Алекс Делакруз
Царетворец. Волчий пастырь. Книга третья
– Да. Каждый, кто желает оспорить рекомендацию имперской администрации или просьбу Дракенсберга как владыки, все равно столкнется с решением Дракенсберга как арбитра альтинга. А те, кто когда-то был совсем против, уже давным-давно сгорели в огне напалма. В общем, здесь очень много бумаги, тройное делопроизводство, зато без урона чести для всех – Империя в своем мире приказывает как Доминион, нордлинги в своем мире выполняют просьбы как свободные лендлорды, все довольны, ни для кого нет урона чести.
– Не знал, что все тут настолько сложно.
– Теперь знаешь.
– Я просто счастлив от этого факта. И какое отношение имеет к нам и нашей ситуации этот сеанс политинформации? Я, если что, так, напоминаю, что все еще не могу понять, зачем был твой вопрос, и что за перспективы ты мне сейчас пытаешься продать.
– Такое отношение имеет, что это все – именно то, что нам нужно.
– Почему?
– Потому что у меня есть вопрос, как ты относишься к тому, чтобы попробовать стать королем, вот почему.
– Что попробовать сделать?
– Стать королем.
– Кому стать королем?
– Тебе.
– Мне стать королем?
– Тебе стать королем.
– Мне стать королем…
– Да! Тебе. Как ты к этому относишься?
– Резко отрицательно.
– Почему? – удивился я.
– Я еще молодой и не успел погулять. Если я стану королем, мои шансы прожить еще лет сто восемьдесят и умереть в борделе, с сиськой в одной руке и с бутылкой вина в другой, резко падают. Кроме того, если я стану королем, когда мне вообще держаться за бутылку и за сиськи? Ты хоть думал головой, когда решил меня об этом спросить? Нет, дурацкая идея. Нет, нет, и еще раз нет, я вообще никак к этому не отношусь.
– Ты даже не спросил «стать королем кого и чего».
– Королем Айлгвена, а чего еще?
– Нет.
– Нет так нет, это неважно. Не спросил, потому что мне это неинтересно. Совершенно неинтересно. Абсолютно, – еще раз, как будто мы и так до этого не поняли, проговорил Кавендиш.
– Хорошо, спрошу по-другому. Как ты относишься к тому, чтобы стать Единым королем Севера?
– Что, прости?
– Единый король Севера. Владыка Скаргейла, Мидгейла, Айлгвена и Северного Батарна. Владыка всего Северного круга. До того, как Империя установила здесь протекторат, Северный круг был конфедерацией с Единым королем во главе.
– В чем разница, если я стану королем кого-то и чего-то, и, если я стану королем Северного круга…
– Единым королем Северного круга.
– Хорошо, Единым королем Северного круга, не вижу разницы. Быть королем – это тяжелый труд и большая ответственность, я к этому не готов. Вообще не готов, ты понимаешь? Зачем иначе я в Корпус пошел, как ты думаешь?
– Единый король Северного круга – должность выборная, избирается на всенародном собрании. До момента упразднения, в последние сотни лет – это должность была больше почетная, чем руководящая. Тебе будет нужно лишь выступать арбитром в спорах всех земель Северного круга на ежегодном тинге. Все остальное время можешь держаться за…
– Это же заниматься тем, чем сейчас Дракенсберг занимается!
– Нет. Его деятельность – это слепленная из костылей и палок конструкция унитарного политического устройства – по сути, весь Северный протекторат, весь Северный круг, живет по единому имперскому закону для изолированной территории. Возврат же к конфедеративному устройству, избрание Единого короля, подразумевает широкую автономию и самостоятельность всех владык.
– Ты так говоришь, как будто мне стать Единым королем – очень просто.
– Ну, на самом деле это сложно, но это и не цель. Мне очень важно лишь твое желание и согласие на выдвижение кандидатуры.
– Почему?
– Когда я убью Дракенсберга или того ратоборца, которого он против меня выставит, то место владыки Айлгвена станет вакантным.
– Забавно.
– Что забавного?
– Ты так уверен в том, что убьешь Дракенсберга или его ратоборца.
