Алекс Аргутин
Преемственность воспоминаний
– Только, не подведи… – уже полностью бесплотно прозвучало суровое напутствие китаезы, – Иначе нахлебаешься…
"Не нахлебался бы ты…" – беззвучно съязвил самоуверенный заговорщик.
20.
Ядвигу разбудил пупырчато-грейпфрутовый край солнца, выглянувший из-за грибной шляпки. Слегка задев упругое плечо Бирса, девушка попыталась отмахнуться.
– Архивируйся обратно, – муторно простонал пират.
– Что? – не поняла Меченная, окончательно просыпаясь.
– Обратно… – хотел было пошутить капитан, но сдержался. То, что заставило его сообщницу остолбенеть, произвело впечатление и на него.
– Вот те на… – обескураженно прошептала Ядвига.
– Болото… – выдохнул Бирс. Пару раз крепко зажмурившись, он отпихнул прижавшуюся к нему стрелка-радистку. Подавшись вперед, капитан прыгнул вниз. По колени погрузившись в темно-коричневый мох, он наклонился и потрогал его руками.
– А Преобразователь? – вдруг вспомнила полячка, – Он-то с нами?
– Хрен с костями! – наспех оглядевшись, обозлился Генри, – Нет ни черта!
– Проклятая химера… – разочарованно вздохнула Меченная.
Обеспокоенный отсутствием ящика, корсар ничего не ответил. Вытянув ногу из мха и сделав несколько пробных шагов, он остановился и еще раз осмотрелся.
Немного овальное, щербатое как решето, солнце взошло недавно, и длинные тени высоченных поганок располосовали все вокруг прямыми и дугами. Крупные капли маслянистой росы ленивыми карбункулами покоились на губках кочек. Ветра не было, как могло его не быть на дне гигантского парника. Однако, и особой духоты в атмосфере не чувствовалось.
– Может, пройтись слегка, – осторожно предложила Ядвига.
– Ага… – неопределенно согласился Бирс. Утопая босыми ногами в местном ягеле, он тряхнул головой, сплюнул и наконец решился.
Меченная поднялась. Выгнув спину и сверкнув упругими ягодицами, она направилась к капитану. Но каждый ее шаг разносился окрест жирным хлюпаньем, и девушка смущенно заколебалась.
– Вот слякоть, – недовольно хмыкнула пиратка, – не разбежишься…
– Нафиг! – успокоил девицу товарищ, – Не до того… – пояснил он и, повернувшись спиной, самолично подал пример. Ядвига грустно заковыляла следом.
Так пролетели минуты. А за ними проследовали и часы. В основном молча, лишь изредка переговариваясь и постепенно окончательно тупея, пираты все брели и брели по однообразному болоту. И если в начале им казалось, что гнилой батут мха скоро кончится, а доставшие поганки вот-вот сменятся другими растениями, то к середине дня они уже так не думали.
Грибы же, по мере продвижения вперед, действительно не становились ни гуще, ни реже. Причем, взрослые растения порой достигали и нескольких метров, тогда как маленькие смачно давились ногами. Обнаженными спутниками начало овладевать раздражение. И когда туземное светило перевалило через апогей суточной траектории, Бирс остановился и повернулся к изрядно отставшей подруге. Ковырнув пяткой мочалистый корень, он прокричал:
– Суши весла!
Меченная оторвала утомленный взгляд от мокрых колен и виновато порошептала:
– Не могу больше…
"Вяленная каракатица," – сглотнул капитан. Слюна оказалась горько-соленой. И тут Бирс подумал, что если выбрать гриб покрепче, то можно вскарабкаться на него и осмотреться.
Но преодолеть несколько метров до шляпки оказалось не просто. Скользкий шест никак не хотел удерживать ладони. И тогда парню пришла в голову более совершенная идея.
– Греби сюда, – махнул он Ядвиге, отрешенно наблюдавшей за странной пантомимой. Девушка приблизилась, и кэп пояснил:
– Я пригну вот эту гниль, – указал он на подходящую поганку, – а ты хватайся за козырек. Если она распрямится, то подбросит тебя вон туда, – Бирс махнул рукой вверх, – Так что, будь наготове, – подмигнул он. Но измученная переходом Меченная только пожала плечами.
