Алекс Нагорный
Двуглавый Орден Империи Росс. Одна Магическая Длань

Я посмотрел на Лерку. Ну, вот как так? Ведь пальцем в небо, а поди ж ты! Попала!

На её мордашке ни один мускулишка не дрогнул, и она, ничуть не смутившись, поинтересовалась:

– Чего так? Пьяница и дебошир почище Синицына?

– Кто??? Ржевский???!!! – Горбунов только что не подпрыгнул от удивления.

– Или он у вас бабник, каких мало?

– Да помилуйте, Валерия Константиновна! Какой же Ржевский… А-а-а! – и он сокрушённо рукой махнул.

Он нервничал, ёрзая на стуле, несколько раз порывался что-то сказать, но видимо не находил слов.

Потом решительно налил себе полную рюмку, и залпом осушив её, шумно выдохнул.

– Рже-е-евски-ий! Па-ару-учи-ик! Мать его… – с нескрываемым презрением процедил Батлер. – Да как его вообще… Не ступить не молвить не умеет! Не офицер, а сплошное недоразумение! Огородное пугало и то больше на военного похоже!

– Что, всё так плохо? – удивилась Лерка.

– Да если б не эта… как её… БАЛИСТИКА!!! Так и списали б давно к чёртовой матери! Посмешище!!!

Товарищ майор поручика явно недолюбливал. Хлопнув ещё разок, он смягчился и уже почти спокойно спросил:

– Да когда ж Вы, господа, это чучело встретить-то успели?

Я снова взглянул на Лерку, уж очень мне было интересно, как она выкручиваться будет.

– Прошу прощения, дорогой Николай Михайлович, – проговорила та. – Я неосторожно ввела Вас в заблуждение. Дело в том, что у нас в Австралии поручик Ржевский – это такой народный герой анекдотов. Гусар, лихой рубака, но при этом пьяница, бабник и невозможный пошляк. Саш, расскажи что-нибудь.

Опаньки! Вот так вот! Давай, Саша, выкручивайся!

Батлер с интересом уставился на меня. А я не на шутку озадачился. А попробуйте-ка вот так запросто без подготовки рассказать в приличном обществе анекдот про поручика Ржевского. Пораскинув мозгами, я всё-таки вспомнил один:

– Утро. На крыльцо выходит поручик Ржевский. «Боже мой!» говорит он «Красота-то какая! И как же я раньше всего этого не замечал?!». «Мать, мать, мать…» отозвалось привычно эхо.

Произнеся всё это как можно более повествовательно, я стал ждать реакции премьер-майора. С полминуты ничего не происходило. Сначала дядя Коля, похоже, ждал продолжения, потом начал осмысливать, а когда, наконец, осмыслил, громко расхохотался, даже ладонью по столу хлопнул.

– Да-а-а! Кто бы мог подумать?! – он ещё посмеялся, а потом совсем уж развеселившись, попросил: – Александр Константинович, не откажите, расскажите ещё что-нибудь. А я завтра офицеров наших порадую, что так, мол, и так Ржевский Ржевскому – рознь.

Я покопался в закромах памяти и рассказал анекдот, в котором Ржевский играл в карты с английскими джентльменами.

– А что означает «Тут масть мне и попёрла»? – не понял товарищ майор.

– Карты хорошие выпадать начали. – Ответила за меня Лерка.

Дядя Коля снова подвис, а потом… он аж пополам согнулся.

– Ну, надо же! – сквозь слёзы смеха проговорил Батлер. – Масть ему попёрла!

Отсмеявшись, наш хозяин осведомился, не хотим ли мы ещё чего-нибудь и, получив отрицательный ответ от обоих, всё же предложил ещё по чуть-чуть. Я согласился охотно, а Лерка наоборот нехотя, но согласилась. Мы выпили за её здоровье, и дядя Коля очень растроганно сказал:

– А знаете, господа, что самое смешное? – спросил нас товарищ майор и, дождавшись наших заинтересованных взглядов, пояснил: – Вот тот поручик из ваших анекдотов до того не похож на нашего Василия Ивановича, что как представишь, что это всё происходит с ним…

И он опять расхохотался. А мы с Леркой переглянулись.

– Простите, а нет ли у него денщика? – осторожно поинтересовался я.

– Да как же нет?! – всё ещё улыбаясь, ответил Батлер. – Петька! Толковый, кстати, парень. Хоть с ним нашему Ржевскому повезло, а то бы совсем… – Он снова махнул рукой, изображая безнадёжность поручика. – Вот из Петьки-то если не офицер, то вафмистр точно выйдет!