– Отнюдь нет.
– Почему же тогда говоришь об этом так, что это дело решенное?
– Потому что у меня, и у всех нас, сейчас есть два варианта. Второй вариант, если я проиграю поединок, подразумевает, что мы все умрем. В этом варианте простора для планирования совсем немного, согласись. Значит, нужно думать только о том, на что я могу повлиять. Логично?
– Допустим. Но…
– Но?
– Но я не вижу логики в другом.
– В чем?
– Допустим, ты убиваешь Дракенсберга, который является не только имперским лордом-протектором Северной провинции, но и владыкой Айлгвена, арбитром тинга и так далее со всей этой мешаниной их тройной бухгалтерии подчинения. Как я при этом могу стать Единым королем?
– Я убиваю Дракенсберга и место владыки Айлгвена становится вакантным. И сразу после этого мы заявляем жрецам, что по праву крови ты претендуешь на роль Единого короля. Место Владыки Айлгвена нам не нужно.
– Почему?
– Потому что мы с тобой ни разу не были в Айлгвене, для начала. Да и нам этот регион как собаке пятая нога – он труднодоступен, в стороне от торговых путей, и имперская администрация перенесена именно туда, потому что испокон веков владыки Айлгвена на альтинге обладали меньшим авторитетом по сравнению с остальными. Так что после убийства Дракенсберга и после выдвижения нами твоей кандидатуры на роль Единого короля место владыки Айлгвена останется вакантным. Нам оно не нужно. А это значит что?
– Это значит что?
– Это значит, что место владыки Айлгвена будет предметом торга элит Северного круга между собой. Призом, который мы им отдаем. Это называется: «как нашел». Шли, шли, а тут вдруг Айлгвен бесхозный вдруг образовался, который можно поделить совершенно законно.
– То есть сразу после того, как ты победишь Дракенсберга и бросишь им Айлгвен как кость, все вдруг в Северном круге прямо загорятся видеть меня в роли Единого короля? – усмехнулся Кавендиш.
– Нет, конечно. Даже более того – им, скорее всего, твоя кандидатура совсем не понравится.
– То есть я не буду Единым королем Северного круга?
– Не знаю, да это и неважно. Нам важно только получить для тебя статус претендента и созвать всенародное собрание.
– Так ты же уже созываешь альтинг?
– Альтинг – это собрание высоких родов первого и второго сословия. А собрание, которое выбирает Единого короля общенародное, и я забыл, как оно на нордвикском всеобщем языке называется.
– Стортинг, – подсказала Ливия.
– Стортинг – это его название на наречии Стейнвика. Если назвать его так в других землях Северного круга, можно встретить колючую стену непонимания.
– Ладно, это все херня, – махнул рукой утомленный массивом информации Кавендиш. – Скажи мне вот что: Империя против всего этого не будет?
– Единый король – вассал Императора, по старому уложению.
– Вряд ли это будет важно в контексте претензий к нам.
– Ты прав. Да, Империя будет конечно против, но нам это будет уже неважно.
– Как так?
– Вот так. Вообще неважно. Важно то, что местные лендлорды Айлгвен уже поделят. Ледяной легион отсюда ушел, власти и влияния у Императора здесь и сейчас нет, помешать им это сделать никто не сможет. А когда нужно спасти в рабство женщин, детей, а также забрать все ценности из горящей деревни, в которой неожиданно быстро умерли все мужчины, нордлинги действуют молниеносно быстро, у них это в крови. Так что следующий потенциальный лорд-протектор от Империи вынужден будет заявить свое желание стать не владыкой Айлгвена, а…
– Заявить свое желание стать Единым королем? – догадался Кавендиш.
– Именно! Но, еще раз, нам это уже неважно – потому что нас здесь уже не будет.
– Так в чем тогда смысл всего этого движения?