– Ты, главное, не бойся, – успокоил ее товарищ, – Тут кругом мягко, как в дурке. Эта дрянь распружинится, и ты чуть полетаешь.
– Ты думаешь, я увижу край этой трясины? – в голове полячки немного прояснилось.
– Ничего я не думаю! – взъелся на нее Генри. – Но нельзя же просто так вот идти вперед. Черт знает, где мы. И если получится, может удастся хоть в чем-то разобраться…
– А знаешь, – перебила его Меченная, – я вроде проголодалась…
В ответ Бирс сурово посмотрел на подчиненную.
– Ну так и что? – возмутился он. – Думаешь, в моем желудке менее пусто?
– Да так, – моргнула глазами Ядвига,– еще вчера нам и дышать не было нужды…
– Какая разница! – не дослушал ее Генри, – делай, что я сказал.
– Хорошо, – устало согласилась радистка, – Ты босс, тебе и решать, – привычно проговорила она и заняла свое место.
Бирс распружинил колени и выпрыгнул изо мха. Вонзив крепкие пальцы в почти резиновую шляпку, он притянул ее к земле. Более легкая Меченная цепко обхватила маслянистый конус. Расчет капитана оказался верен. Поганка распрямилась и швырнула свою ношу прямо в небо.
Меченная и не предполагала, что ее так высоко подкинет. И когда она взлетела метров на пять над коричневатым лесом, то старательно завращала головой.
Много, конечно, увидеть она не успела. Однако, сомнений в том, что эта болотистая роща тянется до горизонта во всех направлениях, у девушки не осталось. Правда, сравнительно неподалеку, она обнаружила кое что еще.
Ориентируясь на призывные ругательства, расточаемые по поводу приземления, Бирс отыскал напарницу по ребра зарывшейся в сырой ягель. Протянув руку, он нетерпеливо поинтересовался:
– Выкладывай!
– Река, – выдохнула утопающая во мхе разведчица.
– Да ну? – обрадовался было Генри.
– Наверно, скоро уже доберемся… – нерешительно пробормотала Меченная. Точнее выразиться она не смогла. Выкарабкиваться из смягчившего ее падение болота оказалось нелегко.
Впрочем, это было хорошее открытие. И злоба, вызванная длительным отсутствием еды и питья, отступила. Увлекшись появившейся надеждой избавиться от неприятного привкуса, Генри сдержанно провел рукой по щеке подруги.
– Держись уж, – почти приветливо улыбнулся он. – Может, мы еще увидим наши Карибы.
Меченная не прослезилась. Она лишь вздрогнула от воспоминания о нормальном солнце отчизны и золотистых пляжах. Отзывчиво прижавшись к товарищу, девушка закусила губу.
Клейкая нега перепачканного тела заставила Бирса немного забыться. По мускулистой спине ринулись гулять мурашки. Но парень вспомнил, что благодаря похожим обстоятельствам они сюда и попали, и отстранился.
– Чертово навождение… – устало пробормотал он.
Ядвига его услышала. Печально склонив взор, она опустилась на прохладный мох. И Бирс все-таки присоединился.
Насытившись взаимопониманием, переполнившим их эндорфином, спутники почувствовали себя свежее. Оторвав спины от примятого лишайника, они обновленно огляделись.
– Пойдем, мон амур! – проговорил Генри, – Может, это быстрая река.
Меченная удивленно кивнула. Не часто капитан бывал с ней так обходителен.
– Идем, – ответила она. И, забыв про усталость и слякоть, она уверенно зашагала следом.
На проверку путь к реке оказался короче, чем девушка решила за недолгие мгновения полета. И все же, добравшись до желанного берега, ее колени сразу же подогнулись, и полячка с нескрываемым вожделением склонилась над бурным потоком.
Генри тоже устал и не сразу заметил, как лицо подруги опасно приблизилось к незнакомой жидкости.
– Стой! – выкрикнул он и опоздал.