Мы с Леркой недоумённо переглянулись, и она с какой-то отрешённой серьёзностью произнесла:

– Знаете, Николай Михайлович, если Вы сейчас скажете, что у него ещё и какая-нибудь домработница Аннушка есть, то ручаюсь, жизнь этого офицера изменится до неузнаваемости.

Озадаченный Батлер почесал затылок.

– Он у Фурманова квартирует, а как жену его зовут, я право слово не знаю. Но если это и впрямь на него повлиять может, то непременно разузнаю. Он ведь в батарее капитана Блюхера, мы с ним редко видимся, да и то сказать, глаза б не глядели. Давеча смотр гарнизонный, а у него сабля на правом боку висит! Абизьяна, а не офицер!

Я был в шоке. Ржевский, Василиваныч, Петька, Фурманов, Блюхер! Да им только Котовского и не хватает!

– Николай Михайлович, – обращается к нему Лерка. – А в вашем гарнизоне нет ли офицера по фамилии Котовский?

Вот значит как! Не у меня одного такие ассоциации.

– В нашем нет. – Уверенно отвечает Батлер. – В Челябинске есть полковник Катковский. А что? Вы с ним знакомы?

– Да по́лно Вам! – машет рукой Лерка. – Ну, откуда?! Просто есть у нас в Австралии и другие персонажи. Для анекдотов. Так вот… – Тут она призадумалась. – Ладно. Потом как-нибудь расскажем Вам кто они такие на самом деле. Просто Петька, Василиваныч, Анка, Фурманов, Котовский и Блюхер, они тоже из анекдотов. Причём все они обычно в одних и тех же анекдотах взаимодействуют.

– Ну-ка, ну-ка! – оживился дядя Коля. – Расскажите как это.

Лерка опять передала мне слово своим многозначительным взглядом. А я задал вопрос, ответ на который показался мне данный момент особенно важным:

– Скажите, а этот полковник Катковский, он случайно не лысый?

Батлер задумался, углубившись в воспоминания.

– Вроде бы есть у него на макушке небольшая проплешина, ну так ведь и не молод он уже. Шестой десяток, поди. А почему Вы спрашиваете?

Лерка не смогла не вмешаться:

– Просто Котовский из наших анекдотов выбрит под ноль.

– Да. – Подтвердил я. – Некоторые анекдоты и построены на этом. Ну, что он совсем лысый.

– Расска́жите? – с надеждой в голосе спросил Батлер.

– Николай Михайлович, – вмешалась Лерка. – У нас с Вами остался не решённым один важный вопрос. Сколько Вы нам будете платить за обучение Ваших солдат?

Николай Михайлович расстроился. Ему, конечно же, хотелось ещё анекдотов, тем более что они про таких знакомых ему людей, но он ведь сам пригласил нас поговорить о деле. А сейчас разговор так не вовремя переключился на такую неудобную тему как деньги. Он с явным неудовольствием перестраивался на серьёзный диалог.

– Господа, сколько времени займёт обучение солдат?

– До какого уровня? – вопросом на вопрос ответила Лерка.

Батлер помолчал, соображая, а потом поступил в точности как Лерка:

– А какие бывают?

Теперь мы с Леркой задумались. Я-то уж точно. Информация о поясах и данах ему никак не поможет. В смысле ясности не внесёт. Измерять уровень подготовки бойца в количестве среднестатистических трофимов, которых он способен победить за один заход?

– Николай Михалыч, – начала Лерка. – В каратэ существует своя система оценки уровня подготовки бойца, но в Вашем случае она не подойдёт.

– А как быть? – Батлер поёрзал на стуле. – Вот до вашего уровня сколько их учить, к примеру?

– До моего? – изумилась Лерка.

– Ну, да! – товарищ майор, наверное, думал, что нашёл гениальное решение по измерению уровня подготовки своих солдат.

– Эк Вы хватили! – опешила Лерка. – Я восемь лет училась!

– Да-а! Долго! – погруснел Батлер.

А я подумал, что дядя Коля рано отчаялся. И тут я вспомнил про другого дядю. Про соседа дядю Толю. Вот именно! В армии краповых беретов, считай, за полгода учат. А это уже почти что мой уровень. Вот только их там всё время гоняет толпа инструкторов, а нас с Леркой двое. И опять же туда не всех подряд берут, отбор есть. Точно! Надо отбор устроить! Хотя… как нам это поможет, если учить всё равно всех?

