Алекс Инглиш
Эхо Квикторн и Великое Запределье
Глава пятая
Эхо пронеслась по бесконечным коридорам, нырнув в нишу за бронзовой статуей медведя, чтобы избежать встречи с Гринграссом, одним из самых раздражительных лакеев замка. Она успела дойти до западного крыла, когда её догнал Гораций.
Он подбежал, тяжело дыша, и схватил Эхо за руку.
– Ты не можешь туда пойти, Эхо. Я тебе не позволю.
– Это не тебе решать. – Она отмахнулась от принца, едва не опрокинув вазу с портретом короля Вальберта Третьего. Все ли предки Горация были такими самовлюблёнными? Похоже, так и было.
– Я – наследный принц, а ты – всего лишь воспитанница короля. Ты должна делать, что я говорю.
Эхо закатила глаза и снова двинулась дальше.
– О, правда, что ли?
Гораций поспешил за ней.
– Ну, тогда я пойду с тобой.
Эхо обернулась на него:
– Ты? Зачем?
– Это план моего отца. Если он потеряется, отец поймёт, что это я его взял. Я не так хорош во лжи, как ты.
Эхо упёрла руки в бёдра, неуверенная, оскорбление это или похвала. Она не хотела, чтобы принц увязался за ней после недавнего происшествия в библиотеке. Но Гораций знал о жизни в замке многое из того, чему не учили Эхо, и мог подсказать что-нибудь полезное.
– Хорошо, я думаю, ты можешь пойти со мной. Но если ты ещё раз донесёшь на меня, я выброшу твою книгу в ров.
– Я больше не буду, – сказал Гораций с мрачным лицом. – Клянусь честью принца.
– Тогда идём.
Они дошли до бального зала, и Эхо осторожно толкнула дверь, открывая взору огромное сверкающее пространство с колоннами из розового и белого мрамора, панелями из светлого дерева и невероятно высоким потолком, увешанным сотнями зеркальных люстр. Солнечный свет, проникавший сквозь высокие арочные окна, отражался от стеклянных капелек, отбрасывая на пол танцующие, мерцающие тени.
Гораций следовал за Эхо, заламывая руки.
– Ты уверена, что нам сюда?
– Да! – Эхо прошла к дальней стене по блестящему паркету, поднимая шагами гулкое эхо, и провела руками по украшенным позолотой панелям. – Итак, куда же она делась?
Гилберт спустился с насеста на плече по её руке и понюхал воздух, затем указал мордочкой вправо, как бы говоря: «Вон там».
Эхо нажала, и панель открылась, как дверца; за ней была тёмная лестница, ведущая вниз. Девочка оглянулась на Горация:
– Всё ещё хочешь пойти со мной?
– Ты уверена, что нас никто не поймает? – Голос Горация дрогнул.
– Прислуга пользуется этой лестницей только в обеденное время.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Из опыта! Мы с Гилбертом бывали здесь сотни раз. Однажды мне было так скучно, что я прокралась на кухню и подсыпала белый перец в поссет мисс Бриттл прямо под носом у кондитера. А в другой раз я нашла целое миндальное пирожное и вынесла его под передником.
Гилберт щёлкнул языком, услышав про миндаль. Гораций замешкался в проходе.
– Идём, пока нас кто-нибудь не увидел! – Эхо втащила его внутрь за рукав рубашки и тихо закрыла панель за собой, а затем зашагала вниз по лестнице.
– Полагаю, ту ужасную форелевую голову ты тоже нашла здесь, – проворчал Гораций у неё за спиной.
– Какая форелевая голова? Я ничего не знаю. – Эхо усмехнулась про себя, вспомнив блеск её холодного влажного глаза.
– Та, что была в моей постели на первое апреля!
– Нет, всё ещё без понятия. И говори потише.
