Альберт Власин
В лабиринте переходов

Обведя взглядом пустую комнату, в которую начали пробираться первые вечерние сумерки, он откинул одеяло и настороженно застыл на месте. Ему вдруг показалось, что из-за неплотно прикрытых штор на него кто-то смотрит! Ощущение чужого взгляда было настолько реальным, что по телу пробежали мурашки. Егор резко вскочил с кровати, и его тут же качнуло уходящим из-под ног полом. В голове возник пульсирующий шум. Широко раскрыв от удивления глаза, он обнаружил, что всё вокруг, медленно ускоряясь, поплыло по кругу. «Карусель» набрала обороты так, что картинка начала смазываться, и вдруг мир вокруг словно «выключили», как выключают обычную лампочку в темной комнате.

Первым к Егору вернулся слух. Постепенно едва различимые непонятные шорохи стали громче и отчетливее, хотя ясности это ничуть не добавило. Что-то шебуршало и поскрипывало в полной темноте и, как Егор не старался, никоим образом не ассоциировалось вообще ни с чем. Чуть позже к этому шуму добавились сопящие звуки и приглушенное покряхтывание. Чтобы понять, что происходит, пришлось напрячься, вслушиваясь в малейшие нюансы. И в этот момент раздался оглушительный грохот! От неожиданности Егор вздрогнул всем телом, попутно осознавая, что тело он все-таки чувствует, и услышал знакомый голос:

– Итить-колотить твою растак! Чёб тебя бесы разорвали!

– Ерофеич, ты? – осторожно осведомился Егор.

– Да я это, я. Кто ж еще-то?

Голос у домового был чуть с хрипотцой и в этот раз заметно шепелявил.

– А ты где? И чего ты там делаешь?

– Да, тута я! Шукаю маненько, пока ты дрыхнешь.

Послышались чирканье спички об коробок. Вспышка, и через несколько секунд Егор увидел перепачканную физиономию знакомого персонажа, зажигающего небольшую свечку. Мерцающий свет немного осветил стены комнаты, стол и опрокинутый стул.

– Уф! Ну, здравствуй, мил-человек! – с облечением произнес Ерофеич и расплылся в довольной улыбке, словно демонстрируя отсутствие переднего зуба на самом видном месте.

– Привет. И чего ты там «шукаешь»? – поинтересовался Егор, сообразив, что всё еще находится в своей комнате, почему-то лежа на полу возле кровати.

– Ну, дык, известно что – амулетик заветный.

– А с чего это он тебе вдруг понадобился? Спереть решил?

– Да, бог с тобой! Мне он как раз вообще без надобности, а тебе скоро ой как пригодится! Только для этого его надо актива… акти… тьфу! Зачаровать его нужно по-иному – вот!

– Активировать? Но ведь с ним обычно жрецы чего-то там делают для этого?

– Ох, милок! Не до того им нынче! Там у них такое твориться – не могут они пока ничего! – сокрушенно махнул Ерофеич рукой. – Вот, меня опять к тебе и заслали. Не могут они без Ерофеича, никак не могут!

– Незаменимый ты, видно, – добавил в голос немного лести Егор.

Домовой, услышав это, сразу горделиво приосанился и потешно попытался придать важное выражение своему лицу.

– А ты думал? Всё же на мне и держится! Им-то чего? Они там, наверху, сочинят чего-то, а мне – выполняй потом. А боле некому. Вот, и мотаюсь на старости лет чёрте где.

– Ясно. А почему я в этот раз дома и всё чувствую? В прошлый раз всё не так было.

– Так, в этот раз пришлось воплощаться – иначе не умею чаровать-то, да и еще одно дельце есть, но это потом. Где амулетик-то? Давай – поколдую немножко.

Непослушными от накатившей слабости руками Егор снял с шеи мешочек с янтарным шариком и протянул его Ерофеичу. Тот бережно достал амулет, аккуратно протер его об свою холщёвую рубаху и поднес в ладонях к губам. Забавно шевеля своей спутанной бородой, дедок что-то долго и неразборчиво бормотал, потом встряхивал амулет, словно градусник и снова бормотал. Шарик сначала засветился ярче, но после угас до прежнего, чуть заметного сияния.