Девушка обернулась. Теряя сознание, она прошептала:
– Да-да…
"Всего-то глоток", – подбегая к легкомысленной напарнице, прикинул пират. Схватив за щиколотки, он отволок ее от реки. Убедившись, что девушка и не думает умирать, Бирс вздохнул с облегчением. Но когда после ударов по щекам она приоткрыла глаза, капитан было решил, что радистка сошла с ума.
– Смотри… – прошептала полячка, устремив взгляд за его спину, – Говорящая лягушка… – Ядвига вдруг приподнялась, словно увиденное прибавило ей сил, и показала рукой на соседнюю кочку.
Бирс недовольно скосился туда. На кочке никого не было. Однако, Меченная не унималась.
– Не понимаю, – все твердила она, пока Бирс устраивал для них ночлег, – Лягушка сказала…
Посеревший от изжоги и жажды Генри промолчал. Сделать он уже ничего не мог.
– Берегись мотыля… – повторила Меченная слова невидимого земноводного.
21.
"Сначала к Эмулятору," – уменьшаясь до размеров обыкновенной ночной бабочки, наметил себе цель Карион. Остановив процесс в нужное мгновение, он прошел несколько шагов и замер около выпученного глаза насекомого.
"С людишками разберемся потом…" – уточнил дальнейший план бог. Зная, что найти своих обидчиков он сможет только посетив распределительный зал космопорта, перепончатопалый просочился сквозь фасеточную поверхность глаза. Разместившись в пузыре сенсорного кресла, он задал координаты ядра своей Вселенной.
Невидимые ускорители отреагировали на файл старта как только его осознали. И не успел Карион порадоваться их быстродействию, как мотыль перенес его на марсианскую поверхность обиталища скорпионов.
"Вот чума," – желчно выругался он, – "Эмулятор-таки блокировался"…
Полупрозрачный девайс, словно колючая звезда зависший над пустынным пейзажем, выглядел действительно неприступно. Все проходы внутрь оказались завалены обгоревшими муравьями.
Почуяв немую угрозу, исходившую от сверкавшего над головой интерфейса, Карион было задумался. Но отставший от прогресса небожитель и предположить не мог, насколько хорош его реквизитор.
Выпустив шасси, мохнатое брюхо крылатого аппарата припарковалось на растрескавшемся песке. Умное насекомое все сделало самостоятельно, словно понимая, что в такой ситуации действовать лучше приборами, а не оружием. И, как только бабочка закончила предварительное сканирование хрустальной цели, врубились глушители ментальных передач искалеченных останков муравьев и скорпионов.
Обессилив хаотический сигнал, догадливый мотыль приступил к подбору ключа, что привел бы нокаутированную подлодкой операционную систему в норму. И действительно, очень скоро, судя по сообщениям, начавшим поступать в разум Кариона, вся программа блокирующего вируса начала рассыпаться в прах. Дольше других продержался лишь сам спекшийся игольчатый шар.
Даже повидавшего не мало на своем веку бога этой Вселенной потрясла суровая повседневность успешного уничтожения защиты собственного подсознания. Воздвигнутая надоедливыми админами цитадель на пороге восприятий раскололась на несколько обломков. Вслед за этим нематериальное пламя контрольного залпа съело никчемные останки. Мотылек сделал свое дело.
– Что же ты не предупредил? – вскричал потрясенный взломщик. И желтолицый союзник, проявившись объемной голографией рядом с космопортом, беззащитно заблестевшим в вышине, непринужденно заметил:
– А ты спрашивал?..
– Что ж, пожалуй, ты прав… – только и пробормотал пассажир мотыля, а про себя подумал, – "Может, этот пьяный погреб давно следовало уничтожить?"
Оторвав усатое насекомое от пустынной поверхности внутренней оболочки своего мозжечка, бог направил его по невидимым нервным протокам прямиком к металлическим пристаням гипоталамуса.
Эффект увеличения, который не так давно наблюдали Бирс и Ядвига, не заставил себя долго ждать. И вот уже гигантская конструкция этого сооружения протянула к новому посетителю свои массивные выступы.