– А Вы, Николай Михалыч, на какой срок рассчитывали? – спросила Лерка.

– Да я в общем-то про месяц думал, – ответил ей Батлер. – Или два. Или на худой конец три. А восемь лет… Это считай, что и без толку.

– Да нет. – Я решил всё-таки попробовать воплотить идею краповых беретов. – Не без толку! Только всех всё равно не научить, поэтому надо отобрать человек писят наиболее способных. И вот с ними уже через пару месяцев результат появится.

Дядя Коля как-то не уверенно хмыкнул. Но я попытался развеять его сомнения:

– Николай Михалыч, решайтесь! Пятьдесят человек – это лучше, чем никто.

– Да-а-а! – согласно покивала Лерка. – А с двумя десятками результат был бы ещё выше.

– С двумя десятками? – дядя Коля скорее ужаснулся, чем переспросил.

– Ну, да! – кивнула сестра. – Чем меньше учеников, тем больше им можно уделить внимания.

Дядя Батлер задумался. Что он там внутри своей головы думал, понять было трудно. Особенно сбил с толку его первый вопрос, который он почему-то нам задал:

– Господа, а как вам понравилось вчера у мадам Анжелины?

Мы с Леркой переглянулись. Действительно, чёй-то он?

– Наливка великолепная! – сообщила ему Лерка.

Я чё? Один не врубаюсь, что тут происходит?

– Или Вы про то, что мы теперь к мещанству относимся? – опять съязвила сестра.

Череда разных гримас вихрем пронеслась по лицу премьер-майора.

– Вообще-то я хотел спросить, не желаете ли вы, господа, чаю откушать с её вот этими… штучками всякими.

Я прям аж выдохнул. А Лерка сказала что-то в том смысле, что чуть ли не из-за надежды снова их попробовать и согласилась прийти. Товарищ майор очень удивился, но вслух ничего не сказал. Хотя, нет, он «покликал» (не могу не поржать над этим словом) Лизавету, а когда она вошла, повелел подавать чай.

Чай, как ему и полагается, был горячий. Лерка себе быстренько охладила. То есть она, конечно, не читала каких-нибудь заклинаний, во всяком случае, вслух, а просто немного подержала чашку в ладонях и всё. Я тоже попробовал.

В смысле попробовал охладить. Не сказать, чтобы прямо вот так всё взяло и сразу остыло, нет, но чай действительно изменил свою температуру на чуть более низкую.

– Господа, а какого результата вы сможете за два месяца достичь с двумя десятками учеников, специально отобранных, разумеется?

Я посмотрел на Лерку, та вдохновенно что-то пережёвывала. На скорую руку запив, то что она там жевала, Лерка ответила:

– Любой из них без ущерба для себя победит равного ему по силе соперника. И будет довольно уверенно противостоять двоим.

– А Трофиму Синицину? – напомнил о наболевшем Батлер.

Я подумал про полгода, но Лерка была оптимистичней:

– Думаю, что месяца через три уже можно будет пробовать и с Трофимом.

– То есть это ещё не точно? – осведомился дядя Коля.

– Так мы и людей Ваших тоже ещё не видели, и что от них ждать, понятия не имеем! – бодро возразила Лерка. – И, кстати, мы с Вами ещё и в цене пока не сошлись. А деньги для нас сейчас очень важны. Сами же говорили, что на учёбу их много понадабится.

– Верно. Говорил. – Не стал отпираться главный майор Армагорска. – И не только на учёбу.

– А на что ещё нам, мещанам, деньги нужны будут? – с притворным интересом спросила Лерка.

– Строго говоря, Валерия Константиновна, вы ещё не мещане. Чтобы ими стать вам потребно у градоначальника соизволение получить, но тут, я думаю, Ольга вам посодействует лучше меня. За тем к мещанскому старшине нужно, он вас в книгу запишет, и подать ему уплатите. А ещё, – тут он сделал многозначительную паузу. – Ещё вам обязательно обзавестись недвижимостью в городе. Дом там или квартиру, но чтоб непременно свои.

– А просто в гостинице господина Мозеля мы жить не можем? – на всякий случай поинтересовался я.

– Жить вы сможете и у него, но своя недвижимость в городе у вас должна иметься, а то вы и на мещан не потяните. И будете считаться людьми уже подлого происхождения.