– Ну, вот и всё. Держи, – важно произнес Ерофеич, протягивая обратно спрятанный в мешочек амулет. – Теперь он тебя может подлечить немного и показывает на первую точку.

– А далеко она, эта точка? – с надеждой спросил Егор, справедливо подозревая, что сами они определить расстояние вряд ли смогут.

– Это уж кому как. Для кого далеко, а кому и совсем рядом – как посмотреть, – загадочно изрек домовой.

– Ты меня не путай, – возмутился Егор. – Для меня это очень важно: машину-то мне разбили. Вот и не знаю, как быть теперь.

– Вот же, старый дурень! – хлопнул ладонью по лбу Ерофеич. – Чуть не забыл! Тут я тебе подмогну немножко. Выпросил я там, наверху, вещицу полезную. На вид – пустяковина, а тебе может и сгодится. Бери.

На маленькой морщинистой ладони Егор увидел черную, квадратную пластинку, размером со спичечный коробок. Матовая, толщиной в сантиметр, судя по весу, «вещица» была сделана из какого-то камня или металла.

– И что это такое? Еще один амулет?

Ерофеич хитро улыбнулся:

– Вроде того, но не совсем. Называется «толкатель», это если по-нашему.

– И что с ним делать? Чего он толкает? – недоуменно спросил Егор, вертя пластинку в руках.

– Тихо ты! Осторожнее! – домовой предостерегающе вскинул руки. – Всё просто. Берешь, вот так, давнул посередке один раз сильно и отпусти сразу. Как тепло почуял – дави опять, но уже потихоньку. Пробуй.

Егор надавил, как говорил Ерофеич и почти сразу ощутил легкое тепло, исходящее от загадочного «толкателя». Легонько надавливая снова, он сначала не понял, что происходит, и от неожиданности убрал палец. А удивляться было чему – он сам, и кровать, на которой он сейчас сидел, скрипнув ножками по паркету, плавно сдвинулись с места почти на метр!

– Это как так? – изумился он, поднимая глаза на улыбающегося домового.

– А это просто! Давишь сюда – толкает вперед. Давишь с обратной стороны – назад толкает.

– И какая от этого польза? – непонимающе спросил Егор.

– Самая что ни наесть полезная! Сел в пустую телегу, надавил – и телега сама поехала! Сильнее давишь – быстрее едет! Каково?!

– Прикольно! – ответил Егор, пытаясь сообразить, где теперь достать телегу и как он на ней будет выглядеть, передвигаясь по городу.

– И толкает он и тебя и всё, на чем ты сидишь.

– Это как Иван из сказки на печи ездил?

– Похоже, но не совсем так.

– А если я в машине сижу?

– Машина и поедет. Только сразу сильно не дави, а то быстро въедешь куда-нибудь.

– И как же он, «толкатель» этот работает? И как долго, и чем его заправлять?

– Я всех тонкостей не знаю, только пользоваться приходилось. А работает он без малого лет сто уже, никто его и не заправлял никогда. Слыхал, что силу он берет от Земли прямо, что в ней самой сокрыта, но как – не ведаю.

– Крутая штучка! Еще бы ее использовать научиться, – мечтательно произнес Егор.

– Так ты же человек грамотный. Вон, в институтах обучаешься. Вот и придумай. Зачарован «толкатель» только на тебя. Для других – вещь бесполезная.

Ерофеич покрутил головой и резко заторопился:

– Вышло мое время. Ты всё понял?

– Понял, но не всё.

– Пока хватит с тебя. Если туго будет – может, снова свидимся.

– Не, ты мне еще на один вопрос ответь! – ехидно ухмыльнулся Егор.

– Ну?

– А где ты зуб-то потерял? А?

– Зуб-то? Да «поспорили» тут давеча со скуки с одним из наших маленько.

– Это о чем же у вас так спорят?

– Спорили, кто кому зуб выбьет.

– Так ты значит проиграл?

Ерофеич снова заулыбался:

– Обижаешь! 2:1 в мою пользу! Вот так-то!

Он снова к чему-то напряженно прислушался, забавно шевельнув ушами:

– Пора мне, однако. А ты спи, время есть еще пока, – и задул свечку.