Пронзив насквозь узкоглазую голограмму и облетев по крутой траектории сердцевину своего мироздания, Карион заметил останки пиратской субмарины. Теперь вокруг нее копошились многочисленные устройства, заваривая трещины, выправляя вмятины, ремонтируя и совершенствуя оборудование. Надменно не придав такому повороту событий никакого значения, самоуверенный аскет пришвартовался у соседнего пирса.
Покинув мотыля, юноша вбежал внутрь главного модуля. Обгоревшего ложа он уже не увидел, но ящик Преобразователя намерений мирно покоился в соответствовавшем гнезде системного блока, притянувшего его после подачи Бирса. Победоносно выхватив оттуда девайс, отныне полноправный хозяин своего Я взметнул руки с добычей над головой.
– Я есмь Карма!!! – прокричал он древнюю формулу, и понурые судьи-админы вынужденно предстали перед его глазами.
– Ты действовал бесчестно! – выкрикнули они, – Но отныне мы в твоей власти.
– Так и было заведено, – поставил точки над "и" их полноправный хозяин, – И если считаете, что еще нужны, – добавил он скептически, – то вычислите, куда скрылись те двое.
– Повелевай, – словно нехотя пророкотали седоголовые, – Пираты выпали в осадок на уровне Атомарных матриц, – продолжали они, – Также в условиях перехода сказано, что отведенная им новая реальность является планетой серии Маразмус созвездия Псилоцибина. Более подробную информацию можно получить, обратившись к визуализатору.
– Ха-ха-ха, – отблагодарил их бог, – Проваливайте! – убедительно гаркнул он и щелкнул перепонками белых, словно мельхиоровых, пальцев. Затем быстро пробежав ими по невидимой клавиатуре, он воспламенил монитор для просмотра молекулярных мастер-миров.
Присутствие по соседству с его обидчиками галлюцинации лягушки, обнаруженной недавно Меченной, немного его смутило. Однако, пираты, вымотанные болотистой дорогой, отказались внять таинственному предупреждению.
– Долбанные нейроны! Вам-то что за дело? – проборматал незадачливый плэйбой в хитоне. Скопировав координаты спящих, он затребовал лоции этого региона. Без промедления получив необходимое, Карион вернулся на борт насекомого.
Заставив мохнатую тварь обработать полученную информацию, юноша понял, что мгновенно догнать пиратов не получится. Слишком много действий они успели совершить с момента позорной встречи.
– Ну так когда? – нетерпеливо воскликнул ревнивый мститель
– Только через полтора спина электронов псилоцибина…" – пропела в божественном разуме очередная информационная пчела. И это означало, что бог накроет беглецов не раньше, чем с восходом атомного грейпфрута.
Настороженный задержкой преследователь задумался. Стоило ли доверять китайцу? Может, надо было просто пнуть преобразователь, как сделал это тот озабоченный пират? А что потом? Но тут пробудившийся в Карионе прирожденный шоумэн нашел подходящее оправдание для сложившегося положения.
"Ты возникнешь перед ними как последние биение курсора!" – пропело нечто в душе нетерпеливого атлета.
– Гибель врагов нужно осуществить со вкусом, – перемещаясь сквозь хитиновые переборки вглубь мотылька, заключил он.
Правильно интерпретировав душевное состояние владельца, пожелавшего принарядиться накануне важной встречи, насекомое приступило к восстановлению запасов энергии, параллельно замуровываясь в непроницаемый для сопротивления нейронов белоснежный кокон. И когда превращение оказалось завершено, образовавшаяся куколка оторвалась от причала, сверкнула магниевой вспышкой и уменьшилась практически до нуля.
Отдавшийся целиком наведению мстительного марафета, бог обрел на себе удобно облегающий тело скафандр защиты от дурманного влияния низкоэнергетических излучений грибной планеты. Бросив взгляд в непременное зеркало, он увидел в нем себя в во всем блеске этой сверкавшей серебром оболочки.