– КАКОГО??? – Лерка просто вспыхнула. – Подлого?! Ну, знаете ли!!! – она чуть не задохнулась от праведного гнева.

– Правда, товарищ майор, как-то уж слишком! Вам не кажется? – мне тоже не понравилось, как он нас обозвал.

– Так я вам про это и толкую! Купите себе что-нибудь. Домик какой захудалый или квартирку, и живите на здоровье у Мозеля, а квартиру в наём сдавайте. Какой никакой, а прибыток. Дельце опять же своё открыть сможете, если что выгодное придумаете. – Он немного помолчал, наблюдая за нашей реакцией. – И ещё, Александр Константинович, порошу Вас всё-таки впредь меня так больше не называть. Не хорошо это.

– А как я Вас назвал? – не врубился я что-то.

– Товарищ майор, ты его назвал. – Грустно напомнила сестра.

Стало неудобно перед Батлером, даже подумал, как бы его в следующий раз ненароком дядей Колей не приколоть.

Глава вторая

Проводить нас до гостиницы вызвался Ерёмин. Всю дорогу он то упрашивал нас научить его драться так же как мы, потому что уже слышал и о моей схватке с Трофимом, то рассказывал о своей мечте стать вахмистром заместа Шемякина, потому что тот хочет стать офицером и выслужить себе дворянство. А то начинал расписывать, как славно учат в местной чародейской школе, и что он, когда выйдет в сержанты, непременно женится на какой-нибудь ворожее, ну, так, чтобы по хозяйству чего полезного умела.

Иногда он начинал рассказывать про то, какой правильный командир Горбунов, и что когда Латышев в статскую службу выйдет, то надобно чтоб непременно Горбунова на его место и поставили. В такие моменты его напарник, которого, кстати, звали Устином (совсем как удава из детской сказки про таинственного гиппопотама), громко соглашался с ним и заверял, что мы ещё увидим, как он в генералы выйдет. Он, конечно же, имел ввиду при этом дядю Колю, а не себя. Хотя, на мой вопрос не видит ли Устин и себя генералом, ничуть не смутившись, ответил: «А хтош ни хочит в гиниралы? Токма шо он!» и ткнул пальцем в Ерёмина. Судя по тому, как они оба расхохотались, вопрос этот не раз уже обсуждался в узком кругу ограниченных лиц.

Пользуясь случаем, я снова попытался выяснить для себя причину крутого поворота в судьбе Горбунова. Ерёмин с Устином наперебой повествовали, про то, как доблестный дядя Коля, выявив затесавшегося в захребетные князья вражину, шпионившего в пользу Филарета, не чинясь, срубил ему башку. «А оно-то вишь как, бригадиры-то князьям головы самоуправно рубить не моги, токмо гиниралам дозволяется!». «Князья-то взбунтовались, дескать, эдак-ту скоро и майоры с капитанами головы самочинно рубить зачнут. А гиниралы такой укорот им дали, что ежели кто шпиён супостатный, тому не то что поручик, а и ефрейтор пущщай без требуналу манифест выдаст!» «А государь-то наш, Тагир-то Борисыч, за самоволие такое осирчал на него люто, и вофси уж в самые солдаты хател, да токма гиниралы его упросили. Царь-то батюшка он ведь у нас хоть и крут, а всё ж отходчив, как ни крути не простой князь, а лазутчик, стало быть, правильно казнил. На том они с министрами и порешили, чтоб посерёдке, значится, ни князьям, ни гиниралам. Так вот, стало быть, значится, и стал Николай-то Михалыч из бригадиров прям в поручики».

Пипец какой-то! История мутная до невозможности. Кого не спроси, каждый свою версию озвучивает. Одно понятно, дядя Коля кого-то не того мочканул. Хотя, может, и того, но не вовремя. А с другой стороны, если он уж совсем бы всё не правильно сделал, то не был бы сейчас старшим майором. Хрен бы ему дали снова из лейтенантов, считай в подполковники выбиться. Ладно, война план покажет, а время имеет способность всех по местам расставлять, вот тогда и увидим, кто из ху.

Однако, приехали. Мы распрощались с обоими нашими провожатыми, но Ерёмин, сославшись на мучительную жажду в пересохшем горле, пошёл с нами. Устин напутствовал его словами: «Смотри не засиживайся!»

