ответ на этот вопрос – на этом месте влиятельный Диего Мендес выстроил настоящую мечту.
Посвященные были в курсе, что если попетлять немного по извилистым дорогам и свернуть в нужном месте, то железная ограда рано или поздно закончится, и вашим взорам предстанут широкие кованые ворота, оборудованные системой видеонаблюдения. Более того, с внутренней стороны находилась будка привратника, в которой вместо привычного сморщенного старичка-садовника всегда сидели несколько крепких парней, способных отразить любое нежелательное вторжение. Они довольно грубо обходились с непрошеными гостями. Диего Мендес не любил, когда его тревожили, и Алаведра стала для него настоящей крепостью.
Для кого-то эти ворота были всегда распахнуты, для кого-то они открывались лишь в определенные дни. Пройдя строгий входной контроль, счастливчик проезжал тяжелые железные створки, в полной мере сознавая, что его пропустили в рай. Но сразу этого не было заметно. Добрых двадцать минут надо было ехать по такой же местности, как и до заветных ворот – узкие дорожки, на которых с трудом могли разъехаться две машины, гигантские деревья, способные затмить солнце даже в самый яркий день. Это был так называемый парк Диего Мендеса, и даже его домочадцы не знали всех его мрачных уголков. Но постепенно деревья мельчали и переставали выглядеть угрожающими, повсюду было заметно вмешательство умелых рук садовников. Дорога заметно шла в гору, и вот уже сквозь буйную зелень белело само поместье.
Алаведра была выстроена на вершине небольшого холма, и обильной растительностью вокруг Диего пытался скрыть сам факт существование такого величественного здания. В нем было всего три этажа, но по периметру поместье занимало огромную площадь. У здания было три основных входа: один с северной стороны с подъездной аллеей для машин, второй – парадный, с южной, и, наконец, третий на западе. Дом не имел правильной прямоугольной формы, но архитектор постарался, чтобы окна основных помещений выходили на четыре стороны света.
Снаружи Алаведра напоминала собой испанские виллы в Новом Свете, построенные после того, как конквистадоры огнем и мечом покорили Америку. Плоская крыша и преобладание белого цвета придавали поместью колониальный вид, но Диего Мендесу нравилось воображать, что он живет в самом сердце Антильских островов, а не в цивилизованной европейской стране.
Однако его увлечение стариной не заходило так далеко, чтобы пренебречь удобствами. Алаведра обладала всем, что может пожелать душа – от огромных бассейнов, внутри дома и снаружи, до настоящего развлекательного комплекса с бильярдом, боулингом и картингом. Каждый мог найти там себе занятие по душе – от игорного стола до великолепных лошадей, от огромного бального зала до спокойной библиотеки, заставленной редкими фолиантами. Диего задался целью превратить свое поместье в памятник роскоши и комфорту, и, надо отдать ему должное, у него это получилось.
Не зря Иларио рвался показать Питеру поместье отца, и если бы Питер знал, какое значение придается в Испании приглашению в поместье Диего Мендеса, он не стал бы так долго колебаться. Многие дамы были готовы отдать свои лучшие драгоценности, лишь бы одним глазком взглянуть на Алаведру, однако Диего был очень избирателен в знакомствах. Попадая в его поместье, вы могли быть уверены в том, что не встретите там ни одного недостойного человека.
Друзья прилетели в Мадрид ранним утром. Питеру, чье любопытство было в значительной степени подстегнуто бесконечными похвалами Иларио, не терпелось отправиться в поместье. Однако Мендес не торопился. Он слишком давно не был в Испании, в Мадриде его ждало огромное количество дел, в большей степени приятного свойства.
– Такой домосед, как ты, должен пользоваться возможностью увидеть другую страну, – поучительно возразил Иларио другу, когда Питер принялся уговаривать его поскорее отправиться в путь. – Другого случая может и не представиться. Мадрид – прекрасный город, особенно когда познакомишься с ним поближе…
С этим трудно было не согласиться, и Питер, планировавший вернуться домой к концу недели, понял, что ему лучше забыть о своих планах. Нельзя было сказать, что это очень огорчило Питера. Несмотря на все свои намерения, он начал чувствовать, что ленивое очарование Испании постепенно овладевает его сердцем. Здесь не нужно было рано вставать, следить за биржевым курсом, просматривать последние котировки акций, назначать встречи и собрания и постоянно думать о тысяче разных дел.
