Алекс Дивер
Удача нам приснится сегодня

Иллюстратор Ксенон

Дизайнер обложки Валентина Гредина

Корректор Сергей Барханов

© Алекс Дивер, 2018

© Ксенон, иллюстрации, 2018

© Валентина Гредина, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4490-8289-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
Удача не каприз вселенной,
Ей совершенно параллельно,
Нужна иль не нужна она,
Она придет и заберет тебя
На те, другие берега…
Где ты еще ни разу не был,
Хоть знал, что будешь, но не верил.
Где разведенные мосты
Не будут знаками судьбы.
Где фонари горят тогда лишь,
Когда ты, умирая, знаешь,
Что за спиной остались те,
Кто будет помнить о тебе.
И слов бросать не нужно в вечность,
Пускай обнимет бесконечность
Того, к кому во сне придет
Удача в ожерелье звезд.
 

Часть 1

Очнулся я от того, что почувствовал, как корабль нещадно трясет и раскачивает. Видимо, Джус неумело заходил на посадку.

Да, навыков пилотирования здешней техники нам еще не хватало.

Я встал, чтобы пройти в рубку ему на помощь, и тут же упал на пол. Меня просто трясло всего. Изнутри. Такие нервные встряски не проходили для организма бесследно.

Поднялся и, сильно шатаясь, все-таки отправился по намеченному маршруту.

На полпути почувствовал сильнейший удар снизу и рухнул на палубу. С трудом поднявшись на ноги, продолжил свой путь.

Джус сидел в кресле пилота, свесив руки вдоль кресла. Услышав, что я зашел, он повернулся и сказал мне:

– Ну все, сели. То бишь приземлились.

Потом внимательно присмотрелся ко мне.

– Э, брат, да тебя всего колбасит! Делаем так. Сейчас идем в кают-компанию, выпиваем вискаря и выкуриваем по сигарете. Потом я тащу тебя в камеру регенерации. Помогу улечься. Потом, предварительно позвонив девчонкам и сообщив о нашем возвращении, сам залезу во вторую камеру. А то ноги от напряжения уже не держат!

Я согласно кивнул ему своей тяжелой головой, но попросил:

– Только ты, пожалуйста, без подробностей. Я завтра сам все Марине расскажу.

– Ну, предположим все не надо, – не согласился со мной Джус, – но что сочтешь нужным… Короче, я тебя понял, – придерживая меня за плечи и продвигая в сторону кают-компании, сказал он. – Сегодня без негатива. Но завтра о смерти Иллианны придется им рассказать.

– Да, придется, – согласился я с ним, и у меня снова потекли слезы.

– Не будь тряпкой! – встряхивая меня, сказал Джус. – Но самое главное, не устрой такое шоу на глазах у Марины! Женщины – они такие существа… – Он на секунду задумался, подбирая слова. – У них какое-то шестое чувство есть. Марина сразу все просечет. А оно тебе надо, Полковник? – усаживая меня на стул и выставляя передо мной бокал с виски, уточнил он. После этого протянул мне уже прикуренную сигарету, видя, как мои руки ходят ходуном.

Дальше помню плохо. Помню, как Джус тащил меня к камерам регенерации. Как укладывал в капсулу, что-то мне говоря. Я уже ничего не слышал. Напоследок увидел, как закрывается крышка капсулы.

И все, провал. В черноту. Без снов и видений. Без этой мучительной душевной боли. Без всего. Без надежд и иллюзий. Без бесконечной войны, что, не отпуская нас, кружила в своем водовороте.

– Эй, очнись! – услышал я голос Джуса и почувствовал легкое похлопывание по щеке. – Да, нехило тебя прижало! – Его же задумчивый голос.

Я попробовал открыть глаза. По глазам резануло светом, и я снова их закрыл.

– Слушай, Джус, – сказал я тогда, – оставь меня здесь до утра. А там заедешь за мной на трансфере. Все равно ведь по пути!

– Э, нет, так дело не пойдет, приятель, – послышался голос Джуса. – А вдруг ты тут загнешься за ночь? Что я потом Марине говорить буду? Типа, проглядел? Они меня на пару с Татьяной вообще тогда убьют. И никакая капсула регенерации мне уже не поможет. У меня другое предложение, – продолжил он. – Сейчас я тебя вытаскиваю из этого устройства, и мы аккуратненько выдвигаемся в сторону трапа. Там не спеша заходим в наш отель и поднимаемся ко мне в номер. Спальни у меня, как, впрочем, и у тебя, две. Одну мы с Татьяной даже не открывали, – пояснил он. – Завалишься, отлежишься, отдохнешь. А я за тобою присмотрю в это время.