Бог улыбнулся. Он представил себе, как отреагировали бы его Предки на ту власть, на которую он себя недавно авторизировал. Сколько сил они положили, чтобы вдохнуть жизнь в таких вот ублюдков, как эти низшие существа. И зачем? Ведь в итоге все получилось ровно наоборот. Знали бы они, что именно эти "домашние питомцы" своими мольбами их и погубили тогда. Не наделили еще большим могуществом, а их именем израсходовали всю энергию божественных эманаций практически до конца.
Улыбка серебряного мальчика сделалась еще более зловещей. И куколку мотыля тряхнуло волной осознания его окончательного раскрепощения.
22.
Желтолицый Чан, проследив за переходом окуклившейся мошки на атомарный уровень, вырубил монитор связи и отключился. Проникшись вынужденным ожиданием, он погрузил себя в туманное марево состояния, позволявшего адепту мгновенно перемещаться по обширной поверхности своего бытия.
"Самое время проверить готовность инкубаторов," – притормозив над одним из полюсов собственного мира, подумал он. Лютый ветер рванул малиновый балахон. Вслед за тем под ногами Чана прорисовалось облачное свечение. И он обыденно ступил на него.
Китаеза сосредоточился снова, но немного иначе, и влажно-матовая дымка плавно переместила его к разукрашенному морозной резьбой порталу. Накопители информации, напоминавшие заснеженные гирлянды, что нависали под прозрачными куполами, приняли условный сигнал своего творца, дружелюбно замерцав.
Пролетев над ледяными ступенями парадной арки, восточный муж опустился на игольчатый ковер около одного из тетраидальных возвышений. Преодолев три продолговатых выступа до его усеченной вершины, он остановился над ожившим источником фиолетового пламени. И когда оно перестало проседать под массой божественного интеллекта, ударная волна вознесла его обладателя на порог рабочего кабинета, где бесплотное тело бога опустилось в ртутное раболепие кресла.
Привычный сеанс обширного самогипноза длился недолго. И потому, что ориентирован он был на перезагрузку в редактируемом режиме, все вокруг наполнилось остроугольными и спиральными рычагами.
Приоткрыв глаза, неказистый субъект пробежал по приборным панелям волей своего разума. Округлившись, внутренний мир кабинета предупредительно вспыхнул. И, разбившись на правильные многогранники, он отразил состояние всех хранилищ полезной биомассы. Некоторые оказались пусты, но готовы к приему очередных пожизненных постояльцев.
Удовлетворившись беглой оценкой уже заполненных резервуаров, где в деятельном напряжении пребывали миллиарды не ведающих себя душ, китаец приступил к осуществлению более ответственной задачи. Для того, чтобы задействовать все пустовавшие контейнеры, ему нужна была целая эскадра исполнительных агентов. Придя к мысли, что доступнее отпрысков Ярла, канувшего в атомарные миры в образе самонадеянного Кариона, рабочую силу ему не сыскать, он инсталлировал соответствующее приложение. И программа заиграла по залам и галереям полярного святилища векторными палитрами обгоняющих друг друга вычислений.
Тем временем, успевшие не только подрасти, но и возмужать, икринки омара Ярла уже хакнули координаты всех населенных пространств его Вселенной, неся с собой хаос и разрушения. Однако, вскоре оказавшись под влиянием непрекословного желания изобретательного Чана, эти деструктивные управленцы вынуждены были изменить первоначальную тактику. Поэтому, отныне лишь маскируясь под бандитские кутежи и карательные акции, они начали готовить туземцев к массовому переселению. Как бы во внезапном помутнении сколотив бригады из наиболее трудоактивных перебежчиков, они направили их на строительство концентрационных центров, способных принять и проконтролировать товар до его окончательной репатриации.
Временно прервав свою визуальную связь с чужой Вселенной, узкоглазый Чан потер руки.
"Думаю, Кариону они больше не понадобятся," – улыбнулся удачливый юзер, – "Если он и придет в себя после своей дурацкой мести, удовлетворить этого дикаря будет не сложно…"
Потеряв интерес к ментальным ракообразным, прозорливый интриган приступил к выполнению второй части своего плана. Теперь следовало привести в готовность все имевшиеся в наличии транспортеры, поднять их, и направить по правильной траектории. Прокрутив для этого в уме мотив, каждая нота которого соответствовала кодовому числу многоэтажного ангара, величественный узурпатор врубил акселераторы бесчисленных звездопланов, собранных им из концентратов мук и грез существ, когда-то являвшихся его собственными эманациями.