Глава 3

Локка-тал поднял голову и прикрыл ладонью глаза – обжигающе яркое солнце уже висело в зените.

«Сегодня будет жарко. Очень жарко, – отрешенно подумал он, пытаясь разглядеть сквозь пальцы, как высоко-высоко в небе парит одинокий коршун. – Это хороший знак перед боем. Птица приносит удачу… или уносит душу туда, наверх. Что ждет меня там, за сияющей неведомой гранью?»

Он не знал этого. Этого никто не знает – на все воля всемогущих богов. Только им дано судить – кто и какой участи достоин. И ничего не зависит от того, кто ты, и как часто ты воздавал молитвы. Это не зависит от слов. Всё зависит от чистоты помыслов и деяний в этой жизни, от той меры добра и зла, которую ты смог сотворить на земле – это он знал наверняка. Знал, что поступает правильно. Поэтому страха не было.

Тяжелое знойное марево заполнило всю долину, на которой расположился лагерь. Несмотря на нестерпимую жару, вокруг тренировочной площадки собрались почти все: только дозорные продолжали нести свою службу, но даже у них все разговоры были только о предстоящей дуэли. Бывалые опытные воины, еще помнившие старую боевую школу жрецов, говорили, что соперников рассудят боги. Молодые же, и потому горячие, однозначно пророчили быстрое поражение постаревшего, по их мнению, жреца. Приглушенный гомон этих извечных споров, между молодостью и опытом, густо висел над толпой и стих только когда отряд степняков с вождем во главе прошел к месту поединка.

С другой стороны лагеря шел Локка-тал в окружении жрецов Совета. Во взглядах своих солдат он читал сожаление, участие и даже сочувствие, но по-прежнему старался выглядеть спокойным и невозмутимым.

Терк-кхан остановился посередине тренировочной площадки, небрежно оперевшись на свой парадный меч. Без ножен его оружие выглядело не менее театрально, напоминая скорее богато украшенный реквизит, чем серьезное оружие. Широкий обоюдоострый клинок, начищенный до зеркального блеска, похоже, никогда не видел настоящего боя – ровная гладкая заточка с обеих сторон была без единой зазубрины. Изящная гарда с острыми загнутыми вперед концами, густо украшенная резьбой, служила больше для устрашения, чем защищала руку.

– Ты не передумал? Если ты признаешь, что я был прав, то еще сможешь сохранить свою жизнь, – услышал в наступившей тишине жрец.

«А мальчик очень уверен в себе, раз выбрал именно это оружие. Играет на публику, – подумал Локка-тал, молча распуская завязки серого походного плаща. – Ну что ж, это немного упрощает задачу, хотя и не решает всего».

Прекрасно понимая силу и боевое превосходство молодого противника, жрец не строил никаких иллюзий по поводу предстоящего боя. Когда-то, в юности, у него был хороший учитель фехтования, который дал ему базовые навыки боя и пару хитрых приемов. Но после был большой перерыв, а отсутствие практики, несомненно, повлияет на ход боя. Да и реакция уже не та, что поделаешь – возраст. Оставалось рассчитывать, что самонадеянность, которую прямо-таки излучал Терк-кхан, сыграет не в его пользу.

Дуэльные правила не позволяли использовать металлические доспехи, разрешая только кожаные, но молодой вождь степняков пренебрег даже ими. Легкий жилет из белого войлока с вышитым золотыми нитками родовым гербом на груди, белая атласная рубаха, черные штаны тонкой выделки кожи и мягкие высокие сапоги создавали впечатление, что Терк-кхан пришел на показательный учебный бой, а не на дуэль.

Впрочем, жрец тоже оделся довольно легко, осознавая, что для настоящего мастера клинка наличие доспехов на противнике помехой не является. Противник имел богатый опыт, отшлифованный в смертельных схватках на полях сражений, а реальный бой отличается от боя учебного, прежде всего скоротечностью. Там некогда и некому демонстрировать все свои умения, там нужно убивать – быстро и наверняка. Одна серьезная ошибка позволяет использовать стремительную комбинацию, накатывающуюся как лавина, которая неизбежно закончится смертельным ударом. Вопрос только в одном – кто первый такую ошибку допустит.

– Ты так и будешь молчать, или страх сковал твою речь? – снова заговорил Терк-кхан, не дождавшись ничего в ответ.