Я все-таки смог открыть глаза и, проморгавшись, посмотрел в глаза Джуса. Он был необычайно серьезен.

– Нет, друг, так не пойдет. – Я с большим усилием покачал головой. – Мне в свой номер надо. Взглянуть на одну вещицу.

– Прибраться в номере хочешь? – все с теми же серьезными глазами уточнил Джус. – Боюсь, сегодня это у тебя не получится, судя по твоему состоянию.

– Нет, правда нужно, – заверил я его.

– Ну, тогда давай другой вариант, – предложил он мне. – Я заночую у тебя.

– Друг мой, ты помоги мне добраться до номера, – попросил я его. – И поверь мне, помирать, во всяком случае сегодня, я не собираюсь.

– Ну, глядя на тебя, этого не скажешь! – перебил меня Джус.

– Мне просто нужно побыть одному, – пояснил я ему. – Чтобы как-то привести свои мысли в порядок.

– Чего уж тут не понять, – пожал плечами Джус. – Давай будем начинать выбираться из этой камеры.

Потом был долгий путь до отеля. Мне он показался многокилометровым марафоном. Хотя идти там было всего ничего. Потом такой же долгий, по моим ощущениям, подъем на лифте. Путь до номера отнял еще кучу сил.

– Ты зайдешь? – спросил я у Джуса ради приличия, открывая дверь номера.

– Уже нет, пожалуй. – Он положил мне руку на плечо. – Послушай, Полковник, тебе обязательно нужно чего-нибудь перекусить. Тебе заказать из лобби?

– Спасибо, Джус! – Я из последних сил улыбнулся ему. – С этим я смогу справиться сам, – заверил я его.

– Ну ладно, – с большим сомнением в голосе ответил мне он. – Тогда я пошел к себе. Но помни: если что, то я рядом.

И он выдвинулся к своему номеру.

– Послушай, – уже в спину сказал я ему. – А что ты девчонкам сказал? А то я хотел Маришке позвонить.

Джус обернулся и серьезно посмотрел мне в глаза.

– А правду я сказал. Сказал, что устали, как тысяча чертей. Что поваляемся в регенерации и отправимся по номерам спать.

– И все? – уточнил я.

– И все, – хмуро ответил он, отпирая дверь своего номера.

– Ясно, – ответил я ему и тоже зашел в свой номер, закрыв за собой дверь.

Сначала, набравшись сил, я просто добрался до кухни и уселся за стол. Долго смотрел в пустоту перед собой, переводя дух. Потом, чуть поднабравшись сил, встал и включил свет. Залез в мини-бар, как всегда полный под завязку, и налил себе виски, добавив льда. Поставил стакан на стол и выложил на него же сигареты и зажигалку. Пододвинул плошку под пепельницу. Подошел к окну и открыл его. Поднял руку вверх и с гардины штор достал коробочку. Тоже поставил ее на стол, рядом со всем остальным. Дальше проковылял до спальни, нагнулся и заглянул под кровать. Достал оттуда разорванное платье Илли и похромал снова на кухню. От платья сильно пахло ее духами. Но на этот раз чуть не навернувшиеся слезы я усилием воли сдержал. Подошел к столу и положил платье рядом с коробочкой.

– Теперь у тебя осталось только два сердца, Полковник! – вспомнил я в который раз, глядя на коробочку с бриллиантовым сердцем.

Не спеша выпил половину стакана, глядя в открытое окно. Уже стемнело, и на небе появились звезды.

«К черту эти звезды! – закуривая, подумал я. – Они приносят лишь боль!»

И все равно еще долго смотрел на них через окно, выкуривая одну сигарету за другой.

Потом решился и открыл коробочку с бриллиантовым сердцем. Долго смотрел на него. Вот оно, оставшееся мое сердце.

Достал мобильник, позвонил в лобби и заказал себе в номер блюдо из морепродуктов. Есть по-любому надо! Это закон выживания.

Отпил еще глоток из своего стакана и набрал номер Марины. Не прошло и двух гудков, как она ответила.