В ответ на это энергетические чучела пчел, ос и шмелей зашуршали крыльями модуляторов психополя, способного лишить их не только массы, но и оборвать якоря, удерживавшие сии создания над поверхностью родного мира. И если бы мгновенный перелет не обеспечил предприятию Чана дополнительную секретность, то миграция целого тайфуна насекомых могла бы оказаться замечена столь же заинтересованными соседями.
Но этого не произошло. И, благополучно миновав пограничное ничто, невидимые обычным зрением чешуекрылые наводнили космос Кариона в поисках ментальных передач божественных агентов.
Убедившись, что все прошло как по маслу, циничный фрик откинулся на спинку ртутного кресла, тот час сделавшегося ложем.
"Возвращайтесь же с удачей…" – утомленно прикрывая глаза, подумал он, – “Скоро, скоро уж вы наполните свои новые соты прекрасным воском, что так нужен мне, что так нужен…"
– Зачем? – отчетливо прозвучало откуда-то со стороны, – Зачем он нужен? – и раздосадованный Чан гневно распахнул свои миндалевидные глазищи. Внутреннее пространство шара его кабинета окутал ядовитый дым. И, задетый за живое собственной яростью, бог закашлялся. В столь неучтивом вторжении в его отдых было что-то более сверхъестественное, чем даже не сработавшая защита, над которой его ученый разум бился не один здешний месяц.
– Кто это? – узкоглазый бросил возмущенный взгляд на многоугольные экраны, и сразу понял, что распространение роя транспортеров по чужой Вселенной временно приостановлено.
– Даже если узнаешь, то не поймешь… – мрачно простонало ото всюду.
– Как же так? – засомневался сановный долгожитель, – Мне известны имена всех реалий…
– Уж не думаешь ли ты, что это предел? – зарокотало смехом все вокруг. И поверхности экранов приобрели бесполезную непрозрачность.
– Да ты… – собрался было грозно выругаться Чан, но не решился, – Наверняка и на тебя есть управа, – стремительно соображая, прошептал он.
– Может и есть, – пронеслось в его голове в ответ, – да только какая?
Но на эту реплику уже взявший себя в руки небожитель отвечать не стал. Пытаясь разобраться в зарябившем на индикаторах пульта хаосе психовторжения, Чан полностью ушел в себя. Только вот единственная ниточка, способная распутать этот клубок догадок, ни как не хотела находиться.
– Ну, а если потянуть за любую? – словно из самой глубины, зарябило в сознании Чана неожиданное решение. И внезапно китаец понял, что перед ним не просто некий сложный иероглиф, а единственно возможный узор, действительно не имеющий ни границ ни начала даже в одиннадцатом измерении.
Само по себе такое было возможно, но не на практике. И в осознание потрясенного адепта закрался почти что животный ужас.
– Вот видишь! – торжественное восклицание вспышкой осветило все мониторы и индикаторы. В ответ насмерть перепуганный бог немедленно телепортировал себя в запасную рубку управления на противоположной стороне своего бытия.
– Нет, – стиснув зубы, прошептал он, – Это не революция внутри меня…
23.
Тем временем, подошла к концу вторая ночь пребывания Меченной и Бирса на псилоцибиновом электроне. И снова оба пирата проснулись с ощущением легкого маразма. На этот раз причиной их пробуждения оказалась тяжелая капля маслянистой росы, что скатилась со шляпки соседней поганки.
Открыв глаза, корсары уставились на закачавшуюся ножку.
– Чтоб тебя… – тихо посетовала Ядвига на превратности их положения.
– А и хрен с ней, – Бирс оторвал свое тело от голубого мха и попытался обтереться.
– О, Генри, – вдруг остановила его девушка, – Почему ты так светишься?