Иларио со свойственным ему пылом бросился в омут развлечений, несколько подзабытый за время пребывания в Штатах, и оттого еще более желанный. Он с радостью взял на себя роль гида Питера, и за одну неделю Стентон узнал о злачных местах Мадрида больше, чем о подобных заведениях дома за всю свою жизнь. Иларио не привык отказывать себе в чем-либо, и сейчас он с радостью посвящал Питера в науку отдыха.
Театры, кабаре, рестораны, ночные клубы, бары, казино сменяли друг друга в головокружительном вихре ночных удовольствий. Казалось, что Иларио Мендес был специально рожден для роли искателя приключений и прожигателя жизни. Питера порой удивляло несоответствие между двумя сторонами натуры его друга. Расчетливый и осторожный делец, которым Иларио предстал перед ним вначале, не шел ни в какое сравнение с расточительным повесой, в которого он превратился в Мадриде.
– Жизнь слишком коротка, мой друг, – философски говорил иногда Иларио, – чтобы тратить ее всю на бизнес. Ты чересчур увлекаешься делами, это плохо действует на характер. Я предпочитаю чередовать дела с развлечениями. Все время заниматься либо одним, либо другим очень скучно. Я люблю разнообразие.
И Питер признавал, что в словах Иларио есть изрядная доля правды. Он неожиданно для себя начал находить удовольствие в ночном образе жизни. Иларио не верил собственным глазам – за одну неделю Питер Стентон превратился из сурового бизнесмена в настоящего сибарита и любителя комфорта. Питер словно молодел на глазах, и ничто уже не напоминало в этом светловолосом мужчине с обаятельной улыбкой человека, посвятившего себя одному лишь зарабатыванию денег. Иларио определенно мог гордиться творением рук своих.
– Ты делаешь успехи, Педро, – откровенно сказал он приятелю, наблюдая за тем, как Питер бросает многозначительные взгляды на ослепительную блондинку, сидящую в театре за два ряда до них. – Эта красавица уже места себе не находит.
– Это все благодаря твоему влиянию, – лукаво усмехнулся Питер.
В Мадриде Стентон впервые обнаружил, что женщины находят его очень привлекательным. Нет, он и раньше знал о том, что природа наградила его довольно щедро, но никогда его внешность не привлекала столько внимания. Заинтересованные и восхищенные женские взгляды преследовали очаровательного сеньора американца, где бы он ни появился. Иларио даже пару раз с неудовольствием отметил, что его собственные чары не находят столь горячего отклика в сердцах мадридских красоток.
Эти подозрения получили веское обоснование, когда сеньорита Исабелита Гонсалес, его давняя знакомая и большой специалист в вопросах мужской красоты, вскользь заметила, когда друзья случайно столкнулись с ней в казино:
– Никогда бы не подумала, Иларио Мендес, что ты станешь выходить в свет с таким красавчиком. Большая ошибка с твоей стороны. Ты довольно блекловато смотришься на его фоне…
Питер в это время ушел покупать воду и не слышал этот благоприятный отзыв. Иларио покраснел от досады. Исабелита видела его насквозь, и это не могло не раздражать импульсивного испанца.
– Он мой друг и очень хороший человек, – сухо ответил он.
Исабелита проницательно посмотрела на него и рассмеялась.
– Я в этом не сомневаюсь, дорогой мой. Но учти, что в глазах некоторых у тебя не будет ни малейшего шанса по сравнению с ним. Так что будь осторожен, как бы тебе не пришлось пожалеть о твоей доброте…
Сеньорита Гонсалес была непревзойденным мастером по части вливания яда в душу человеческую, но на этот раз она просчиталась. Иларио встретил друга хмурым взглядом, но тут же устыдился собственных мыслей.