– Как ты? – встревоженно спросила она, когда я еще до конца не сообразил, что ей ответить.

– Нормально, – ответил я первое, что пришло в голову. – Устали только очень. Я вот еду в номер заказал. Вы там не голодали без нас?

– Нет, что ты! – Она рассмеялась. – Кормят здесь хорошо!

Я еще отпил из своего стакана и, закурив сигарету, продолжил:

– Это, конечно, хорошо! – подтвердил я ей как можно более жизнерадостным голосом.

– Что-то голос у тебя очень уставший. У вас все прошло хорошо? – поинтересовалась она.

Я в очередной раз подивился женской интуиции. Тем более на расстоянии.

– И да и нет, – не стал врать я. – Кое-что пошло не так. – Я взглянул на лежащее передо мной платье Илли. Горло сдавил ком. Но я справился. – Основную задачу мы выполнили. Устройство перевертыша в порядке и у нас на борту.

– Ну, молодцы! – искренне порадовалась она. – Как там Иллианна? Справилась со своей задачей? – поинтересовалась Марина.

– На двести процентов, – чувствуя, как снова перехватывает горло, хрипло ответил я ей.

– Это как? Я не поняла, – искренне удивилась Марина.

– Давай я тебе завтра все расскажу, – предложил я. – Ты лучше расскажи, как там Валерик, – попросил ее я.

– Ой, ты знаешь, на вид ему уже года два с половиной. Но из капсулы роста и обучения его, конечно, не достают. Даже обидно немного, – чуть погрустнев, заметила Марина.

– Не расстраивайся, – как мог, утешил я ее. – Уже недолго осталось ждать. А прикинь, сколько времени на это ушло в нашей вселенной!

– Да уж, – согласилась со мной она, повеселев.

В дверь тихонько постучали.

– Целую, – сказал я Марине. – Мне, похоже, ужин из лобби принесли.

– Целую, – ответила она. – И приятного аппетита!

– Спасибо! – ответил я ей и нажал кнопку отбоя.

С трудом поднявшись, добрел до двери. Как и ожидалось, это была доставка из лобби. Улыбчивый официант протянул мне красивую коробку со словами:

– Ваш заказ, сэр.

Я кивнул ему головой, принимая заказ, и дал какие-то чаевые. Если честно, даже не считал. Но он расплылся в довольной улыбке и пожелал приятного аппетита.

Я закрыл за ним дверь и потащил коробку на стол.

«Да уж, – подумал я, обновляя себе стакан. – Тут бы хоть чего-нибудь в себя впихнуть».

Аппетита не было никакого. Даже на коробку с едой смотреть было тошно. Но надо себя заставлять.

«Еда – это жизнь», – еще раз отметил я для себя.

Впрочем, открыв коробку, я оценил ее содержимое. Моя жизнь налаживалась… Жаль, что только моя. Жизнь. Я с грустью посмотрел на платье Илли на столе.

Говоря откровенно, виски и морепродукты иногда творят чудеса. Как бы там ни было, но трясти меня стало меньше. Уничтожив полкоробки еды, я сказал себе – хватит. А то так и до заворота кишок недалеко.

По-прежнему глядя в окно на звезды, я закурил.

Но мое одиночество длилось недолго. В дверь настойчиво застучали.

«Кого бы это могло принести на ночь глядя?» – натужно подумалось мне. Хотя, в принципе, ответ я подозревал. И не ошибся в своих предположениях.

На пороге стоял Джус. Но не просто так. С гитарой. Двенадцатиструнной.

– Чего, я зайду? – радостно поинтересовался он.

– Заходи, – пожав плечами, сказал я. – И откуда такое чудо? – стало интересно мне.

– О, уже и стол накрыт. Недооценил я тебя, Полковник! – радостно улыбнулся он.

– И все же? – продолжал я настаивать на своем вопросе.

– А, сейчас расскажу, – доставая себе стакан и тут же наполняя его, откликнулся Джус. – Мне тут стало скучно, ну я и решил выйти прогуляться. Погода-то теплая, – отхлебывая, пояснил он. – Далее, заворачиваю за угол отеля, а там бродячие музыканты стоят, играют на этой балалайке. Я им предложил обменять ее на пистолет. А на фига он мне в нашей вселенной пригодится? Я такой калибр патронов там в жизни не найду, – пояснил он, снова себе наливая и закусывая лобстером.