Узкая лестница много раз изгибалась и сворачивала, пока дети спускались в тепло кухонь. У подножия лестницы Эхо приложила палец к губам. Даже Гилберт затаил дыхание. Девочка указала на груду заляпанных жиром белых курток и поварских колпаков на стойке за дверью.
– Детские размеры лежат вон там. Надень какие-нибудь брюки, – прошептала Эхо. Гораций наморщил нос.
– Но они испортят мои новые бриджи из молескина!
– Ты не будешь похож на поварёнка в молескине!
– Но я не… Погоди минутку! Я думал, мы собирались только спросить кого-нибудь о подземельях.
Эхо закатила глаза.
– Чтобы они рассказали всё мисс Бриттл? Нам нужно замаскироваться и слиться с толпой.
– Но они узнают меня в лицо.
– Нет, не узнают. Все слишком заняты подготовкой к Открытию Врат. В любом случае люди видят только то, что ожидают. И никто не ожидает увидеть принца в одежде мальчика-судомойки.
– Наверное, мне стоит вернуться…
– Не будь таким трусишкой! Тебе никогда не хотелось приключений?
Гилберт ткнулся в её ухо и вскинул гребень, когда на лестнице над ними раздались шаги.
– Ты же сказала, что на лестнице никого не будет! – Глаза Горация широко распахнулись.
– Быстрее! – Эхо бросила в него комплект одежды. Она накинула куртку поверх корсажа, аккуратно положив Гилберта в карман, затем натянула забрызганные жиром брюки посудомойки и заткнула юбки внутрь. Шаги становились громче. – Пригни голову и следуй за мной. – Эхо скрутила волосы в тугой узел и надела сверху колпак. Затем толкнула дверь и ворвалась в жар и грохот кухни. Судомойки сновали туда и обратно по залу, в котором на огне кипели огромные медные котлы, а толстые румяные повара выкрикивали приказы. Воздух был густым от запахов жареного мяса, дыма и пота. Эхо ухмыльнулась. Это было место, где кипела жизнь.
– Меня точно кто-нибудь узнает, – захныкал Гораций у неё за спиной.
– Не смотри никому в глаза и выполняй приказы, если кто-нибудь их отдаст. И следи за местом, где готовят еду для заключённых.
– Эй, вы двое! Хватит отлынивать! Отнесите это в мойку. – Шеф-повар по имени Бартлби с крошечными поросячьими глазками сунул Горацию гору сковородок, покрытых коркой пригоревшей еды, и принц пошатнулся под их весом. Эхо опустила глаза в пол и накинула спутанные локоны на лицо. Бартлби однажды уже поймал её в погребе рядом с персиками и устроил девочке взбучку.
– Д-да, сэр. – Гораций выпрямился и заковылял прочь.
– К мойке для кастрюль! – рявкнул повар.
Гораций обернулся:
– Ещё раз, в какой она стороне? Кажется, я забыл.
Шеф-повар прищурился на него.
– Ты выглядишь знакомо. Я тебя знаю?
– Он новенький, – сказала Эхо, надвигая колпак пониже и забирая у Горация несколько сковородок. – Это сюда. Пойдём, эм… – она попыталась придумать имя, – Боб. – Эхо зашагала через кухню, опустив голову. Гораций последовал за ней.
– Откуда ты знаешь, в какую сторону идти? – спросил он, тяжело дыша.
– Я же говорила, что бывала здесь раньше, – сказала Эхо. – И в любом случае все мальчики с пустыми кастрюлями идут в эту сторону. – Она кивнула на мальчика-судомойку, который вышел из-за ряда печей впереди, неся стопку грязных кастрюль. Эхо последовала за ним.
Куда бы она ни смотрела, везде была еда. Девочка прошла мимо лоснящегося поросёнка, который жарился на огне, брызгая жиром на пламя и разбрасывая искры. В кондитерском отделе одни опытные повара с толстыми пальцами лепили горки из белого теста, а другие помешивали желе из айвы и разливали густую блестящую жидкость по формочкам. Мелькали ножи, и звенели венчики. В одном углу Эхо заметила повара, который ощипывал огромного лебедя, а в другом – двоих, готовящих огромный медовый пирог. Девочка подумала, что должна урвать кусочек на ужине в честь Открытия Врат.