Мне не пятнадцать лет, чтобы рассуждать о том, кто из нас красивее, справедливо рассудил он, неодобрительно глядя в спину уходящей Исабелиты. Если женщины находят Питера привлекательным, что ж, тем лучше. В Испании, слава Богу, пока еще достаточно красоток, чтобы хватило и на его, и на мою долю…
Питеру же и в страшном сне не могло присниться, что его наружность в состоянии послужить поводом для раздора между ним и Иларио. Он ощущал в то время необыкновенное воодушевление. Он молод, хорош собой, богат. Жизнь прекрасна, и от откровенных женских взглядов кровь быстрее струится по жилам.
В тридцать два года Питер Стентон только начинал проходить науку жизни.
– Сегодня я покажу тебе нечто новенькое, – заявил как-то утром Иларио, сидя за завтраком в ресторане отеля, в котором они с Питером остановились.
Назвать утром это время суток можно было с большой натяжкой. Это был по меркам цивилизованного мира обед, но для Питера и Иларио всю последнюю неделю день начинался как раз в это время.
– Я поведу тебя к цыганам.
– Мы были там два дня назад, – напомнил ему Питер, помешивая горячий кофе ложечкой. – И тебе не очень понравилось.
– А, даже и не сравнивай! – презрительно отмахнулся Иларио. – То было лишь жалкое подражание.
Иларио имел в виду небольшое театрализованное представление, которое устраивалось в одном из варьете и которое проводилось не без участия цыган.
– Я говорю о настоящих цыганах, – Иларио понизил голос и заговорил страстным шепотом. – О тех, которые кочуют по стране и останавливаются где хотят. Они ни от кого не зависят, никто не вправе указывать им. Свободные, ничем не связанные люди… Какие там женщины…
– Неужели какая-нибудь местная Кармен пленила твое сердце? – усмехнулся Питер.
Иларио сердито отшвырнул вилку.
– Погоди смеяться. Я тебе говорю, что это незабываемое зрелище…
– Хорошо, – пожал плечами Питер. – Поедем, куда скажешь.
Он уже понял, что Иларио бесполезно противоречить. Он все равно поступит так, как ему хочется, не слушая доводов разума.
Этим же вечером они сели в машину и поехали на окраину города. Когда огни Мадрида остались далеко позади, Питер с удивлением спросил:
– Неужели надо так далеко ехать?
– А ты думаешь, что цыгане останавливаются в черте города?
– Тебе виднее. Но сейчас, кажется, не то время, чтобы бедняг преследовали по закону…
– Конечно, нет, – улыбнулся Иларио. – Просто вдали от больших городов их представления выглядят более романтично и загадочно, а, следовательно, приносят больше денег. Многие городские жители устремляются сюда за экзотикой. Всего минут сорок езды – и ты попадаешь в совершенно иной мир. Сам увидишь.
Они въехали в небольшой городок, и пока Питер никак не мог сказать, что этот мир кардинально отличается от того, который они покинули. Улочки уже и грязнее, дома ниже и темнее, вот и все отличия. Но он не хотел расстраивать Иларио подобными замечаниями – тот очевидно готовился к встрече с неизведанным…
Они оставили машину на стоянке и дальше пошли пешком. Народу на улице было довольно много, и Питер отметил, что и в этом городишке все также выходят по вечерам на улицы, сидят в маленьких кафе, едят и пьют до поздней ночи. Жителю делового Нью-Йорка такой неторопливый стиль жизни казался странным, но испанцы думали иначе, и Питер постепенно привыкал к этому ритму.
Тем временем они подошли к невзрачному на виду двухэтажному зданию, около которого стояли несколько потрепанных машин, и в придорожной пыли играли замызганные дети.
Иларио растерянно огляделся.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он вполголоса. – Я слишком давно тут не был, но представление обязательно должно быть. Подожди меня здесь, ладно? Я постараюсь выяснить, как обстоят дела…
Питер кивнул, и Иларио пошел к входу. Он был раздосадован. Пообещав Питеру новое развлечение, он никак не предполагал, что его план может сорваться. Но никаких афиш или объявлений о цыганском театре на здании не было, а ведь обычно, когда приезжали цыгане, весь город пестрел яркими бумажками.