Я посмотрел на небо и попробовал по примеру Акимыча по его цвету определить время. По форме и скорости движения облаков, я заключил, что три уже было, а шести ещё нет. Когда мы вошли в фойе, оказалось, что и Лерку мучал тот же вопрос, но она его задала Аннушке, обретавшейся на рецепшене. Та практически сразу выдала:

– Четыре, пятый.

Лерка поблагодарила её, и мы пошли наверх.

– Что с майором делать будем? – спросила она у меня, когда дверь за нами закрылась.

– Не знаю пока, а что?

Лерка, бросив на стул свою треуголку и, плюхнулась в кресло.

– Вот что я думаю, – начала она. – Михалыч – крутой мужик, но вляпался в какую-то нездоровую фигню. Сдается мне, что он завалил какого-то перца, только не по понятиям завалил, а тот хоть и важный пельмень был, но тоже лихо накосорезил. Ну, а поскольку сам-то Михалыч не из простых, то нашёл способ снова приподняться. Да и главный… этот… Борисыч… царь короче, тоже, видишь, как решил: и вашим, и нашим. Вроде как бы и приструнил, и лазейку оставил. Вот майор сейчас и будет носом землю рыть, да каждый шанс использовать.

– Ага! И мы для него как раз ещё один шанс?

– Да, и нехилый. – Подтвердила Лерка. – Только надо всё основательно продумать, чтобы и для нас это тоже шансом оказалось.

– Не знай, не знай! – усомнился я. – Пока что на джек-пот не тянет.

– А нам сейчас джек-пот и не нужен.

– Это почему? – я реально не понял, с чего бы нам от джек-пота отказываться.

– Пользы, знаешь ли, не будет.

– Чёй-то не будет? – спросил я и, сняв пинжнак с карманами, уселся на диване.

Лерка сразу не ответила, поёрзала в кресле, откашлялась.

– Саня, а вот скажи, сколько у нас с тобой сейчас денег?

Я задумался, поприкидывал. Выходило, что рублей эдак пятьсот-шестьсот. Так и сказал сестре.

– То есть точно не знаешь? – съехидничала та.

– Ну, а когда считать-то было? – возмутился я. – Давай щас посчитаем!

– Пусть даже и пятьсот, – почему-то быстро согласилась на мою прикидку Лерка. – А как, по-твоему, Саша, это много или мало?

– Много! – выдал я, хотя и сомневался в таком ответе.

– А на сколько много? Что купить себе сможем? Квартиру или целый дом?

Я задумался. Получалось, что не знаю. А Лерка ждала. Я пожал плечами.

– Видишь! Трудно сказать что-то определённое. А почему? – снова спросила она.

Я опять пожал плечами.

– Лер, мы же цен ни хрена не знаем! И вообще… – я не договорил.

– Во-о-от! – обличительно ткнув в меня указующим перстом, произнесла она. – А если горячку не пороть, понаблюдать за ситуацией, пообтереться? Что тогда?

Я задумался. А правда, если всё потщательней обмозговать, то можно с Батлером и поторговаться. Только и предложить надо что-то такое, от чего он ну просто не захочет отказываться.

– Я смотрю, до тебя доходить стало. – Заулыбалась Лерка.

– Ну да, ну да! Пообтереться – это твоя правильная мысль. Заприкинуть чё почём… А то как бы не получилось, что за гнилые сухари будем работать.

Лерка засмеялась.

– Ладно, чем займёмся? – спросила она.

– Сейчас или вообще? – уточнил я.

Лерка хмыкнула.

– В принципе меня интересует, что ты думаешь по обоим поводам.

Прикольно. То есть опять всё мне придумывать? Так значит? Карашо.

– Сейчас нам нужно заняться тем, что спланировать наши дальнейшие действия! – ловко выкрутился я.

Лерка снова засмеялась. В этот раз уже менее добродушно.

– И как ты представляешь себе процесс планирования? – катнула она мяч на мою половину поля.

Этот словесный пинг-понг мог бы ещё долго продолжаться, но под лежачий камень вода не течёт, так что надо переходить к чему-то серьёзному.

– Лер, а у нас вот прямо сейчас какое положение сложилось? Вот прямо к этой минуте?

– Ты о чём, братец?

– Ну, вот смотри, Лер, – Начал я. – Жить у нас пока есть где. Так? – Дождавшись от Лерки утвердительного кивка, продолжил: – И на что жить, пока тоже есть. Если с нашими деньгами сравнивать, у нас никак не меньше миллиона.