– Берегись! – крикнул мальчик-судомойка.
Эхо вцепилась в жирные сковородки и вильнула в сторону, чтобы не столкнуться с мальчишками, катящими бочки с медовухой. В дальнем конце кухни она увидела посудомойку – огромную медную бадью с водой, окружённую грудами грязных кастрюль. Их яростно скрёб и мыл единственный тощий мальчишка, примерно возраста Эхо.
– Только не это! – вздохнул он, когда появился ещё один повар с охапкой грязных мясницких ножей.
Эхо увидела в этом отличную возможность и опустила свою ношу на пол.
– Мы тебе поможем, Одноглазый, – сказала она. Мальчик повернулся к ним лицом, и Гораций в испуге отпрянул. У мальчишки не было одного глаза, а кожа на его месте была залатана такими грубыми швами, что Марта этого бы точно не одобрила.
– Эхо! – восторженно воскликнул он. – Ты вернулась! – Он посмотрел на Горация. – Кто твой друг?
– Это Боб, – ответила Эхо.
Гораций поставил кастрюли на стол и сглотнул, нервно переводя взгляд с лица мальчика на мойку.
– Спасибо, – сказал мальчик. – Я Одноглазый, – представился он Горацию. – Это из-за… – Он указал на своё лицо.
– Слушай, нам нужно попасть в подземелья, – сказала Эхо. – Ты можешь нам помочь?
– Конечно! Я всё ещё должен тебе за пирог с тмином. – Одноглазый улыбнулся. – Хотя должен тебя предупредить – там, внизу, не очень приятно.
– Нас это не волнует.
– Эхо, я действительно не уверен насчёт этой затеи, – сказал Гораций. – Я хочу вернуться.
– Сейчас уже поздно. – Эхо поспешно оглянулась через плечо. К её ужасу, к ним через кухню направлялся Бартлби с гневным выражением лица. – Пути назад нет – мы должны идти дальше.
– Быстро за мной. – Одноглазый вытер ладони о брюки и зашагал через кухню. Эхо потащила за собой упирающегося Горация.
Они подошли к небольшой кухонной зоне, где без присмотра булькали чаны с дымящейся кашей.
– Залезайте, – сказал Одноглазый, указывая на огромную деревянную бочку, перетянутую железными обручами. – Слуги отнесут её в подземелья, когда будут делать следующий заход.
Эхо забралась внутрь, и Гораций заглянул к ней.
– Прямо туда? – спросил он.
– Ага. – Одноглазый толкнул Горация в спину, и тот с визгом свалился на Эхо.
Одноглазый наклонился и ухмыльнулся.
– Удачи, Эхо. Не заблудись там, внизу. – Он накрыл бочку крышкой, и всё погрузилось во тьму.
Глава шестая
Эхо в темноте присела на корточки рядом с Горацием, прижав колени к груди. Гилберт зашевелился у неё в кармане. Сквозь деревянные стенки бочки девочка слышала громкие голоса, шум и приглушённый звон кастрюль и половников снаружи. Догадается ли кто-нибудь, что они прячутся здесь? Желудок Эхо скрутило от страха. Она уже сотни раз спускалась на кухню, но даже она никогда не осмеливалась войти в подземелья. Ходили слухи, что там водятся крысы, привидения и кое-что похуже, и Эхо не могла себе представить, что сделает король Альфонс, если узнает, что они пробрались туда.
«Но он ничего не узнает», – сказала она себе. С ними всё будет хорошо, пока Эхо сохраняет самообладание. И она в любом случае не собиралась показывать Горацию, что напугана. Она подумала о профессоре. Ему тоже было страшно?