– Всё, что было необходимо, я сказал тебе вчера. Сегодня будет говорить мой меч, – спокойно ответил Локка-тал, освобождая от ножен чуть изогнутый клинок обычного боевого меча и крутанув для разминки кисти пару «восьмерок».

Вождь удивленно приподнял одну бровь:

– Ха! Какой слог! Ты еще помнишь, как нужно держать оружие? Посмотрим, так ли ты хорош в бою, как на словах!

Два десятка степных воинов, стоящих за его спиной дружно, словно по команде, захохотали. Вооруженные до зубов, они вели себя вызывающе, стараясь всем своим видом показать, на чьей стороне сила, но опасливые взгляды, которые они украдкой бросали по сторонам, говорили, что не всё так просто, как им бы хотелось.

К поединщикам от жрецов Храма вышел Кату-тал. Последние негромкие перешептывания резко стихли. Громко, чтобы слышали все окружающие, он торжественно произнес:

– Жрец Храма Локка-тал вызывает на справедливый бой Терк-кхана, вождя племени тантов! Напоминаю правила дуэли: бой ведется только выбранным оружием, щиты любых видов разрешены, использовать другое оружие запрещается, применять любые магические приемы запрещено. Нарушитель этих условий может быть застрелен на месте либо предан суду! – жрец показал рукой на лучников, окруживших площадку. – Подойдите ко мне: вы должны сравнить длину клинков ваших мечей.

Локка-тал и Терк-кхан подошли ближе и приложили клинки друг к другу. Продолжая «сверлить» противника испытующим взглядом, каждый пытался оценить ситуацию. И если жрец смотрел спокойно и открыто, то вождь степняков был чем-то явно обеспокоен, изо всех сил стараясь это скрыть.

– По закону дуэльного Кодекса, я напоминаю, – продолжил Кату-тал, проверяя отсутствие магии на дуэлянтах – что поединок заканчивается на усмотрение победителя: либо смертью противника, либо публичным прошением о пощаде и признанием вины. В случае непризнания вины, победитель вправе убить противника. Разойдитесь. Пусть боги рассудят вас!

– Знай, я буду убивать тебя медленно, и ты еще сможешь вымолить для себя твою жалкую жизнь, жрец, – тихо произнес сквозь зубы вождь и отступил на несколько шагов, надевая на руку небольшой круглый щит.

Локка-тал лишь грустно усмехнулся в ответ и подошел к жрецу, стоящему в сторонке с приготовленным для него щитом.

– Ты оказался прав, Локка-тал, мальчик очень печется о своем здоровье: защитный амулет у него в щите, – почти шепотом произнес тот. – Заявить об этом сейчас?

– Не нужно. Ты сможешь что-то сделать с его амулетом?

– Могу, но…

– Так и поступим. Только не сразу.

– Хорошо, Локка-тал. Ты рискуешь, но это твоя жизнь – тебе и решать.

– Справедливо, – улыбнулся он в ответ, принимая защиту.

– Вы готовы? – уточнил Кату-тал, отходя в сторону, и громко скомандовал – Сходитесь! Мы начинаем!

Мягким стелющимся шагом Терк-кхан быстро приблизился к противнику и сходу нанес сильный удар, который пришелся в самый край щита, скользнув вверх, над головой жреца.

«Против таких ударов мне долго не выстоять», – успел подумать Локка-тал, едва успевая отразить мечом второй удар.

Молодой вождь отскочил на шаг и тут же, словно играясь, сделал круговое обманное движение. Кончик лезвия чиркнул по ноге жреца. Локка-тал почувствовал, как вниз потекла струйка крови. Боли пока не было, но он знал, что очень скоро жгучая волна охватит всё бедро, а потом придет слабость – степняк хорошо знал, куда и как нужно бить. Увидев замешательство противника, Терк-кхан разом осмелел и, решив сбить жреца с ног ударом щита, резко двинулся навстречу. Вдруг его глаза удивленно округлились – он вдруг понял, что защитная сила амулета, позволяющая многократно усилить удар, внезапно исчезла. Его щит скользнул в сторону, а он остался стоять, изумленно глядя на меч жреца, торчащий у него в боку. Узкое изогнутое лезвие вошло точно под левые ребра, погрузившись в тело почти наполовину.