– Смысл в том, что, претендуя на роль Единого короля, из малой группы комбатантов и сепаратистов мы превращаемся в крупные политические фигуры. Неважно, что Северный круг тебя знать не знает и связь с местной почвой и кровью у тебя только через доставшийся тысячу лет назад герб. Вопрос в том, что сразу после того как я убью Дракенсберга, мы просто вернемся в Новогород. Я уже говорил, что во время войны с демонами атаковать власть императора – преступление. И мы не будем этого делать ни в коем случае… сейчас. Возьмем паузу.
– Но Инквизицию же мы атаковали.
– Инквизиция – это люди конченые. К войне с демонами разлома они не имеют никакого отношения, на границах их нет и не будет. Наоборот – как ты можешь видеть по их недавним действиям, они будут пытаться отжать как можно больше власти и влияния у Великих Домов и вообще у всех первых людей. Всегда так было, и так всегда будет.
– Но мы отправимся в Новогород и…
– И будем ждать. Или воевать с демонами на границах Разлома со стороны Республики или Варгрии. Или в Фегерваре, не суть. А вот уже после того как демоны уйдут откуда пришли, после окончания войны за мир, мы – используя твой статус претендента на Единого короля, сможем вести переговоры с Императором совсем в ином политическом поле чем сейчас. Перепрыгнув сразу на несколько уровней выше и имея гораздо более широкие возможности для торга.
– Вести переговоры? – со странным выражением посмотрел на меня Кавендиш.
– Да, а что? – совсем не понял я его интонацию.
– Переговоры с Императором?
– Да, а что?
– А ты сам?
– Я сам что?
– Ты на трон не претендуешь?
Вопрос вдруг поставил меня в тупик.
– Я даже не думал об этом, – совершенно не покривив душой, ответил я.
– Как?
– Вот так. Для меня сейчас кажется главным окончание войны с демонами и восстановление Врангарда.
– На твоем месте я бы подумал об этом, – хмыкнул Кавендиш.
– Хорошо, – вполне серьезно ответил я. – Подумаю. Так что насчет Единого короля?
– Категорически советую тебе соглашаться, – неожиданно проговорила Ливия, обращаясь к Кавендишу. – Это отличный ход.
– Сложно это все, – покачал головой Кавендиш.
– Конечно сложно, это ведь политика.
– Я понимаю. Воевать гораздо проще.
– Так война – это и есть продолжение политики.
Кавендиш посмотрел сначала на меня, потом на Ливию.
– То есть вы уже оба хотите видеть меня претендентом на роль Единого короля.
– Да.
– И важно, неважно что тут будет происходить, если я стану претендентом, а мы с вами поднимемся на много-много уровней вверх, как собирались, я уже не смогу отказаться от заявленного желания стать Единым королем Северного круга? Так?
– Н-ну… да, так.
– А значит, в случае если мы выживем, сиречь – победим, у меня, в далеком будущем, есть стопроцентный шанс стать Единым королем.
– Да.
– Становиться которым я не хочу. Так?
– Да, так.
– То есть мы выживаем, а это можно сделать только в условии нашей победы, а если мы побеждаем, то я без вариантов становлюсь Единым королем. И я не смогу отказаться от заявленного желания. Так?
– Все верно, – согласился я с выводами Кавендиша.
– У меня в связи с этим только один вопрос.
– Какой?
– Почему я?
– Эм… а что такое? Почему бы и нет?
– Рейнар.
– Да.
– Я серьезно спрашиваю.
– Я просто не понимаю вопроса.
– Еще раз: почему именно я?! Почему не ты сам? – крайне расстроился моим непониманием Кавендиш.
– Я же варгриец.
– И? – в недоумении развел даже руками Кавендиш.
– Что «и»? Они – нордлинги, я – варгриец, – пришел мой через разводить руки в недоумении.
– У нордлингов к варгрийцам что-то личное?
– Да. Причем в обе стороны.
– Что?
– Они – нордлинги. Мы – варгрийцы. Это же очевидно.
– У тебя на личном гербе орел Ап Трогус, которые когда-то были владыками Восточного клыка Скаргейла.
– Клана Ап Трогус давным-давно нет. И я – варгриец, а не нордлинг, и не могу претендовать на роль владыки Северного круга, а тем более Единого короля.
– Не понимаю.
