Альбина Пату-Чебыкина
Прохожий
Мама всегда останавливалась, если кто-то задавал ей вопрос в метро, и очень подробно рассказывала, на какой станции сойти или пересесть.
Так вот в эту самую счастливую или несчастную субботу (Никита так и не мог понять, какую), Никита увидел отца, выходящего из вагона, в который они с мамой только намеревались зайти. Отец был таким, каким он его помнил: высоким, сильным, светловолосым, очень каким-то серьезным и сосредоточенным, но вместе с тем с мягким взглядом и очень улыбчивым лицом. Вот и сейчас он улыбнулся Никите и пошел. Не остановился, а просто пошел прочь из вагона к выходу со станции. Никита сначала растерялся. Мама тянула его за руку и просила, не медлив, заходить в вагон, но он вырвался и побежал туда, куда только что ушел отец, за толпой. Он не слышал криков мамы. Он просто бежал, не останавливаясь. Он искал глазами светлые волосы отца над головами пассажиров. Какая-то дама что-то сказала ему, но он не услышал. Он запнулся о чей-то чемодан и чуть не упал. Он бежал до тех пор, пока не оказался наверху, на улице. В бессилии и изнеможении он опустился на асфальт у входа и заплакал. Никита не знал, как долго он был один и плакал. В какой-то момент он увидел маму, на которой от беспокойства не было лица. Она просто подбежала к нему, обняла и они так и остались сидеть вместе.
С тех пор Никита решил, что каждый день теперь будет приходить на станцию Киевская и ждать отца, примерно в это же время – в 4 дня. Где он мог ждать отца – такого вопроса у Никиты не возникло: конечно, под панно «Ученый и ассистентки». Так он почему-то сразу для себя решил.
Теперь каждый день, возвращаясь из школы, он ехал на станцию матеро Киевская, садился там под картиной с ученым и ждал, вглядываясь в каждое лицо. Через час он уходил.
Через неделю Никите надоело целый час смотреть на прохожих, и он теперь вынимал свой блокнот для рисования и рисовал тех, кого видел вокруг. У него уже были готовы несколько страниц: полная тетя в платке с плачущим ребенком, худой дядя с небольшим чемоданчиком, красивая дама с бусами и в туфлях на каблуках, а еще – средних лет прохожий с большой папкой и густой шевелюрой с проседью. Этот самый прохожий проходил мимо Никиты каждый день, ровно в 4 часа. И портретов этого прохожего у Никиты было уже очень много: прохожий идет, прохожий остановился и смотрит на часы, прохожий смотрит вверх на светильник, прохожий открывает свою папку. Однажды, когда Никита дорабатывал один из рисунков с этим самым прохожим, он услышал сверху чей-то голос: ««Очень похоже, парень, и впрямь я, как есть». Никита поднял глаза и обомлел. Перед ним стоял тот самый прохожий станции Киевская с густой шевелюрой с проседью, большой папкой под мышкой и весёлыми глазами. Прохожий смотрел то на Никиту, то на собственный портрет. Затем он протянул руку Никите и непринужденно представился: «Михаил Метровцев – художник-мультипликатор». Никита пожал руку прохожего и сказал: «Никита Василевский» и потом робко добавил зачем-то «Школьник пятого класса А». Михаил Метровцев весело рассмеялся и легко сел на пол рядом с Никитой, прямо под панно «Ученый и ассистентки». Это показалось Никите очень даже странным. Ведь на его новом знакомом был костюм и начищенные ботинки, не то, что старые брюки Никиты, которые мама перешила ему из своей юбки. В таких брюках, как у Никиты, можно было сидеть на полу в метро, но было странно видеть Михаила Метровцева, сидящего с ним рядом. Не говоря уже о том, что Никита впервые видел, чтобы человек такого солидного вида, как его прохожий, с сединой в волосах, представлялся по имени и без отчества. Никита всегда и всех взрослых называл по имени-отчеству, ну может только кроме тети Мирославы, которая ему все -таки приходилась тетей, пусть и не родной.