– Ты чего, на них ствол наставил? – не понял я.

– Да нет, просто предложил обмен. Оружие на инструмент, – улыбнулся мне Джус.

– Ты чего, разбоем здесь занялся? – еще раз уточнил я у него.

– Да на фиг надо! – Он просто махнул рукой. – На полном серьезе – предложил обмен. Только обойму достал сначала да так без нее им и впарил.

– А на какого черта он им? – присаживаясь за стол, поинтересовался я. – Они же музыканты.

– Ну… – с набитым ртом попробовал хоть что-то пояснить мне Джус. – Оружие – оно всегда может пригодиться, а вот купить его без лицензии пилота – это уж фигушки. А этот инструмент можно без проблем. Потом, мне так кажется, и в цене они немного выиграли. И, понимаешь, – откинувшись на стуле и пуская дым в потолок, задумчиво продолжил он, – есть у меня теория, что любой ствол притягивает к себе взрослого мужика, как магнит. Как игрушка притягивает к себе ребенка.

– Да ты теоретик, – хмыкнул я.

– Есть немного, – сыто потягиваясь, заявил Джус. – А это что? – поинтересовался он, указывая на лежащее на столе свернутое платье Илли.

– А это, мой друг, – я снова помрачнел, а на душе кошки заскребли, – все… ну, почти все, что у меня осталось от Иллианны.

Джус сразу стал серьезным и, заглядывая мне в глаза, сказал:

– Дурак ты, Полковник. Все, что у тебя от нее осталось, это память. Светлая память. И пока она живет в ней, да и в моей тоже, – подчеркнул он, – она как бы жива. А это, – он кивнул на платье, – если оно тебе так дорого, лучше спрячь. И спрячь хорошо. Иначе ты можешь разбить дорогое тебе сердце. Я понятно изъясняюсь?

Да уж куда понятней! Я закурил, снова уставившись на звезды. Да, в словах Джуса была своя логика. Жесткая его логика. Но он в отличие от меня не успел так хорошо узнать Илли. Да и умирала она не за него, а за меня. Поймите меня правильно, да, мое сердце за последнее время сильно очерствело. Слишком много близких нам людей мы потеряли на своем пути. Но Илли – она была особой. Она смогла растопить лед в моей душе. И вот этого Джусу не понять.

Я затушил сигарету и спокойно посмотрел на друга.

– Знаешь, в твоих словах есть доля правды, – сказал я, не сводя взгляда с его глаз. – Но она, эта правда, не является для меня абсолютом. Ты многое видел за свою жизнь. Многое мы видели вместе. Я имею в виду – смертей. И ты, и я так и не смогли привыкнуть к ним. Но здесь особый случай. Для меня на сегодня, – я указал рукой на платье, – это и есть моя память. И поэтому оно здесь. Конечно, – я закурил очередную сигарету, – завтра я его уберу. Спрячу. В этом ты прав. Но сегодня позволь мне решать, где ему находиться.

Джус отхлебнул из своего стакана и о чем-то крепко задумался.

Наконец он пришел к какому-то решению и сказал:

– А ты знаешь, я подумал, что и в твоих словах есть смысл. Кстати, – продолжил он и постучал костяшками пальцев по деке гитары, – я за этим и притащил ее к тебе. Мы же так и не помянули Иллианну. Вот я и подумал: помянем по-человечески, а потом ты посвятишь ей свою песню. Ну, ту, что про звездный ветер. А потом, соответственно, и споешь ее. Для нее. Поверь, она услышит!

«А ведь и правда, – подумал я со стыдом. – Мы так и не помянули Илли».

Я молча разлил по стаканам. Мы встали и, не чокаясь, выпили. Один стакан по нашей, русской традиции я наполнил для Илли. Но хлеба в номере не нашлось, и я накрыл стакан ее любимым круассаном.

Поскольку не закусывали, присели и закурили.

Я дотянулся до гитары. Взял в руки. Провел по струнам. Очень хорошо настроена.

– Я попросил, чтобы они ее хорошо настроили, – пояснил Джус.

Я затушил сигарету и, глядя на звезды, запел. Очень хрипло. Было очень тяжело на душе.

 
Звездный ветер растрепал наши волосы!
Уходя, ты оставь все вопросы им
И с улыбкой на сердце и чистым голосом
Звездам песню ты спой, как живым!
 