– Конечно не понимаешь. Ты же терран, а не нордлинг и не варгриец.
– Рейнар.
– Да.
– Варгрия – это Север. И тут Север, – похлопал по земле Кавендиш. – Только не прямо «Север», как вы называете, а Северный круг. Но Сияние в Варгрии зеленого цвета, и здесь, – показал Кавендиш на небо, – зеленое. Морриган одинаково почитают как в Северном круге – в Айлгвене она вообще верховная богиня, так и в Варгрии. В чем разница?
– Я – варгриец. Они – нордлинги. Этим все сказано.
– Так попробуй объяснить!
– Терранам не понять.
– Ну ты все же попробуй.
– Ну вот ты сам попробуй объяснить, почему у ваших терран-христиан враждебные отношения между католиками и протестантами? Там Единый бог, и там Единый бог. Там Святая книга, и там Святая книга. Там Дева Мария, и там Дева Мария.
– Разные концепции и толкования.
– Вот и варгрийцы с нордлингами также. Разные концепции и толкования.
– Хорошо, ладно, это пока пропустим. Но что мне делать, когда я стану Единым королем?
– Ты так уверен в этом, – хмыкнул я.
– У меня, как и у всех нас, сейчас есть два варианта. Если мы проиграем начатую партию, мы все умрем. В этом варианте простора для планирования у меня немного, согласись. Значит, нужно думать только о том, о чем я могу повлиять. Логично?
– Действительно, логично. Ты прямо как будто слова умного человека какого-то повторяешь.
– Не уходи от темы.
– Если ты станешь Единым королем Северного круга, это будет очень нескоро.
– У меня широкий горизонт планирования.
– Воу.
– Не ожидал такого глубокого взгляда?
– От того, кто заказывает себе двадцать четыре девицы на ночь, я не ожидал такой глубины взгляда, ты прав.
– Рейнар.
– Да?
Я ждал, что Кавендиш вновь спросит о том, что ему делать в роли Единого короля. Но он удивил, полностью сменив тему.
– Рейнар, мы сегодня утром убили старшего трибуна Конгрегации, и, по сути, объявили войну всей нахрен Империи.
– И?
– Тебе самому не страшно?
– Мне, если говорить мягко, волнительно.
– А если говорить не мягко?
– Если не мягко, то страшно до усрачки, – совсем не соврал я. – Но это страх не потому, что я боюсь за себя, за свою жизнь… мне страшно за планы и людей, которые могут пострадать если у меня и у нас ничего не получится.
– Сильно переживаешь?
– Да.
– По тебе совсем не скажешь.
– Ливия, а ты? – повернулся к целительнице Кавендиш.
– Что? – отвлеклась от мыслей девушка, которая судя по задумчивому взгляду, нас уже почти не слушала.
– Что ты думаешь по этому поводу?
– По какому поводу?
– Мы сегодня утром убили старшего трибуна Конгрегации, и, по сути, объявили войну всей Империи. Ты не переживаешь по этому поводу? – повторил недавно сказанное Кавендиш.
– А, это, – пожала плечами целительница. – Убили и убили, бывает.
– Мне бы твое спокойствие.
– Я бы не пожелала тебе моего спокойствия.
– Почему? – с удивлением спросил Кавендиш.
Мне тоже был весьма интересен ответ, хотя я постарался этого не показать. Но ответа мы не получили – Ливия, которая уже сидела на траве скрестив ноги, поднялась одним слитным движением.
– Идут, – произнесла она, глядя на поле тинга.
Обернувшись, я увидел, как раздвигая собравшуюся толпу по полю, двигается делегация жрецов и законоговорителей.
– Кавендиш, так все же, вернемся к главному вопросу. Как ты относишься к тому, чтобы стать Единым королем Северного круга?
– Будешь должен. Очень много должен.
– В каком смысле? – не понял я.
– В прямом смысле. Мне это единое королевство ни разу не упало, так что считай только ради тебя поступаюсь будущей свободой.
– М-м… Хорошо, согласен. Пошли, значит.
– Пошли. А куда, со скалы прямо к ним прыгать?