Зрители вокруг ахнули, когда жрец, выпустив застрявший меч из рук, отшатнулся назад, а Терк-кхан, постояв еще несколько мгновений неподвижно, мешком осел на пыльную землю тренировочной площадки. Вождь был еще жив, но мертвенная бледность его лица говорила о том, что смерть уже рядом.

Степняки, стоящие по краю площадки, схватились за оружие, но скрип луков, готовых выпустить стрелы, остановил их. Поединок закончился стремительно и неожиданно для всех.

Локка-тала охватило непонятное оцепенение. Он стоял, не понимая, что происходит вокруг. Голова кружилась. Боль лишь показала свои острые когти, но сразу внезапно отступила куда-то вглубь тела и затаилась. Поняв, что силы уходят вместе со струйкой крови, стекающей по ноге на землю, он оглянулся еще раз вокруг затуманенным взором, что-то попытался сказать и потерял сознание.

Сдав смену напарнику в Башне Связи, Вана-тан быстрым шагом двинулся в направлении своей комнаты. Его сердце билось с такой силой, что отдавалось в висках почти ощутимой болью.

Неужели Учитель прав насчет Таривы? Неужели она может так достоверно изображать чувства и страсть к нему, Вана-тану? Нет! Это невозможно – он бы почувствовал фальшь в ее словах, ее взгляде. Он бы понял это по ее движениям, прикосновениям рук и губ. Разве можно так играть, особенно в моменты наивысшего наслаждения? Глупости, конечно нет!

Он шел всё быстрее и быстрее, лишь силой воли удерживая себя от того, чтобы не перейти на бег. Спустившись по лестнице, в сумерках пересек пустынный двор и вошел в коридор, ведущий к его спальне.

«А если всё это – правда? Что тогда?» – мелькнула где-то глубоко тревожная мысль.

Легкий шорох в дальнем конце темного коридора отвлек его от тяжелых размышлений. Что это? Кто там? Он остановился и прислушался… Тишина. Показалось? Наверное, ему уже начали мерещиться всякие опасности, рожденные воспаленным сознанием. Он встряхнул головой, подошел к своей комнате и сходу распахнул дверь.

Тарива, стоя возле кровати, резко повернулась к нему, держа узелок в руках. Светлые волосы, рассыпанные по плечам и легкая воздушная туника, почти не скрывающая тело – всё это в свете ночника выглядело таким родным, уютным, желанным!

– Что случилось, милая? Ты куда-то собираешься?

– Я?.. – она сначала чуть смутилась, но сразу взяла себя в руки. – Да. Мне пришла весть из дома, что там срочно нужна помощь.

Она о чем-то на секунду задумалась и продолжила:

– Это ненадолго.

– Ненадолго? – переспросил он и попытался поймать ее взгляд, но в сумраке комнаты не мог понять, куда она смотрит.

– Да. Всего на несколько дней.

Она подошла и положила руки к нему на плечи.

«Так, собираться она начала до его прихода – значит… а это значит, что она еще не могла почувствовать блок, который поставил мне Учитель, – шевельнулось у него в голове и сразу стало чуточку легче. – Похоже, что я зря волновался!»

Он притянул ее к себе плотнее и попытался найти губами ее губы, но она мягко отстранилась.

– Что-то не так?

Она отвела взгляд в сторону и попыталась освободиться от его объятий.

– Сейчас не время. Мне нужно идти. Поможешь мне собраться?

– Вот так, срочно? – озабоченно спросил он, выпуская ее из рук.

Она скользнула к двери, но у самого порога задержалась, видимо о чем-то внезапно вспомнив.

– Там, на кровати лежит моя накидка – подай мне ее, пожалуйста.

Вана-тан повернулся и непонимающе уставился на пустую кровать, а через секунду он почувствовал как тонкие, но очень сильные пальцы вдруг сдавили его горло, а в ребра ему уперлось что-то очень острое! Хватка была крепкая – дыхание сразу перехватило. Он попытался высвободиться, но острие надавило сильнее, отозвавшись неожиданной болью.

– Как же ты мне надоел, сопляк! – услышал он негромкий голос у самого уха. – Видят боги, я не хотела тебя убивать, но похоже, что придется.