– Ты о чем? – повернулся к ней парень и застыл не успев закрыть рта.
– И я тоже? – потрясенно догадалась Меченная.
– Если ты неоновая, то я какой? – не в силах отвести от подруги взгляд, осведомился босс.
– Ты такой же, – урезонила товарища Меченная. И Генри вдруг засмеялся…
– Что-то не пойму, – продолжая сотрясаться от необъяснимой эйфории, он огляделся по сторонам. Говорить было трудно, да и мысли путались беспощадно. Правда, до парня-таки дошло, что за ночь все вокруг очень изменилось. При чем, особенно впечатляло даже не флуоресцентное свечение, отбрасываемое грибами, осокой и ягелем, а туманный силуэт вероятного провокатора этого явления.
Проследив за взглядом вдруг умолкшего капитана, Ядвига тоже притихла. Но создание это ей было уже знакомо, хотя вчера девушка видела его в более мелком масштабе. Поэтому, Меченная обрела способность выражать свои чувства чуть раньше.
– Ах ты… – прошептала она, будучи не в состоянии побороть суеверное восхищение первобытной мощью огромной нефритовой жабы, словно тоже светящейся изнутри.
Генри сделал шаг назад и встал рядом с Ядвигой.
– Не думаю, что это живая тварь, – ответил он на ее прикосновение, – Уж как-то очень неподвижно она сидит.
– Да ты посмотри на себя, – опомнилась его подруга, – Мы и сами как с кислотных картинок…
И тут гигантское чудовище приоткрыло свою пасть. Из пелены выдохнутого наружу тумана проступили высокие башни зубных цитаделей, бледно-розовый холм языка и махровые врата гортани. И когда кадык этой громадины оттянулся, в окружающий мир вылетела оглушительная очередь поквакиванья.
Однако, в звуке этом пираты не услышали угрозы. Скорее, он напоминал лошадиное ржание. Более того, было в нем нечто даже примирительное и успокаивающее.
Непостижимым образом перестав ощущать отступившую тревогу, Бирс снова улыбнулся. Обхватив подругу за плечи, он захохотал в ответ. Ядвига тоже не удержалась. Мысль о том, что это полный идиотизм, и им уже не спастись, промелькнула в ее голове, но тот час испарилась вместе с останками других мыслей. И когда рассудки весельчаков окончательно помутнели, что-то нежное обмотало их тела и подняло в воздух.
В момент подъема Бирс приоткрыл глаза и сквозь смех произнес:
– Знаешь, – обратился он к спутнице, – оно обхватило нас языком и куда-то несет…
Меченной мысль эта тоже не показалась ужасной. Наоборот, установившееся приятное покачивание еще сильнее взбудоражило ее.
– Не обращай внимания… – прошептала она слова, подсказанные женской интуицией.
Но вот язык гигантской лягушки полностью исчез в ее огромной пасти. И в разумах пиратов, уже потерявших даже счет времени, словно поднялся занавес. Связь с прежними телами оборвалась, и путешественники ощутили себя в новых.
Непобедимым викингом астральных сфер, чье мускулистое тело частой мозаикой покрывал панцирь самых твердых доспехов, осознал себя Бирс. Спутница же его, очнувшаяся неподалеку, тоже оказалась под стать своему кумиру. Ее светящаяся кожа, так и не прикрытая ни чем, сделалась не просто нежна, а абсолютно совершенна. И, не испытывая никаких сомнений на счет своих прав, Генри величественно шагнул через объединившее их пространство и прижал ее голову к своей мужественной груди.
Меченная поддалась.
– Заправка осуществлена! – прозвучало в ушах космических героев голосом, которым в аэропортах объявляют рейсы, – Примите к сведению особенности протоколов управления…
Но задумчивость, в которой все еще оставались уроженцы иновременного пространства, уходить не пожелала. И только заключительный параграф, обещавший полное повиновение этого чудесного земноводного, привел их в чувство.