– Нет, сейчас поближе подойдут, вместе спустимся. Тут специальная тропинка есть.
– И что мне нужно сделать?
– Пока ничего.
– В смысле ничего?
– Только после того как я в поединке убью Дракенсберга или его ратоборца, мы объявим, что ты прибыл в Северный круг, чтобы претендовать на должность Единого короля, и созываем всеобщий альтинг Северного круга.
– Это же плеоназм.
– Что?
– Всеобщий альтинг. Альтинг – это и есть всеобщее собрание. Масло масляное.
– Ну ты же понял, что я имею в виду собрание, название которого я забыл, как оно на нордвикском…
– Мальчики! – неожиданно обратилась к нам Ливия, плохо скрывая раздражение. – Давайте сначала разберемся, как это модно говорить в Риме, с кейсом Дракенсберга, а вот это вот все будем обсуждать потом. Давайте уже скорее заканчивать со всем этим действом, я реально хочу посетить туалетную комнату!
– Мальчики? – возмутился Кавендиш. – Да я был мальчиком в те далекие времена, когда…
– Пошли уже, твое будущее величество, – хмыкнул я, двигаясь в сторону скрытой тропы среди каменных валунов, по которой отсюда можно было спуститься прямо на поле тинга, где нас уже ждали жрецы и законоговорители Северного круга.
Глава 7
Прибывшая делегация оказалась весьма многочисленна. Но когда по едва заметной, но довольно удобной тропе мы спустились со Скалы закона, в группе старейшин я не увидел ни одного законоговорителя – вокруг скальной стены, встречая нас, в первых рядах собрались лишь жрецы. Они обступили нас полукругом – все в длинных одинаково белых просторных одеждах, все с откинутыми назад капюшонами. Мужские, женские лица, взгляды без следа серого лириумного отблеска.
Жрецы здесь всегда были обычными людьми – индигеты Северного круга этот путь никогда не выбирали. Северные боги неумолимо жестоки и любая ошибка в общении с ними может стоить жизни – поэтому местные индигеты и держатся от своих богов подальше. Не из страха: владение силой Сияния по умолчанию наделяет голос авторитетом, на который могут отреагировать Северные боги. А привлекать лишний раз их внимание, как известно, опасно для жизни.
Оглядывая обступивших нас жрецов, ни одного законоговорителя я не увидел не только в первом ряду, но и дальше, во втором и дальше. Странное происходит в объединенном собрании – получается, власть сейчас распределена неравномерно, и преобладает у жрецов, а не у политиков. Интересно, интересно. Однажды, очень и очень давно, такое здесь уже было – как раз об этом я и читал в саге о кровавых братьях. И закончилось такое неравномерное распределение власти не очень хорошо. Кроваво закончилось.
Прибывшие жрецы смотрели на нас и молчали. Нордлинги вообще живут в целом неторопливо – если вопрос, конечно, не касается раздела имущества, особенно чужого.
Молчали и мы. Я внимательно осматривал членов делегации. И поверх белой ткани одежд видел самые разные крупные золотые и серебряные медальоны – молот Тора, топор Тюра, фаллос Фрейра, веретено Фригг, стрелы Улля… Не увидел амулетов Хель или Локи. Впрочем, неудивительно: в Северном круге этих богов почитают, но им не служат. Просто потому, что служители Локи и Хель, даже не индигеты, а обычные люди, долго не живут.
Возглавлял окружившую нас делегацию высокий и сухой жрец. Он опирался на массивный посох, а на груди его висел амулет в виде копья Одина. Жрец был слеп – глаза подернуты мутной белесой пленкой, но при этом он видел. Видел не зрением, как-то иначе: невидящий взор его был направлен сейчас прямо на меня.
– Боги наших земель услышали тебя, Кайден де Рейнар. Твое право на справедливость признано, и я объявляю тебе защиту Севера. Альтинг соберется здесь через одиннадцать дней на рассвете, и здесь же состоится Суд богов, после которого останется только правда.
«Защиту Севера». Даже здесь у нас разногласия: для нордлингов Север – это их Северный круг; для нас, для варгрийцев, Север – это только наша земля.