– Тарива, ты что?! Это же я! Мы же… – прохрипел он.

– Мы?! Ненавижу это слово! Нет, и никогда не было никакого «мы»! Прости, но это всего лишь моя работа. Хорошо, что она наконец-то закончилась и ты нам уже не нужен. Да, мне порою нравилось быть с тобой в постели, но ты просто молоденький наивный дурачок, а дело – превыше всего. Глупый, ты мог бы жить и дальше, но тебе просто не повезло – ты мог понять кто я, а это уже опасно. Не бойся, я умею убивать так, что будет совсем не… ай! Больно!

Вана-тан вдруг почувствовал, резкий толчок сзади, и ее голос стал неожиданно жалобным. Пальцы на его горле бессильно разжались и Тарива начала медленно сползать вниз, выронив из руки нож. Он быстро обернулся и первое, что он увидел – были ее широко-раскрытые от удивления глаза.

У неё за спиной, возле двери, виднелась женская фигура, закутанная в темный плащ. Лицо под глубоким капюшоном скрывала знакомая маска.

– Ланка? – спросил он первое, что пришло ему в голову.

Женщина торопливо спрятала в рукав узкий острый клинок и отступила в темноту коридора.

– Локка-тал был прав. Он всегда прав. Теперь ты обязан ему жизнью. Помни это! – услышал Вана-тан тихий голос и звук удаляющихся шагов.

Егору снился пустой осенний лес. Ему снилось, как голые деревья остервенело качает злой пронизывающий ветер, срывая с ветвей последние одинокие листики. На фоне низких грозовых туч, несущихся вдаль, тонкие прозрачные ветки похожи на чьи-то беспомощные руки. Словно кто-то машет ему в безнадежной мольбе о помощи, не в силах докричаться или сдвинуться с места. Но слов не слышно. Не слышно ни звука. Всё вокруг поглотило стылое безмолвие, припорошившее крупинками снега редкие клочки зелени былого лета. Одинокие колючие снежинки бьют прямо в лицо, оставляя после себя большие прозрачные капли, так похожие на слезы. Хотя нет – у слез всегда есть вкус, который хранит надежду, боль, воспоминания. В этих каплях нет ничего. Они холодные и безразличные, как сама поздняя осень, убившая хмурой пеленой последнюю надежду потерянного тепла.

Ему кажется, что среди тонких стволов берез он видит одинокую стройную фигурку. Он рвется туда, к ней, чтобы сберечь ее, спасти, заслонить собой от жуткого в своей неотвратимости ледяного облака, которое опускается сверху, но не может сдвинуться с места – скованное стужей тело не слушается его.

– Ну, слава богу, очнулся! – донесся до него словно сквозь вязкий туман взволнованный голос.

Прохладная ладонь коснулась лба, разгоняя зыбкие видения. Егор открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Светлану.

– Что случилось? – непонимающе спросил он, краем глаза скользнув по настенным часам. – Сколько сейчас времени?

Светлана оторвалась от изучения его физиономии и тоже глянула на часы:

– Шесть часов вечера.

– Шесть?! Ты ушла в два часа? Значит – я четыре часа тут валяюсь уже?!

– Так получается.

Егор огляделся: он лежал на кровати, заботливо укрытый одеялом, одежды на нем не было. Но, он отчетливо помнил, что до этого он был в трико и майке…

– А ты давно вернулась?

– Примерно час назад.

– И?

– Ты валялся на полу и сладко посапывал. Разбудить я тебя не смогла и уложила на кровать, а ты так и не проснулся.

– А как ты меня тащила туда? Я же тяжелый? – изумился Егор, деликатно не заостряя внимание на исчезнувшей одежде.

– Ты плохо знаешь женщин, – улыбнулась Светлана. – Если нужно, то мы много чего можем натворить.

– Тут не поспоришь – натворить вы можете!

– Ну, ты посмотри на него: бледный как стенка, дышит через раз – а уже язвит!

– Ага, я такой – радостно согласился Егор и попытался привстать.

Получилось неплохо: голова почти не кружилась, а руки-ноги были вполне послушны.

– Ну и как ты объяснишь свое поведение? – «грозно» вопрошала Светлана, уперев руки в боки.