 
И бывают на свете чудеса,
Вдруг услышат тебя небеса
И посмотрят с улыбкою на тебя
И уже не прогонят прочь!
Ты же ночью слышишь их голоса,
Звезды песни поют, чуть ли не крича,
И не важно, что слов их не понять,
Важно то, что ответишь ты в ночь.
 
 
А ты спой им о любви,
О большой, что сейчас в такой дали,
Что забрали они с собой,
Не желая делить с тобой.
 
 
А ты спой им о том, как ты,
Сердце рвал себе на куски,
Провожая в последний путь друзей,
Как удача приснилась. Но все же где,
Где надежда на возвращение,
Где обещанное прощение
Неупокоившихся их душ?
Если не было времени на прощание,
И минуты на покаяние!
 

– Для тебя, Илли, – прошептал я в открытое окно звездам, откидывая гитару и хватая сигарету.

Джус встал из-за стола. Сначала поднял гитару и аккуратно прислонил ее к стене. Потом подошел ко мне и положил руку на плечо.

– Все закончено, Серег, – сказал он, заглядывая мне в глаза и протягивая наполненный стакан. – Все закончено, – повторил он. – Только жизнь продолжается. И нам ее еще надо прожить. А удача рано или поздно придет и к нам. А сейчас давай по последней – и в люльку. Нам завтра с утра еще в клинику к своим девчонкам ехать.

– Давай. – Я согласно кивнул головой. И мы снова, стоя, не соприкоснувшись стаканами и не закусывая, выпили.

– По последней на сегодня? – кивнул Джус на сигареты, возвращаясь на свое место. – По последней, – снова кивнул головой, беря протянутую сигарету и закуривая.

– Только знаешь что, Джус… – Я крепко затянулся. – Я думаю, что не все закончено.

– В каком смысле? – удивился он.

– Я думаю, что для нас все только начинается. А чем это все заканчивается, ты и сам знаешь.

– С чего такая уверенность? – снова удивился он. – Сейчас у нас все на мази. Уже скоро в расширенном составе отправимся домой!

– Ну вот есть у меня такая уверенность. Где-то внутри меня сидит и гложет.

– Да ладно! Ты себя просто накручиваешь на фоне всех последних событий, – не согласился со мной Джус.

– Дай-то бог, – ответил я, грустно глядя ему в глаза. – Кстати, у тебя не осталось никаких контактных данных того военного чиновника, которому мы установку Карташева продали?

– А тебе зачем? – нахмурил лоб Джус.

– Понимаешь, – ответил я, – у него есть связь с родителями Иллианны. А мне очень нужно кое-что передать им.

– Это, что ли? – выпучил глаза на платье Джус.

– Нет. – Я устало посмотрел на него. – Я же тебе уже объяснял: это моя память о ней. Но есть еще кое-что. И мне просто необходимо передать это им. И еще я хочу им написать записку, в которой постараюсь объяснить, как и почему погибла их дочь. Но сам я не смогу ее передать. У меня просто не хватит сил посмотреть им в глаза. Но они должны все знать! – с уверенностью сказал я. – Она умерла за наши жизни! Это будет честно по отношению к ней. Поэтому мне и нужен этот чиновник. Он сможет передать мою посылку им.

Джус задумался.

– Конечно, понакрутил ты, Полковник, опять по полной. Но у тебя всегда так, – миролюбиво подчеркнул он. – Мне в голову приходит только один вариант. Помнишь, он звонил лично тебе, договариваясь о вечерней встрече для передачи вакцины? Попробуй пролистать сотовый. Может, номер его и найдешь. Только давай договоримся: делать ты это будешь завтра, после посещения клиники, – сказал он, поднимаясь из-за стола и направляясь к выходу из номера.

– Договорились, – ответил я ему, пожимая руку на пороге и закрывая за ним дверь.

Дальше вернулся на кухню забрать Иллино платье. Прошел в нашу с ней спальню и в обнимку с ним рухнул на кровать.

Мыслей в голове просто не было. И я провалился в сон. Глубокий, глубокий сон. Без снов. Без иллюзий, что хорошее наступит завтра. Наоборот, я ждал, когда меня позовет удача.

Меня накрыла черная, очень темная тьма.

* * *

Проснулся легко. Без будильника. Встал, и голова была свежей, как будто и не сидели вчера допоздна с Джусом. Только мертвость в душе. Жгучий холод в сердце.

Аккуратно сложив платье Илли, я убрал его глубоко в свой рюкзак, с которым и приехал в этот отель.

Пошел в душ. Вышел оттуда чисто выбритым и облитым парфюмом местного производства. Оделся. Прошел на кухню и, сделав себе кофе, закурил. Поднялся, положил коробочку с бриллиантовым сердцем себе в карман. Снова присел.

«Все, надо собраться и ждать Джуса», – дал я мысленный приказ себе. А пока осталось время, стал решать для себя, о чем говорить Марине, а о чем не стоит. В итоге пришел хоть к какому-то компромиссу сам с собой.

Наконец в дверь постучали. Уже не сомневаясь, что это Джус, я сразу надел ботинки и открыл дверь.

На пороге, конечно, стоял он.

– Ну, как твои дела? – лучезарно улыбаясь и заглядывая мне в глаза, спросил он.

– Гораздо лучше, – уверил я его, закрывая за собой дверь.

– Ну вот и отлично, – хлопнул он меня по плечу. – А то с дохлой миной, да к своим?! – продолжил он. – Тогда пошли, трансфер до клиники уже ждет нас.

Спустились и сели на заднее сиденье, наверное, по привычке.

Только сейчас я заметил, что Джус ставит между нами пакеты с едой из нашего ресторана. И когда только успел?

Заметив этот мой взгляд, он усмехнулся.

– Мы же не будем менять наших маленьких традиций? – уточнил он.

– Нет, не будем, – согласился я с ним.

– И все равно ты какой-то заторможенный сегодня. Может, тебе сегодня на обучение лучше не ходить? – предложил он.

– Да я и сам решил взять отпуск на пару дней, – пояснил я Джусу.

– Ну и правильно, – одобрил он мой выбор. – Пожалуй, я так же сделаю. Время-то позволяет!

Я согласно промолчал. Подъехали.

Уже по традиции Джус на рецепции выписал два пропуска – для нас двоих.

Уже поднимаясь на лифте на этаж с палатами, где лежали наши, он уточнил:

– Ты уже решил, что говорить Марине? А то будем говорить разное! Нехорошо получится!

– Более или менее. – Я пожал плечами. – Я решил ей рассказать почти все. Ты рассказывай Татьяне все, что сочтешь нужным. А там, по идее, оно со временем само все срастется.

– Логично! – ответил Джус. – Только ты смотри с подробностями не переборщи.

– Я постараюсь, – честно ответил я, и двери лифта открылись.

Мы прошли по коридору и разошлись по своим палатам.

Марина не спала и радостно заулыбалась при виде меня. Я поцеловал ее и протянул ей пакеты с едой, стараясь тоже улыбаться, но, видно, хреново это у меня получалось. Взглянул на Валерика. Совсем большой уже стал. Но по-прежнему весь в проводах и трубках.

Я пододвинул кресло и, усевшись в него, посмотрел на Марину. Только сейчас заметил, что к еде она не притронулась, отставив пакеты с едой в сторону и внимательно наблюдая за мной. Наши глаза встретились.

– Полковник, давай начистоту! – сказала она, не сводя своих глаз с моих. – Все по порядку. Что там у вас произошло?

И я начал свой рассказ. Все по порядку. Стараясь ничего не упустить. Исключая только свои отношения с Илли. Но когда я рассказывал о ее смерти, на глаза непроизвольно навернулись слезы.

Марина пораженно молчала, глядя на меня.

Я полез в карман и достал коробочку с бриллиантовым сердцем. Протянул ей.

– Что это? – еще не открывая ее, поинтересовалась она.

– Это мое оставшееся сердце, – сказал я, глядя в ее глаза. И, уже не осознавая, что я делаю, добавил: – Это последние слова Иллианны были.

Марина серьезно посмотрела мне в глаза. И смотрела в них очень, очень долго. Пристально. Изучающее.

Потом открыла коробочку. Так же долго рассматривала лежащее в ней сердце. Но особой радости в ее глазах я не увидел.

Потом она достала подвеску и надела ее на шею. Снова посмотрела мне в глаза.

– Ты сильно любил ее, да? – неожиданно спросила она.

– Что? – От шока у меня перехватило горло.

– Не отрицай. Я знала это. Чувствовала, – с грустью констатировала Марина.

– Да, – ответил я и опустил голову. Потом снова посмотрел на нее. – Но при этом я ни на минуту не переставал любить тебя! Я не знаю, как такое возможно! Моя душа разломилась на две части! И это правда, – сказал я, опуская голову.

– Я верю тебе, – неожиданно и все так же грустно сказала Марина.

– Как так может быть? – Я снова посмотрел на нее. – Как ты вообще это поняла?

– Как – я уже говорила, – продолжила она. – Я чувствовала эту ниточку, что протянулась между тобой и Иллианной. Но я молчала. А после твоего рассказа я лишь получила этому подтверждение.

– Это после моих слов о ее последних словах? – снова подняв голову и посмотрев Марине в глаза, попытался уточнить я.

– Вы, мужчины, очень недалеки в своих мыслях, – задумчиво глядя на меня, сказала Марина. – Вы считаете, что мы, женщины, слепы, как новорожденные котята. Но это далеко не так. А вот интуиция у нас действительно как у кошки. Но я не о том. Ты спросил, в какой момент твоего рассказа я получила для себя подтверждение, что между вами были чувства. Нет, Полковник, совсем не после твоего рассказа о ее последних словах. Ты, видимо, совсем очерствел в своем сердце. И здесь я согласна с последними словами Иллианны. Теперь у тебя осталось лишь одно сердце. – И она дотронулась до кулона на груди. – Умирают только за тех, кого любят! Так умирают! Вот с этого момента мне окончательно стало все ясно. Я достаточно полно ответила на твой вопрос? – И она внимательно посмотрела на меня.

Я очумело смотрел в глаза своей жене. Она все давно уже поняла? И жила с этим?

– Но почему ты тогда мне ничего не сказала раньше? Не устроила скандала?

– А что бы это изменило? – с грустью ответила мне она. – То, что между вами было, это как ураган. Это было уже не остановить!

Я сидел пораженный до глубины души. В голове крутились сотни мыслей и вопросов. Но я задал лишь один:

– Так почему же ты прощаешь мне по сути своей предательство по отношению к тебе?

Марина снова грустно улыбнулась, глядя мне в глаза.

– По двум причинам. Первая – это то, что благодаря всему этому ты в очередной раз смог вылезти из пропасти. И вторая: мне на самом деле жаль тебя. За свое короткое счастье ты получил свой кусочек ада, в своей душе, на всю оставшуюся жизнь!

Я сидел, опустив голову, и понимал, насколько моя жена права.

Но боже, как же я устал от такого понимания! Я охватил голову руками. И вдруг услышал голос Марины:

– Иди ко мне, я попробую отогреть твою замерзшую душу, Полковник.

Я поднял свои глаза на нее.

Она лежала, откинув одеяло, совершенно обнаженная. Пораженный, я поднялся и для начала заблокировал входную дверь. Потом вернулся и как-то заторможено разделся, укладывая одежду на кресло. Раздевшись, я лег на кровать и обнял жену. Она тут же запахнула одеяло и прижалась ко мне всем телом. Мы очень долго просто лежали, крепко прижавшись друг к другу. Молча. Я ощущал тепло ее тела, и было такое чувство, что я действительно в душе начинаю отогреваться.

Потом Марина применила более интенсивную терапию.

В итоге мы так и уснули обнявшись. И уже не слышали ни настойчивых стуков в дверь подошедшего Джуса, ни его пожелания нам всего хорошего, ни его слов, что он будет ждать меня в лобби.

Я спал. И снились мне звезды, большие и крупные. Только вот какая-то черная туча постоянно пыталась закрыть их свет. Я почти просыпался, но, ощущая тепло жены и чувствуя ее сердцебиение своим телом, вновь проваливался в сон. И звезды вокруг меня снова светились ярким, лучистым светом. И где-то там, среди них, проскальзывало лицо Илли. И она мне оттуда жизнерадостно улыбалась.

Так я и остался до утра в клинике. Не слыша, какими словами называет меня в лобби Джус.

Я также не знал, что в итоге он все-таки позвонил на рецепцию клиники. И лишь узнав, что я так и не покинул палату жены, махнув рукой, отправился к себе в номер.

* * *

Проснувшись и поцеловав жену в щеку, я аккуратно выбрался из кровати. Побежал в душ. С удивлением обнаружил там одноразовые бритвы и маленький баллончик с гелем для бритья. И только уже бреясь, сообразил, что, может, эти предметы иногда и женщинам могут пригодиться.

Хотя опять же, бреясь, думал я, вокруг космические технологии, а здесь, получается, каменный век. Где лазерная и фототехнология эпиляции. С другой стороны, а какая мне разница, сплевывая зубную пасту и выкидывая одноразовую зубную щетку, подытожил для себя я.

Подошел к креслу и попытался тихонечко одеться. Фигушки. Уже когда я надевал пиджак, Марина открыла глаза.

– Доброе утро! – Я склонился и поцеловал ее. – Спасибо тебе за все! Мне правда легче.

Она улыбнулась и потянулась. Одеяло сползло до половины ее тела, и мне снова захотелось раздеться. Но я сдержался.

– А ты куда? – сонно поинтересовалась она.

– Мне нужно найти одного человека. Он знаком с родителями Иллианны. Через него хочу передать посылку для них. Они же до сих пор не знают о ее смерти. – честно, глядя ей в глаза, ответил я ей. – Потом, – продолжил я, – хотел заглянуть на корабль и сделать копию записи. Последней записи с камер нашего корабля у планеты Мастеров. Пусть это очень тяжело для них, но это последние кадры с ней. Напишу им пояснительную записку. Сам я им в глаза посмотреть не смогу. Сил не хватит!

Марина очень серьезно смотрела на меня. Потом сказала:

– Да, это будет честно по отношению к ней и ее родителям.

Даже не представляю, чего ей стоили эти слова.

– А вечером зайдешь? Я продолжу свою терапию, – уточнила она.

Я с улыбкой пообещал ей это и, напоследок еще раз поцеловав ее, выбежал из номера.

Спустился на рецепцию и взял себе пропуск на посещение палаты жены. Строгая администраторша с чуть одутловатым лицом без вариантов заявила, что пройти в клинику я смогу не позже десяти вечера.

Я с улыбкой убедил ее, что опаздывать не собираюсь. Далее я выдвинул просьбу вызвать мне такси.

– А трансфера у вас нет? – удивленно вскинула она свои сильно выщипанные брови. – И вообще куда вам надо?

– Трансфер был, но на нем мог уехать мой друг, – пояснил я ей. – А нужно мне на основной космодром.

– Так давайте посмотрим данные на вашего друга, – предложила она. – Вдруг машина еще свободна.

– Джус, – уже начиная уставать от этого трепа, ответил ей я.

Та быстренько защелкала пальцами по клавиатуре, усиленно вглядываясь в экран монитора. Наконец найдя нужную запись, она всплеснула руками и, подняв удивленный взгляд на меня, сказала:

– А его вообще сегодня в клинике не было! Я могу вызвать вам трансфер через пять минут! Вызывать?

– Как не было? – уставился на нее я. – А так да, вызывайте.

Сам прошел к диванчику и, достав телефон, набрал номер Джуса.

– А ты где? – поинтересовался я, когда он ответил после множества гудков.

– На корабле, – ответил Джус хрипло и хмуро. – Сижу и вискарем заливаюсь. А все благодаря тебе!

– А я-то здесь при чем? – Моему возмущению не было придела. – Я почти сутки тебя не видел!

– А ты подъезжай на корабль, я тебе на пальцах все обрисую! Или не только на пальцах!

– Буду минут через десять-пятнадцать, – ответил я, видя, как барышня с рецепции машет мне рукой, показывая на подъехавший трансфер.

Я уселся на заднее сиденье, сказал водителю место прибытия. Он кивнул, глядя на меня в зеркало заднего вида, и мы тронулись в свой недалекий путь.

Я же, достав телефон, начал пролистывать журнал входящих и исходящих вызовов, пытаясь выцепить взглядом номер военного чиновника. Наконец нашел и сразу нажал кнопку набора.

С третьей попытки мне удалось услышать его баритон.

– У вас три минуты, я на совещании, представьтесь.

– Здравствуйте, – начал я, видя, как мы сворачиваем на космодром. – Мы совершили с вами сделку по продаже оружия против пятимерных.

– И в чем проблема?

– В этом проблемы нет, – заторопился я, потому что мы уже выруливали к нашему кораблю. – Проблема в том, что Иллианна погибла.