Внезапно бочка накренилась влево, и Эхо отбросило вбок на Горация, который приглушённо ойкнул.
– Тсс! – сказала она, нащупав и сжав его потную ладонь. Она не могла позволить принцу раскрыть их, когда они уже зашли так далеко. Профессору нужна была их помощь!
Бочка снова накренилась и покатилась, а затем задрожала, останавливаясь. Эхо услышала скрип колёс, и её желудок сжался от странного ощущения падения. Несколько мгновений спустя раздался скрип открывающейся и закрывающейся двери. Затем бочка качнулась. Они снова пришли в движение.
– Если кто-нибудь из судомоек откроет бочку, нам крышка! – прошептал Гораций.
– Я знаю судомоек, – прошептала Эхо в ответ, – и большинство из них должны мне по меньшей мере одну услугу. Перестань волноваться.
«Будем надеяться, что это будет мальчик-судомойка, – подумала она, содрогнувшись, – а не хранитель подземелий или кто похуже…»
Когда бочка наконец остановилась, Эхо заметила на боку маленький овал жёлтого света, опустилась на колени и прижалась глазом к отверстию. Мерцающие факелы освещали грубые каменные стены, поросшие серо-зелёным лишайником. Тревожные мурашки пробежали по спине Эхо, когда она увидела, как в конце коридора исчезает человек в чёрном. Но теперь пути назад не было. Девочка подождала, пока тот скроется из виду, прежде чем упереться ладонями в крышку бочки и толкнуть её.
– Кажется, мы на месте, – сказала она. – Помоги мне выдавить крышку, хорошо?
Гораций заёрзал рядом с ней, и Эхо почувствовала, что он навалился на крышку всем весом. Девочка поднатужилась, и что-то поддалось. Дети продолжали толкать изо всех сил, и наконец крышка с хлопком вылетела из бочки, с грохотом приземлившись на каменные плиты.
Эхо подождала несколько мгновений и только потом осмелилась выглянуть наружу, быстро моргая, чтобы глаза привыкли к свету факелов. Они действительно были в подземельях. Эхо сглотнула.
– Что ты видишь? – услышала она полный ужаса шёпот Горация. Эхо собралась с духом. Ей нужно было сохранять спокойствие, если они с Горацием собирались выбраться отсюда так, чтобы их не поймали.
– Всё чисто. – Эхо ухватилась за край бочки и спрыгнула на пол.
Гораций выбрался вслед за ней, но неуклюже зацепился ботинком за низ мешковатой штанины и с грохотом приземлился на каменные плиты.
– Тьфу. – Он вытер потную руку о брюки и с отвращением наморщил нос. Затем огляделся. – Мне это очень не нравится, Эхо.
– Мне тоже, но мы уже здесь, – сказала Эхо, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. Гилберт вынырнул из её кармана и обвился вокруг шеи в своём любимом месте.
– Что думаешь? – Эхо показала маленькой ящерке план подземелья.
– Что… зачем ты ему показываешь? Только не говори мне, что теперь он умеет читать карты? – пробормотал Гораций.
– Попробовать стоит, – сказал Эхо.
Но Гилберт посмотрел на карту и склонил голову набок, а затем изогнул хвост вопросительным знаком, как бы говоря: «Кто знает?»
– Ладно, давай пойдём сюда. – Эхо выбрала коридор и осторожно пошла в сырую темноту.
– Но, Эхо, куда мы идём? – Гораций последовал за ней. – Что это за домашнее задание такое?
Эхо пропустила его жалобы мимо ушей и зашагала дальше, дрожа, несмотря на жаркий сырой воздух, давящий со всех сторон. Факелы отбрасывали на каменные плиты странные тени, а по коридорам разносились сдавленные крики. Время от времени на голову Эхо падали капли воды, скатываясь по затылку, но девочка упрямо продолжала идти вперёд.
Вскоре они вошли в помещение для заключённых, проходя одну за другой камеры с толстыми ржавыми железными решётками. Внутри, в тени, прятались мужчины с дикими бородами и ещё более дикими глазами.