Кавендиш между тем, сразу после слов верховного жреца, выдохнул чуть громче чем следовало. Словно показывая свое раздражение; как будто звучным выдохом сквозь зубы намекая, что для подобного решения не обязательно было тянуть больше четырех часов. Не обратив внимания на реакцию Кавендиша и не дожидаясь моего ответа, верховный жрец развернулся и, опираясь на посох, двинулся прочь, подволакивая ногу. За ним последовало большинство прибывших.
Остались рядом с нами совсем немногие – судя по холщовой одежде и простым латунным или медным амулетам, послушники и младшие жрецы. И только сейчас, в прорехах уходящей делегации старших жрецов я наконец увидел форменные одежды законоговорителей. Впрочем, рассматривал их недолго – в одну из образовавшихся брешей полукруга навстречу нам вышел еще один жрец в белых одеждах. Единственный из оставшихся рядом старших жрецов, выглядящий уже белой вороной – на фоне блеклых и серых одежд остальных. У подошедшего к нам также был в руках посох; но новый собеседник, в отличие от верховного жреца, на него не опирался – просто нес как символ власти. Кроме того, этот старший жрец был молод… даже оскорбительно молод для жреца.
Да и выглядел он довольно необычно: внимательный и проницательный взгляд (без огонька фанатизма и фатализма как у большинства жрецов северных богов), аккуратная стрижка, фигурно выбритая короткая борода. Ни у кого из тех старших жрецов, кто только что стоял рядом, ничего подобного во внешности не наблюдалось. И этот господин явно не только слуга богов, но и политик – определенно часто снимает свой белоснежный балахон, облачаясь в деловой костюм.
Всего один взгляд, а уже сколько неожиданных выводов: получается, что жреческое лобби настолько захватило влияние в объединенном совете, что для того, чтобы получить хоть какую-то власть, политики надевают жреческие рясы.
Интересно, интересно. Но еще более интересным мне показался амулет остановившегося напротив нас молодого жреца – в виде золотого рога. Перед нами сейчас оказался слуга Хеймдалля, проводника и стража Асгарда, обиталища Северных богов. Бог, который близок возможностями к Янусу из имперского пантеона.
Некоторое время мы в молчании стояли друг против друга. После этого слуга Хеймдалля коротко нам поклонился и передал свой посох власти сопровождающему ассистенту – знак, что он будет сейчас говорить не от имени объединенного собрания.
– Кайден Доминик Альба де Рейнар, – произнес слуга Хеймдалля, глядя на меня своим проницательным взглядом. – Венсан из Корпуса Спарты, – повернулся он дальше. – И… – взгляд серых глаз остановился на Ливии.
– Ливия из Корпуса Спарты, – представилась она.
– Как вам будет угодно, ваше высочество, – кивнул ей жрец как ни в чем не бывало и посмотрел на меня. – Лорд Рейнар, вы только что убили старшего трибуна Инквизиции.
– Было такое, – кивнул я, не став отрицать очевидное.
За некоторым сарказмом ответа я скрыл удивление от недавних слов жреца. «Ваше высочество», надо же. Нет, я конечно предполагал, что Ливия не так проста, как кажется – особенно после ее признания о нашем родстве, но не до такой же степени. О чем еще она умолчала, интересно?
– Лорд Рейнар, вы навлекаете на весь Северный протекторат гнев Римско-Септиколийской Империи, – неожиданно произнес слуга Хеймдалля.
Странно. Он в жреческой рясе, но при этом говорит, словно политик подчиняющейся имперским законам местной администрации. Очень опасный способ занимать сразу два стула.
– Как я могу к вам обращаться?
– Мое имя Альфред Сигурдссон, если вам будет угодно. Но мое имя не так важно, потому что я сейчас обращаюсь к вам как посланник общественной палаты при объединенном совете. Можете называть меня просто посланник Сигурдссон.