– Просто резко встал и отключился.

– Просто? А чего вскочил-то?

– Показалось, что кто-то смотрит на меня в окно.

– В окно? Это на пятом-то этаже? Да, повредил ты себе голову, это точно!

– Согласен – глюки имеют место быть,.. наверное.

– Ладно, это все лирика. Пора вас кормить, больной. Я же обещала твоим родителям, что буду о тебе заботиться.

– Вот-вот! Обещала – выполняй! – довольно согласился Егор и снова забрался под одеяло.

Светлана демонстративно вздохнула и ушла на кухню. Егор повалялся еще несколько минут, прислушиваясь к позвякиванию посуды, и неспеша начал одеваться.

Звонок в дверь раздался в тот самый момент, когда Егор, несмотря на недовольное ворчание желудка, среагировавшего на густой запах жареной картошки с мясом, подкрался к Светлане сзади и, обняв ее, начал целовать в шею. Они синхронно вздрогнули от неожиданности, и он нехотя пошел открывать.

– А это снова я! Не помешал? – радостно оповестил их Саня, вваливаясь в прихожую. – И не один!

Егор недоуменно оглядел пустое пространство позади него и бросил вопросительный взгляд на друга.

Саня, одним движением расстегнув свой бывалый пуховик, заговорщицки продемонстрировал ему знакомую фляжку из нержавейки, в которой что-то привычно булькнуло.

– Коньяк? Тот самый, настоящий?

– Ага. Он, родимый!

– Какой еще коньяк?! – возмущенно вмешалась Светлана. – Он же слабенький еще совсем!

– Алкоголь в умеренных дозах всегда полезен, если его принимать как лекарство, – с видом знатока сообщил ей Саня, ставя фляжку на стол между дымящихся тарелок.

Светлана недовольно фыркнула, но особо возражать не стала, продолжая собирать на стол.

– Судя по всему, ты себя вел плохо? Признавайся!

– Плохо-плохо! – густо покраснев, подтвердила его догадку Светлана.

– Вот за это – уважаю! Нормальный мужик иногда должен себя вести плохо, особенно с женщинами!

– Ага, совсем плохо – потерял сознание и валялся на полу, пока я не пришла.

– Да ладно тебе! Спал я. Устал очень! – попытался отшутиться Егор.

– Может и спал, но как-то странно, – продолжила давить Светлана. – Может, хоть ты на него повлияешь? А, Сань? Лежать ему нужно, а он все бежать куда-то норовит.

– Предлагаешь его связать? Это я могу!

– Боюсь, что отлежаться уже не получится – есть новости, – возразил ей Егор.

– Что за новости? – чуть ли не хором спросили Саня и Светлана.

Егор с таинственным видом достал из мешочка амулет, внимательно оглядел его и предъявил остальным.

– И что ты хочешь этим сказать? – изучив амулет, недоуменно спросил Саня. – На вид он вроде такой же, как и был? Нет?

– Не совсем. Пока я валялся, как Света говорит, они вышли на контакт.

– Снова? – насторожился Саня.

Егор сделал паузу, пытаясь попроще сформулировать объяснение:

– Ну да. Когда я в отключке или сплю, они могут со мной связаться. Это почти так же, как в лаборатории. Так что пока установка нам не понадобится.

– А это был не бред? – осторожно осведомилась Светлана.

– Я тоже так думал сначала, но амулет теперь активирован и показывает на первую точку. Я чувствую. И еще один подарок есть, – он достал из кармана «толкатель».

– А это еще что такое?

Саня озабоченно вертел загадочную черную штучку в руках, тщетно пытаясь сообразить, что же это за «зверь».

– Сказали, что это «толкатель». Он может двигать меня и предметы, с которыми я контачу.

– Это как?

Егор продемонстрировал перемещение себя вместе со стулом по комнате, наслаждаясь ошалевшим от удивления видом собеседников.

– Ух, ты! Вот это фокус! А это можно применить на практике?

– Думаю, что можно его использовать вместо двигателя в машине. Тем более, что транспорт мне скоро понадобится, а моя машина сами знаете где. Не знаешь, Сань, где взять машину с «убитым» двигателем, недорого?