– Ущепни меня, – тихо прошептала девушка, – Может, мне это не снится…
– Можешь не сомневаться, – Бирс улыбнулся. Быстрее подруги осознав связь между собой и пространством, окружавшим их теперь множеством галактик, направлений и перспектив, он взмахнул рукой и произнес:
– Покажи все! – В ответ мелодичный голос, сопровождаемый трехмерным изображением, снова зазвучал в умах бывших пиратов…
– Много жизненных циклов назад они оставили ее как аварийную станцию для путешественников по матрицам Эмулятора… – задумчиво повторила Ядвига, – Уж не значит ли это, – обратилась она к капитану, – что нам угрожает опасность?
Но вместо Бирса снова заурлыкала машина.
– Теперь нет. Работу по уничтожению агрессора я взяла на себя.
– Брось темнить! – потребовал Бирс, – Что еще за агрессор?
Но ответа не последовало. За то неподалеку проявилось изображение раскидистой акации, опутанной паутиной тысячи шелкопрядов. Маленькие личинки самозабвенно пожирали листья и вот-вот уже готовы были уничтожить все дерево. Но, озарившись ярким пламенем, дерево испарило путы, вновь засияв молодой листвой.
Заинтересованная Ядвига потянулась было в ту сторону. Но Бирс остановил ее за изящную ладонь.
– Думаю, это только начало, – пояснил он. И действительно, не успел капитан закончить, как изображение акации Вселенной исчезло, сменившись на трансляцию со мшистой поляны прямо перед нефритовой лягушкой. Там в нескольких метрах над мохнатой поверхностью завис некий белоснежный объект, формой напоминавший быстро-растворимую капсулу для проглатывания.
– Постой, – вмешался в процесс командир, – Если внутри кто-то есть, хочу его разглядеть поближе.
– Смотри… – приблизив картинку, ответила жаба. И Бирс увидел женоподобный лик оскалившегося парня в блестящем комбезе.
Почувствовав, что это возможно, Генри прошел вперед и встал перед окоченело вылупившейся на него физиономией.
– Как ты сюда проник? – сам не зная, что он желает знать, спросил Генри. И когда Ядвига подошла тоже, юноша перестал мерзнуть и безвольно заговорил:
– Предатель Чан дал мне эту машину, – Генри поморщился. Услышанное было не совсем понятно. Однако, возникнуть паузе не позволила Меченная.
– Дал просто так? – заинтересовалась расчетливая дева.
И ответ, окончательно обесцветивший лицо недруга, заставил обоих пиратов отступить назад:
– Смертные души всех обитателей вашего измерения! – подавленно прозвучало в накалившейся тишине.
– Сожги его вместе с оболочкой, – хмуро приказал Бирс. Но Ядвига жестом остановила осуществление милосердного приговора.
– Не спеши, – проговорила она бесстрастно, – пусть пламя сначала съест его серебристые яйца.
24.
Желтолицему Чану повезло больше, чем самонадеянному Кариону. Незванный гость не последовал за ним в аварийный бункер. И узкоглазый бог получил время на размышления.
Конечно, необыкновенное могущество неизвестного противника смутило китайца. Но он верил в совершенность своих технологий, некоторым из которых до сих пор еще не нашлось достойного применения. Вдохновляло Чана на сопротивление еще и то, что вечная жизнь вещь бесполезная, если ее не наполняют смыслом соответствующие обстоятельства.
Так что, философствуя подобным образом, божественный адепт приступил к необходимым мысленным операциям. Проглотив каплю энергетической субстанции, пропитанную полем, предельно концентрирующим интеллектуальную деятельность и чувственную активность, он отдал команды аналитическим структурам гиперпроцессора его Вселенной. Произведя ряд дополнительных умственных манипуляций, китаец получил подтверждение кодовых паролей на восстановление систем защиты и привел все вооружения в боевую готовность. Однако, Чан не успел улыбнуться, узнав, что видов оружия, которыми он может одновременно воспользоваться, хватит, чтобы уничтожить не один божественный мир. Порадоваться ему помешал индикатор обращения к эфирным кристаллам информационного накопителя. Этот спиралевидный отросток, покрытый серебристым инеем и торчавший из тупоугольной призмы, вдруг почернел и обломился.