– Принёс мне каши, мальчик? – Лысый мужчина с тремя пеньками зубов, торчащих из красных дёсен, пошатываясь, вышел к ним из темноты и загремел решёткой, а затем попытался схватить Горация за рукав.
Гораций взвизгнул и отскочил назад, врезавшись в Эхо, которая едва не вскрикнула от испуга и уронила план подземелья в лужицу на полу.
– Зачем же так трусить! – воскликнула Эхо, обращаясь наполовину к Горацию, наполовину к самой себе. Она выудила план из лужи и вытерла его о брюки. Гораций был, наверное, худшим из всех возможных спутников для приключений – его нервозность была заразительна. Почему Эхо вообще позволила ему пойти с собой?
Гилберт крепче сжал коготки на её плече и склонил голову набок.
– Что случилось? – прошептала девочка.
Впереди кто-то пел печальную песню.
Гораций обхватил себя руками.
– Теперь ты видела подземелья. Пожалуйста, давай уйдём отсюда…
– Тише, – шикнула Эхо. Она прокралась вперёд, чувствуя, как пульс стучит в ушах, пока не оказалась достаточно близко, чтобы разобрать слова.
Плавал я, словно кит в океане, мой друг,
Пока рыбки-загадки резвились вокруг.
Я пел песни луне, а она пела мне
Над серебряным морем в ночной тишине.
Рыбки-загадки! Эхо с облегчением улыбнулась. Это наверняка был профессор. Девочка пошла на звуки песни и, обогнув последнюю каменную колонну, восторженно ахнула, увидев слегка потрёпанного профессора Даггервинга, который сидел в камере, скрестив ноги. Копна его рыжих волос походила на рыжий одуванчик ещё больше, чем раньше.
– Профессор!
Профессор Даггервинг подпрыгнул от испуга и поднял глаза. Затем на его лице расцвела широкая улыбка.
– Это ли не юная леди Эхо! И её восхитительный друг-рептилия.
Гилберт радостно запрыгал с лапки на лапку.
– Но вы, чёрт возьми, здесь…
Эхо просияла.
– Я пришла спасти вас.
– Подожди минутку. – Гораций вышел из-за угла, тяжело дыша. – Ты ничего не говорила о том, что кого-то спасаешь. Кто он вообще такой?
– Это профессор Даггервинг, – сказала Эхо. – И мы не можем оставить его здесь. – Она повернулась к профессору: – Это Гораций. Он не очень хорош в путешествиях, но он настоял на том, чтобы пойти с нами.
– А ты настояла на том, чтобы я достал для тебя план, – сказал Гораций, скрестив руки на груди. – Если бы не я, тебя бы поймали на лестнице ещё до того, как мы добрались до кухни!
Эхо нахмурилась. Но, прежде чем она успела ответить, профессор Даггервинг кашлянул.
– Позвольте представиться, молодой человек. – Он встал и протянул сквозь прутья решётки большую веснушчатую руку. – Профессор Мангров Даггервинг. Изобретатель, путешественник, авантюрист. Я родом из великого города Порт Турбийон по ту сторону Пустоши.
– По ту сторону Пустоши? – Розовое лицо Горация побледнело. – Это полная ерунда.
– Разве такого не может быть? – спросила Эхо, отчаянно желая, чтобы было именно так. – Мы никогда там не были.
– Но там же конец света!
– А что, если это неправда?
Гораций покачал головой:
– Тебе не стоит говорить такие вещи, – сказал он дрожащим голосом. – Это неправда. И если отец услышит…
Все замерли, когда в коридоре позади них раздался звук шагов.
– Это, наверное, Мортис – хранитель подземелья, – сказал профессор. – У этого мужчины тяжёлые ботинки, а рука ещё тяжелее. Вам двоим стоит убраться отсюда. – Он шутливо отсалютовал на прощание, когда Эхо и Гораций юркнули за угол и углубились в подземелья.
* * *
Эхо бежала так быстро и тихо, как только могла, по сужающимся коридорам. Гилберт всё ещё цеплялся за её плечо, а Гораций следовал прямо позади. Как только голос Мортиса затих, она остановилась.
Лицо Горация было красным.
– Ты… ты меня обманула! Ты ничего не говорила о спасении узников. – Даже в свете факела Эхо могла видеть, что он был на грани слёз. – Если отец узнает, он… Я даже не знаю, что он сделает, но нам это точно не понравится!
– Но профессору нужна наша помощь, – сказала она. – У него есть карта мира снаружи. Он мне её показал!
– Снаружи нет никакого мира, – сказал Гораций. – Он всё это выдумал, а ты купилась. Просто потому, что ты отчаянно хочешь, чтобы это было правдой. Тебе хочется думать, что где-то есть место получше, где тебе не придётся играть по правилам. Но это не так.
Эхо сглотнула, покраснев от слов Горация. Наверное, рассказы профессора Даггервинга действительно были слишком хороши, чтобы быть правдой. Внизу, в подземельях, другие города, реки и океаны вдруг показались девочке неправдоподобными.
– Я хочу подняться обратно прямо сейчас, – сказал Гораций, шмыгнув носом. – Я не могу здесь оставаться.
– Ну и прекрасно, – огрызнулась Эхо. Но как они собирались подняться? Спеша добраться до подземелий и найти профессора, она даже не подумала о пути отхода, и дети не могли рисковать, возвращаясь в бочку, где их некому было запечатать. Девочка тяжело вздохнула и стала изучать карту, надеясь, что Гораций не заметил её растерянности. – Сюда, – сказала она, с притворной уверенностью указывая на один из коридоров.
Они пошли вперёд по зеленовато-чёрным лужам. В свете факела Эхо разглядела стены, покрытые желтоватой плесенью, которая воняла так, что заставляла её морщиться, Горация кашлять и зажимать нос, а Гилберта – прятать мордочку в воротнике её куртки. Воздух подземелий давил на Эхо, влажный и тяжёлый. Она пристально вгляделась в полумрак одной камеры и подпрыгнула, когда из тени появилась женщина с коротко стриженными тёмными волосами. Белки её глаз устрашающе мерцали в темноте.
– Я знаю тебя, девочка. Итак, где я…
– Нигде, – ответила Эхо, поспешно отступая в тень.
Она уже собиралась свернуть дальше в лабиринт коридоров, когда женщина крикнула ей вслед:
– Ты – точная копия матери!
Эхо замерла. Со словами женщины весь воздух словно покинул её лёгкие. Она обернулась:
– Ты знала мою маму?
Женщина прищурилась на неё.
– Не знаю. Не могу точно вспомнить. Я просто уверена, что здесь была женщина, которая очень на тебя похожа. С ней был младенец.
– Здесь, внизу? – Эхо покачала головой. – Нет, вы ошиблись. Моей мамы здесь не было. Она бросила меня на ступенях замка. Она не была преступницей.
Женщина усмехнулась и пристально посмотрела на Эхо.
– У неё были глаза цвета штормового моря, серые с золотом, совсем как у тебя. – Вдруг она просунула руку между прутьями и схватила Эхо за запястье. – Её лицо сияло, как лунный свет. Так оно и было.
Взгляд женщины напугал Эхо. Она отдёрнула руку и, спотыкаясь, попятилась назад, а затем побежала по коридорам с бешено колотящимся сердцем.
– Подожди меня! – услышала она крик Горация позади, но не могла остановиться. Каждая частичка её существа отчаянно желала оказаться как можно дальше от этой странной женщины с пристальным взглядом.
– Притормози, пожалуйста, – пропыхтел Гораций, пока они пробегали коридор за коридором. – Мы даже не знаем, куда бежим.