– С «убитым»? Логично, – согласился Саня и посмотрел на потолок, видимо что-то припоминая – Был один вариант. У знакомого Тойота пылится уже год. Там как раз двигатель «умер», причем совсем.

– То, что нужно! А колеса у нее хоть крутятся?

– Легко! Хозяин очень удивился, когда узнал, что в «японках» тоже масло менять нужно, причем желательно не наше – и вот результат. Ремонтировать нечем, запчастей нет, да и не понимает он в них ничего. В сервисе ему такую цену загнули, что он чуть не задохнулся! Так и стоит, ржавеет.

– И сколько денег он за нее захочет?

– Если учесть, что ему предлагали по цене металлолома ее забрать, то сущие копейки. Да и знакомый он мой хороший – поторгуемся.

Саня долго рылся в своей потрепанной записной книжке, отыскивая нужный номер, и протрещав со старым приятелем по телефону минут пятнадцать, радостно сообщил:

– Если завтра машину заберем, то коньяком отделаемся. Он другую машину покупает, поэтому ему срочно гараж нужен. С коньяком я вопрос решу.

– Отлично! Вот на ней и попробуем это чудо. У тебя ведь в гараже яма есть? Можно туда закатить. Может завтра и пошаманим с ней?

– Шаманы, блин! – улыбнулась Светлана. – Пойдем кушать, остыло уже всё, а то на шаманство сил не хватит.

– Вот это правильно! Заодно и твои подарочки обмоем! – радостно согласился Саня, многозначительно кивая на фляжку.

К вечеру ветер нагнал из-за далеких южных гор целые стаи плотных туч, которые медленно плыли сплошной чередой над постепенно остывающей от дневного зноя степью. Ночное светило Синта, красноватое в это время года, лишь иногда проглядывало сквозь редкие разрывы. В такие моменты всё вокруг окрашивалось в размытые, слегка колышущиеся багровые тона, словно разогретый металл, остывающий на кузнечной наковальне. Но это длилось только короткие мгновенья. Темная пелена вновь скрывала небесный свет, и мир погружался в почти осязаемую пустоту, разрываемую слабым светом факелов и костров лагеря. Лишь вдалеке, на полпути до первых холмов, где располагались позиции противника, виднелся большой круг из голубоватых огней. Их призрачный, временами мерцающий свет, обозначал место встречи, которую назначили колдуны южан.

– Ты пойдешь на эти переговоры? А если это просто ловушка?

Вопрос жреца вырвал Кату-тала из состояния задумчивости, в котором он находился в течение последнего часа, размышляя о том, что его вскоре ждет.

– Ловушка? Может и так, но, скорее всего, им нужно прощупать обстановку. После того, как был собран новый Узор Сил, наш источник начал постепенно слабеть, их – наоборот, и им очень нужно знать расклад сил на этот момент. Я думаю, что не случайно приглашение пришло почти сразу после событий в нашем лагере. До этого они три дня ничего не предпринимали, возможно, что-то готовили и только теперь зашевелились. Но пока им точно чего-то не хватает, чтобы начать атаку, но мы не знаем чего именно.

– И для этого им нужна личная встреча с кем-то из нас?

– Конечно. Так можно попытаться что-нибудь выведать, использовать магию внедрения, просто запугать, наконец.

– А почему именно сейчас? Значит, им что-то все-таки стало известно?

– Определенно. У них есть осведомители в нашем лагере, но, судя по всему, они не вхожи в Совет – поэтому им нужна полная информация. Никто не хочет получить неожиданный отпор. Мало приятного в одно мгновение сгореть от магического удара, как это было совсем недавно у стен Храма.

Жрец хмыкнул, зябко повел плечами и согласился:

– Это точно! Не хотел бы я тогда оказаться на их месте!

Кату-тал глянул на большой диск Синта, мутным пятном промелькнувшим между туч, и добавил:

– Возьми еще одного жреца-защитника посильнее. Если что-то пойдет не так – ставьте щит. Моей атаки хватит, чтобы сжечь одного, пусть даже колдуна, но надеюсь, что это не понадобится – вряд ли он будет рисковать своей жизнью.

– Хорошо.

Кату-тал оглянулся на притихший лагерь:

– Как состояние Локка-тала?