Надо же. Общественная палата при объединенном совете. Да, в Северном круге всегда с разделением власти все было непросто. Как сказал недавно Кавендиш: «…каждая пустая от скал поляна – отдельная Земля, на которой каждый третий обладатель меча объявляет себя лендлордом, а когда на поляне в пределах трех сосен собирается больше десяти человек, у них сразу начинается тинг, если до этого не началась пьянка или драка». Ничего не изменилось, с поправкой конечно на прошедшие века и новые названия институтов власти. Общественная палата, надо же.
– Хорошо, посланник Сигурдссон, – кивнул я. – Обращайтесь от имени общественной палаты, внимательно слушаю.
– Лорд Рейнар, вы навлекли на весь Северный протекторат гнев Римско-Септиколийской Империи, – не смутившись, повторил недавнее утверждение Сигурдссон.
– Это печально, – кивнул я.
– Выдвинутые вами обвинения к лорду Дракенсбергу весьма серьезны, – еще раз произнес посланник.
– Мои обвинения – лишь следствия поступков Дракенсберга, только и всего.
Посланник Сигурдссон явно ждал моих расширенных комментариев, я же не торопился говорить сверх меры. Так-то он все правильно делает – определенно стелит соломку для себя. И говорит на публику – потому что, когда Империя сюда вернется, он будет иметь доказательства того, что от имени общественной палаты сразу же сказал мне, что я немного не прав.
Ладно, мотивы посланника прозрачны и понятны, главное он уже сказал, прикрыв свою общественную палату перед дознавателями Империи (да и весь объединенный совет, думаю, с верховным жрецом его выступление согласовано), поэтому пора этот балаган закруглять. Но я не успел ничего сказать, потому что в разговор вмешалась Ливия, которая уже явно хотела оказаться в здании с благами цивилизации.
– Посланник Сигурдссон. Мы, как получившие защиту объединенного совета, желаем воспользоваться гостеприимством Нордхейма, – нарушила она паузу.
– Всенепременно. Я как раз хотел пригласить вас на обед, – неожиданно изменил тон посланник на доброжелательный. – Следуйте за мной.
Не дожидаясь ответа, посланник развернулся и пошагал прочь. Мы коротко переглянулись и двинулись следом. Оставшаяся часть младших жрецов при этом пошли вместе с нами, причем ненавязчиво взяв нас в кольцо. Охраняя, сопровождая и, наверное, даже оберегая от возможных необдуманных действий инквизиторов – если кому-то вдруг захочется нарушить высказанную волю совета. Если среди них найдется такой герой или дурак.
Через расступившуюся толпу зрителей удалившись с главной площади, петляя по узким улочкам между приземистых домов Нордхейма, наша многочисленная и плотная группа довольно быстро вышла к массивной каменной стене, поросшей мхом и местами увитой плющом. Пока шли вдоль стены, я заметил осыпавшиеся покатые остатки земляного вала, оплывшие очертания волчьих ямы и сгнившие колья.
Выглядело все давно брошенным, но это запустение было искусственным, наносным: туристические места. Старый лагерь Девятого «Ледяного» легиона, который располагался здесь со времен еще старой эпохи, Эпохи Империи. Еще до волчьих веков и до наступления новой эры Дракона.
Вскоре по утоптанной и огороженной туристической тропе наш отряд подошел к воротам – широко распахнутым, охраняемых парой полицейских. Еще несколько недель назад здесь наверняка стоял караул из легионеров Рима, но Девятый «Ледяной» легион из Скаргейла ушел. Снова. Как и тысячелетие назад, когда Король и Император начинали отсюда, из сердца Северного круга, свой кровавый путь.
Колесо истории словно совершило поворот, возвращая события в прежнее русло. Даже ситуация с преобладанием в совете старейшин совершенно идентичная, хмыкнул я, находя все больше соответствий происходящих событий с прочитанной недавно сагой о кровавых братьях.
На нашу идущую через ворота процессию, кстати, полицейские внимания показательно не обратили. За воротами оказалось небольшое пространство внутреннего двора с сувенирными лавками, и еще одна стена – повыше первой. Здесь ворота уже были закрыты, и здесь также на страже стояли полицейские нордлингов. Пропуская нас, створки ворот распахнулись, и мы двинулись по территории легионного лагеря. Теперь уже шагая по закрытой к посещению территории воинской части, почти полностью застроенной современными постройками.