– Я думаю, не меньше двух. – Уверенно заявила напарница.

Я не разделял её оптимизма, но вслух сказал:

– Тем более!

– А дальше?

– Да! Вот сейчас деньги у нас есть, а дальше? Дальше мы их, где будем брать? Не драться же постоянно. Ну, покажем мы народу ещё пару трюков, типа двое на одного, а ну как не выйдет? Вдруг двоих не ты, не я не завалим, тогда что? Выйдут два Трофима, или Емельян с Шемякиным, и всё, привет!

– Постоянно драться – это не вариант! А вот учить других… – Взгляд у Лерки стал каким-то блуждающим, как у человека, у которого мысли в голове гопака пляшут.

– Ты сейчас про местных вояк? Думаешь, дядя Коля нам бабла широкой лопатой отвалит?

Вместо ответа сестра вдруг расхохоталась, да так задорно, что я даже удивился.

– Ты чё? Представила целый «КамАЗ» местных баксов? – спросил я у неё.

– Не-е-ет! Просто вспомнила, как эти двое рассказывали, что прорабам князей без разрешения убивать нельзя.

– Кому-у??? Прорабам?!

– Ну, или кем там Горбунов был?

– Бригадиром!

– Ну, уж если прорабам нельзя, то значит, бригадирам вообще без вариантов! Са-а-ань, а кто такие бригадиры? Это круче чем старший майор?

– Круче! Бригадир – это бригадный генерал по-нашему.

– А у нас чё? Реально бригадные генералы есть?

– Нет! У нас нет. У нас комбриги были.

– Сань, а комбриги – это кто? – Лерка спросила так, как будто я над ней издеваюсь.

– Ты фильмы про начало войны смотрела?

– Шутишь?! Конечно!

– Ну, вот там у военных знаки различия не на погонах, а на петлицах. – Сказал, а сам подумал, что про петлицы она тоже может не знать.

– На чём?

– На петлицах. Это такие штуки на воротниках. У кого кубари, у кого шпалы, у кого треугольники. А у комбригов было по одному ромбу.

– Это типа круто?

– Комбриг, он же бригадный генерал, он же бригадир – это такое звание, чин по-здешнему, между полковником и генерал-майором.

– А он старше чем, полковник?

– Старше.

– То есть он – старший полковник? Или младший генерал?

– Лер, вот ты смеёшься, а в китайской армии сейчас есть такое звание – старший полковник.

– Надо будет у Шена поспрашивать.

– Блин! Не сейчас здесь, а там в нашем времени!

– А-а-а-а-а… И типа дядя Коля был здесь таким вот старшим полковником?

– Да. Ну, и как тебе? Круто? Между прочим, Ольга в этих всех чинах разбирается.

– Конечно! Ей же партию выбирать надо!

– А тебе, Лерочка, как будто не надо? Или чё? Бригадиры – это ни о чём? Нам мещанам неровня?

Лерка скорчила мордашку:

– Бригадиры – это стрёмно, им князей без спросу убивать нельзя!

Ну да, ну да! Это важный фактор. Просто основополагающий.

– А вот Татьяне Лариной не в падлу было.

– Так она же за генерала вышла! – Проявила Лерка знание классики.

– Вышла-то она за генерала, а вот отец у них с Ольгой бригадиром был. – Продемонстрировал я ещё более глубокую осведомлённость. – Смиренный грешник Дмитрий Ларин господний раб и бригадир под камнем сим вкушает мир.

Лерка покивала головой, с понтом впечатлилась.

– Ладно, бригадир, что делать будем? – осведомилась она.

– С Горбуновым? – переспросил я.

– Ну, с ним в целом понятно. Надо помочь, только надо придумать как. Я про остальное. Деньги и правда, как-то зарабатывать нужно. Бизнес какой-нибудь замутить?

– Наверное, да. Батлер тоже про бизнес говорил, когда про недвижимость рассказывал. – Вспомнил я.

– Батлер – это Горбунов что ли? – Наморщилась Лерка.

– Ага! Дядя Коля!

– Ты поосторожней кликухи раздавай, а так и будешь: дядя Коля да дядя Коля.

– Ну, да! Ольга же его так называла.

– Сань, ну, где ты, и где графиня Морозова?

– А ты, кстати, не её ли дедушку ликвидировать собиралась, когда распрягалась, что бригадиры – лохи, и им князей мочить нельзя?

– Ну, он мне пока ещё ничего плохого не сделал, а то ведь я не посмотрю кто там кому князь, а кто бригадир.

– Да-а-а! А ты оказывается совсем бескровопощадная. – Придумал я определение леркиному взгляду на жизнь.

– А вот разных толерастных пацыфёров не спрашивают! Сходи лучше вниз и добудь пару листов бумаги, а то карандаш у нас есть, а писать не на чем. Не на карте же.

Я встал.

– И это… если опять любовь свою встретишь, не задерживайся.

Получив подобное напутствие, хочется сделать всё с точностью до наоборот, но это уж как выйдет. Для начала я сам вышел из номера и пошёл вниз. Внизу я встретил всё ту же Аннушку и …

– Агата Григорьевна, да вот он сам идёт! – указала на меня Аннушка.

Увидев, что у дежурной горничной уже есть «посетители», я, было, остановился, но коль скоро речь зашла обо мне, всё же продолжил спускаться.

– Здравствуйте, Александр Константинович! – сделав лёгонький книксен, поприветствовала меня шатенка Лариса. – Рады Вас видеть!

– Добрый день, милые барышни! – сказал я, изобразив некое походное подобие поклона.

Лариса с Агатой переглянувшись хихикнули. Блондинка Агата тоже весело книксанула и без каких бы то ни было упоминаний про доброе время суток и вообще перешла сразу к делу:

– Александр Константинович, а вы с сестрой на ужин сегодня придёте?

– Агата! – одёрнула её шатенка.

– Приходите-приходите! – весело защебетала блондинка Григорьевна. – Нашего полку прибыло! Шестеро сегодня из Исетьевска приехали, а вчера два молодых человека из Самары.

Тва-аю ма-а-ать!!! Земляки! Хреновастенько! Но я улыбаюсь, как будто заинтересовался.

– Из Самары? Скажите, пожалуйста! – удивляюсь я совсем как по-настоящему.

Хотя, какой к чёрту КАК?! Изумление совершенно реальное. Судорожно начинаю соображать, чем нам это грозит. На всякий случай делаю вид, что перепутал:

– Самара – это же аж за Тобольском? Нет?

– Что Вы! – смеётся Агата. – Самара – это совсем в другой стороне!

– Да, – говорит Лариса. – Это на Итиле, на самой границе с Русией. Представляете?

Ещё бы я не представлял, где Самара. Я вот где Армагорск представляю себе только примерно, а где Самара я лучше них понимаю. Но им пока что, знать об этом ни к чему.

– Мы вас вчера ждали-ждали, а вы не пришли. – Как бы упрекая, проговорила Агата.

– Агата! – опять одёрнула её Лариса. – Верно, Валерии Константиновне отдохнуть понадобилось после такого. – Она так выделила голосом слово «такого», что я заподозрил об их осведомлённости на счёт махача с Трофимом. Да и про Шемякина им тоже уже могли рассказать.

Я подумал, что рано или поздно, но рассказать всё равно придётся, как что лучше уж сами, чем они всяких слухов наслушаются, простите за тавтологию.

– Наверное, придём, – сказал я, чтоб отвязаться. – Сейчас с сестрой поговорю. Аннушка, а нет ли у вас в хозяйстве бумаги? Нам бы листочков штук пять-десять.

– Десять? – глаза у Аннушки округлились, да что у Аннушки, у Ларисы с Агатой и то выражения на лицах были такие, как будто я не знай чё попросил. – Я скажу Дмитрий Францевичу, может и есть. – Сказала она неуверенно.

Тут я подумал, что у них тут с бумагой дефицит какой-нибудь может быть, а я такой: «Листов десять». И что характерно, мимоходом так.

– Глаша вернётся, я схожу к Дмитрий Францевичу, – заверила меня Аннушка.

– Приходите. Мы вас ждать будем! – с радостной надеждой произнесла блондинка Агата.

– Хорошо. – Улыбнулся я и пошёл назад.

– Чё с бумагой? – приветствовала меня сестра.

Я снял сюртук и подумал про тапочки.

– Слушай, завтра в городе надо что-нибудь типа шлёпанцев купить, – сказал я в ответ.

– Угу, – согласилась Лерка. – Халатик и пижанку.

– Я серьёзно.

– Да нет проблем! Купим.

Я уселся на диван. Лерка повторила свой вопрос:

– Так чё с бумагой?

– Это… Я там внизу Агату встретил, ну, помнишь, блондинка такая, всё с вопросами разными лезла?

– Помню, и чё?

– Ну, вот они там с Ларисой спрашивали, придём мы сегодня ужинать или нет.

– Не охота, если честно, – лениво ответила Лерка.

– Лер, они говорят, там два парня из Самары приехали.

Лерка задумалась. Побарабанила пальцами по подлокотникам.

– Сань, ну приехали и приехали. Нам-то чё?

– Так это… типа земляки.

– Да какие они земляки? Про что мы с ними говорить-то будем? Про институт, про наш? Или про чё? У нас ведь нет никаких общих знакомых, там же даже улицы по-другому называются. Не-е… – махнула она рукой.

Я попытался осмыслить её слова и найти хоть какие-то аргументы против, но по всему выходило, что права Лерка, никакие они не земляки. Так… и тоже мысленно махнул рукой.

– Лер, я вот что подумал, – начал я. – Нам ведь, наверное, нужно сказать им, что мы теперь не дворяне. Это же важно в этом мире. Как думаешь?

– Надо, конечно, только они и так скоро узнают.

– Лер, давай лучше мы сами скажем, а то будет как с Горбуновым.

– В порутчики разжалуют? – усмехнулась сестра.

– Нет, я не об этом. Вот мы, сколько ни спрашивали, нам всё время разное рассказывают, то дуэль какая-то, по версии Татьяны вообще из-за женщины, а то он шпиона поймал, то князя казнил, то графа на куски изрубил, то генерала, то ещё что-то, а за что разжаловали не понятно.

– Шен приедет, спросим, – сказала Лерка, и сказала-то так, словно ей вообще пофиг.

– Лер, да я не про то. Просто если сами не расскажем, то и о нас будут всякие небылицы сочинять. Тебе это надо?

Лерка вздохнула, с понтом устала очень:

– Сань, да они хоть так хоть так сочинять будут. А вообще… ты, наверное, прав: так хотя бы меньше.

– Что мы им скажем? – Спросил я, чуть помолчав.

Вместо ответа Лерка просто пожала плечами.

– Сань, а с бумагой-то чё? – спросила она после пяти минут молчания.

– Аннушка сказала, что узнает у Мозеля.

– Капец! – воскликнула Лерка. – Даже с бумагой проблемы!

Она покачала головой в знак своего искреннего разочарования. И снова наступила тишина.

– Слушай, Лер, а может у них тут её ещё не изобрели? – обрадовался я возможности что-нибудь «открыть».

– Ты чё? С дуба рухнул? Я же вчера в этом… – Она пощёлкала пальцами. – В ателье. Я там, на бумаге рисовала!

Блин! Точно! Плохо. Одной надеждой меньше.

– А ты чё? Хотел типа изобрести что ли? – усмехаясь, осведомилась напарница по приключениям.

– Ну, была мыслишка. – Не стал запираться я.

– А ты типа бумагу делать умеешь?

– Нет. Так только общую идею знаю.

– Так ведь этого, братец, всё равно не хватило бы! Хха! Идею! Тут, знаешь ли, весь процесс знать надо. И уметь. – Тоном нотации увещевала она.

– А ты типа умеешь?! – обиделся я.

Лерка подобралась и серьёзным тоном сообщила:

– Ты можешь мне не поверить, но я-то как раз умею. – Она посмотрела мне в глаза, ожидая реакции.

В моём взгляде, наверное, отразилось полнейшее недоумение, потому что, не дождавшись от меня ни слова, она сама всё объяснила:

– Когда училась рисованию, нас учили делать бумагу.

– За каким? – сейчас я поминал не намного больше.

– Да, ни зачем особо-то.

– Ну, если ты и вправду умеешь делать бумагу, то давай прикинем, может, это на бизнес потянет.

– Да нет… – Сморщилась Лерка. – Нас же бумагу-то учили делать из макулатуры, так что на бизнес никак не потянет. Да и качество там было соответствующее, как ты понимаешь. – И тяжело вздохнув, развела руками.

Ладно. Нет, так нет.

– Лер, а этим что говорить будем?

– Дак, а что мы им скажем…

Она не договорила, потому что в дверь постучали. Я встал и пошёл открывать. На пороге стояла Татьяна. В руках она держала несколько листов сероватой бумаги, примерно формата А2.

– Только четыре листа нашлось. – Сказала она, как бы даже извиняясь. – Больше нет. Только если послезавтра в городе купить.