Эхо наконец остановилась, но её всё ещё трясло. Глупая девчонка! На мгновение она действительно поверила, что та женщина знала её мать. Что она наконец расскажет Эхо что-нибудь её о родителях. Что угодно! Она подавила рвущиеся наружу рыдания. Было глупо с её стороны поверить во всё это. Было глупо надеяться, что в жизни есть нечто большее, чем то, что она уже знала. Глупо было вообще сюда приходить.
Внезапно она поняла, что Гораций что-то ей говорит.
– Я спросил, ты в порядке? – повторил он. – Ты не должна доверять заключённым. Ты же знаешь, они здесь не просто так. Что она тебе сказала?
– Ох, ничего особенного, – тихо ответила Эхо. Гораций был прав. Женщина что-то напутала; должно быть, она пробыла в подземельях слишком долго. Почему Эхо вообще поверила профессору и его нелепым сказкам? Из-за этого она только рисковала получить очередное наказание, спустившись сюда.
Эхо сжала кулаки. Она не собиралась плакать перед Горацием. Девочка сделала глубокий вдох и взяла себя в руки.
– Ты прав, – сказала она. – Прости, что притащила нас сюда. Это была глупая затея.
Гораций пожал плечами:
– Это не только твоя вина. Я сам решил пойти с тобой. Ладно, давай возвращаться.
Эхо кивнула и невидяще уставилась на план подземелий. Затем моргнула несколько раз и нахмурилась. Но Гилберт вдруг понюхал воздух, взбежал по складкам поварской одежды Эхо и запрыгнул на стену.
– Гилберт! – воскликнула Эхо, когда маленькая ящерица выскользнула из её рук.
– Что он делает? – спросил Гораций. – Ищет мух?
– Это вряд ли, – ответила Эхо. – Быстрее. Давай за ним. – Она припустила вслед за ящерицей.
Следуя за Гилбертом по узким проходам, они свернули за угол, и Эхо чуть не ахнула. Перед ней была огромная комната с каменными стенами, освещённая мерцающими факелами. В центральной стене был огромный круглый золотой люк, окружённый черепами, а в дальнем конце помещения – распахнутые створки высокой железной двери. Через дверь Эхо могла видеть свет факелов и устланную красным ковром лестницу, ведущую наверх.
Эхо нырнула в тень, когда в поле зрения появился королевский стражник и начал полировать металлические украшения, напевая за работой. Видимо, это был путь обратно в замок – церемониальный ход короля. Если только они смогут проскользнуть мимо стражи…
Эхо схватила Гилберта, пощекотала его под подбородком и подняла к себе на плечо, где ящерка обвила хвостом её шею. Девочка жестом подозвала Горация, и тот высунул голову из ниши, чтобы посмотреть.
– Церемониальные ворота, – прошептал он.
– Это наш выход, – ответила Эхо.
Гораций кивнул.
– Нам повезло, – сказал он. – Эту дверь открывают только во время изгнания. – Он указал на круглый золотой люк с кольцом из черепов. – Там вход в трубу.
– Это туда сбрасывают заключённых? – Эхо широко раскрыла глаза, посмотрев на люк. Глазницы черепов, окружавших его, мерцали красным в свете факелов, и Эхо поняла, что туда вставлены рубины размером с чаячье яйцо. Она вдохнула запах благовоний и плесени.
– Ага, – прошептал Гораций. – Кажется, он ведёт прямо под северную городскую стену.
– Туда что, действительно сбрасывают заключённых?
– Только за такие плохие вещи, как государственная измена. Хотя я никогда этого не видел. Смотри, он уходит. – Гораций указал в сторону стражника. Эхо снова высунула голову и увидела, как стражник исчезает на лестнице. Это был их шанс.
– Готов? – прошептала Эхо Горацию, и тот кивнул. – Идём, – сказала она и, потянув принца за рукав, нырнула в открытую дверь и побежала вверх по лестнице обратно в безопасность замка.