Многочисленные здания казарм стояли пустые, в обезлюдевшем лагере практически никого не было. Вперед стелилась широкая и пустынная улица, в конце которой была видна площадь форума и белоснежные, явно обновляли недавно, стены штаба. В полнейшей тишине пройдя по опустевшему, покинутому легионом лагерю, мы по форуму прошли мимо здания претория и зашли в дом командующего легионом.
Это было одно из немногих сохранившихся «старых» зданий в лагере. Здание старой архитектуры старого лагеря; его камни помнили события минувших эпох; поэтому, едва мы оказались внутри, я с интересом огляделся в большом и увенчанном колоннадами атриуме.
Здесь, за прошедшие века, внешне мало что изменилось. На зеркальной поверхности имплювия – неглубокого бассейна, куда стекала вода из крупного квадратного отверстия в крыше, плавали розовые и белые лепестки цветов. Белели в тени вдоль стен мраморные статуи между колоннами колоннады, блестели позолотой фрески, по боковым стенам едва колыхались невесомые полупрозрачные занавески в арках проходов в другие помещения.
– Сюда, прошу вас, – показал направление посланник Сигурдссон.
Следуя за ним, по атриуму мы прошли в триклиний – обеденный зал. Здесь нас встретили уже накрытые столы, расположенные квадратом. За один из которых нас и усадили. Ливия по пути потерялась, и посланник, заметив это, взглядом ее сейчас старательно искал.
В триклиний, кстати, из большой сопровождающей нас группы прошел только он, а также двое его молчаливых спутников. Причем оба не жрецы – гражданские деловые костюмы, умные сосредоточенные лица, никакого высокомерия на них. Секретари-исполнители, как понимаю: в невысоких и негромких по названию должностях, но с широким кругом обязанностей и ответственности. Те, на ком держится ход всей реальной политики. Лозунги ведь говорить можно научить любого, а вот заниматься кропотливой работой, превращая стратегии принятых планов в дело – здесь уже интеллект нужен. Интеллект вот таких вот невидимых большинству бойцов политического фронта.
Кавендиш, которому – когда у него плохое настроение, всегда наплевать на приличия, уже налил себе вина и накладывал на тарелку еду. Чем явно смутил посланника. Сигурдссон в недоумении смотрел на нас и явно хотел поинтересоваться, куда делась Ливия. Но не успел – она уже вошла с невозмутимым видом и присела по правую руку от меня.
– М-м? – сразу же пододвинул к ней блюдо с перепелами Кавендиш, на что она отрицательно покачала головой.
– Попробуй. У них удивительный повар, я даже удивлен, – расстроился от небрежения Ливии к еде Кавендиш.
– Ты сам еще не попробовал, – удивился я его словам.
– Так это пробовать не надо, сразу видно, что перепела превосходны, а вот это вот мясо таять во рту будет. Даже тебе…
– Перейду сразу к делу. Нам нужен мир, – прерывая нас, произнес посланник Сигурдссон, опустив всякие лишние вступления.
– …понравится. Этот стейк точно не хуже, чем в ресторанах Семиградья. Я имею в виду ресторанах среднего уровня, конечно, – не обратив на слова посланника никакого внимания, договорил Кавендиш, обращаясь ко мне.
Все же долгое ожидание его разозлило. И думаю, он только начал показывать посланнику, как тот ему безразличен. Ладно, откровенных врагов нам в «общественной палате» пока не нужно, так что, наверное, можно уже начинать разговор.
– Вам нужен мир? Похвальное желание, – посмотрел я на Сигурдссона.
– Мы в закрытом от чужих глаз и ушей помещении, Кайден де Рейнар. Можете говорить откровенно, все происходящее здесь слышат только наши уши. Нам нужен мир. Что нужно вам?
Угу, вот прямо я и начал сразу излагать все свои сокровенные планы – с легкой улыбкой посмотрел я на посланника. Вслух же выразился несколько иначе, хотя и без потери смысла:
