Алайна Салах
P.S. Люблю тебя
Ограничение 18+, возможна брань
Теги: первая и единственная любовь, ребенок, встреча через годы
Жанры: современный любовный роман, романтическая эротика, драма
* * *
P.S. Люблю тебя
1
– Айзек, помоги застегнуть молнию.
Убрав волосы с затылка, я смотрюсь в зеркало и остаюсь удовлетворена: макияж в порядке, с цветом платья гармонирует идеально, с украшениями перебора нет.
Муж застёгивает последнюю пуговицу на пиджаке и шагает ко мне. От прикосновения его пальцев к коже поясницы я невольно вздрагиваю. Мы женаты уже шесть лет, а я всё ещё вздрагиваю.
– Волнуешься? – его глаза в отражении внимательно следят за мной под жужжание молнии, тянущейся вверх.
– С чего бы?
– Ты знаешь, Таша. Потому что сегодня вновь увидишь своего старого друга.
Разгладив подол платья, я машинально отхожу в сторону, чтобы вернуть себе личное пространство.
– Вряд ли по прошествии такого количества лет нас всё ещё можно называть друзьями.
– Даже двенадцать лет разлуки не помешали вам сохранить привязанность. Что уж говорить о шести.
Язвительный ответ уже готов слететь с моих губ, но в этот момент в спальне появляется Сэм, и я обо всём забываю.
– Мам, Белинда заставляет меня есть рыбный суп. Он пахнет ужасно, и я сказал, что хочу спагетти с сыром.
Неподдельное расстройство, написанное у него на лице, вызывает у меня улыбку. Он и правда терпеть не может рыбный суп.
Если бы меня спросили о лучшем событии в моей жизни, я бы не задумываясь назвала появление на свет моего сына. Моя плоть и кровь, лучший в мире человек, который на сто процентов принадлежит мне, мой маленький луч света, заменяющий тепло тысячи солнц.
– Спагетти были в обед, Сэм, – строго произносит Айзек. – Сейчас ты должен съесть суп.
– Скажи Белинде, чтобы сделала для тебя пасту, – я подхожу к сыну и провожу ладонью по золотистому ёжику его волос. – Если у неё возникнут возражения, пусть обратится с ними ко мне.
Позади раздаётся раздражённое бормотание мужа, недовольного тем, что я в очередной раз подрываю его отцовский авторитет, но я пропускаю это мимо ушей. Если выбирать между чем угодно и улыбкой Сэма, я всегда выберу второе.
– Ты скоро вернёшься, мам? Я хотел посмотреть с тобой «Аладдина».
Уютное тепло, разлившееся в груди, заставляет меня улыбнуться шире. Мультики – это самое большое увлечение сына, с тех пор как ему исполнилось три, и он всегда старается разделить радость от просмотра со мной.
– Боюсь, сегодня не выйдет, малыш. Мы с папой идём на приём по случаю дня рождения его компании и вернёмся поздно. Обещаю наверстать всё завтра.
Сэм целует меня и уходит на кухню, а я поворачиваюсь к Айзеку, который в течение последней минуты прожигал недовольством мой затылок.
– Ты делаешь его избалованным, Таша, и это мне не нравится, – повторяет он в тысячный раз. – Сэм носит одни и те же джинсы и футболки, потому что, по его мнению, они мягкие; постоянно привередничает в еде, а вчера отказался выходить из раздевалки, заявив тренеру, что теннис – это скучно.
– Значит, мы купим ему дюжину футболок и джинсов той же марки, а вместо тенниса подберём что-то менее скучное. И если Сэм хочет есть макароны, он будет есть чёртовы макароны на завтрак, обед и ужин. Не вижу в этом ничего страшного. Рано или поздно они ему надоедят.
Айзек с силой сжимает гладко выбритую челюсть и одёргивает полы пиджака, принимая поражение. Из наших словесных поединков ему редко удаётся выйти победителем, но это не мешает ему каждый раз пытаться снова.
– Не будем ссориться перед выходом, Таша. Этот вечер важен для меня.
2
Банкетный зал «Сангейт Бридж» ломится от людей, дорогих закусок и элитного алкоголя: день рождения компании, которую возглавляет мой муж, всегда отмечается с размахом. Я руковожу отделом маркетинга, но причастной к этому празднику себя не ощущаю. За годы мне осточертели подобные приёмы, а ещё я не могу не думать о том, что сегодня здесь появится он.
Имя Джейдена Рида всплыло в новостных хрониках Лос-Анджелеса около года назад с заметкой о том, что малоизвестный тридцатилетний бизнесмен купил крупную компанию в тот момент, когда она испытывала финансовые трудности. Тогда это шокировало многих, и его персона попала под обстрел внимания журналистов. Они хотели знать о нём всё: его прошлое, его семейное положение, историю первого заработанного им цента. По слухам, он унаследовал небольшой бизнес своего дяди и за относительно недолгий срок сумел прилично его расширить, после чего принял решение перебраться в Лос-Анджелес из Чикаго, в котором прожил пять лет. В одном из интервью он сказал, что Иллинойс ему наскучил и он решил попробовать себя на просторах родной Калифорнии.
Каждый раз, натыкаясь на его фотографии в интернете, я испытывала фантомную боль, смешанную с одновременной гордостью за него. Боль от того, что на снимках он не имеет ничего общего с тем простым парнем, которого я помню по университету. Пусть Джейден по-прежнему красив и его волосы всё так же вьются, я его совсем не узнаю: ярко-зелёные глаза изменили цвет на стальной серый, в чертах появилась жёсткость. Но и не гордиться им не могу, ведь он добился того, о чём говорил мне в нашу последнюю встречу: у сына простой домработницы, обречённого мести дворы, как любила повторять мама, сейчас много денег. Так много, что он действительно мог бы понравиться моим родителям.
А ещё рядом с ним всегда есть женщины. Их много, ведь, как я узнала из очередной статьи о нём, Джейден никогда не был женат. Брюнетки, блондинки, шатенки, эффектные и со вкусом одетые. Их присутствие на фотографиях меня не задевает: я хорошо помню, что дешёвый секс не значит для него ровным счётом ничего.
– Милая, тебе принести шампанское? – рука Айзека ложится на мою талию, увлажняя её теплом.
– Вино, – киваю шествующей мимо меня Морган Солвейг, работающей под моим руководством. – Белое сухое.
Айзек исчезает и через пару минут возвращается с бокалом, который галантно вручает мне.
– Мне придётся ненадолго оставить тебя одну. Нужно обсудить с Терренсом важное дело.
После того как он уходит, я вновь фокусируюсь взглядом на собеседнице: Эмми Кайзер, жене одного из приятелей Айзека. С тех пор как моя лучшая подруга Руби вышла замуж и переехала в Нью-Йорк, Эмми стала её заменой: её не отпугивает моя прямолинейность, у неё прекрасное чувство юмора, и, в отличие от большинства присутствующих, она способна говорить вслух то, о чём думает.
– На шампанском Айзек не стал экономить – высший класс, – подруга салютует мне бокалом и делает глоток. – Пусть лучше завидуют, чем жалеют, а?
– Намекаешь, что дела в компании оставляют желать лучшего?
– Слышала разговор Алека с твоим мужем на днях, но не решалась спросить лично. Всё действительно так плохо?
– Я давно перестала вмешиваться в дела Айзека, чтобы не посягать на его мужественность, но, кажется, дела и впрямь идут не очень. На приёме он хотел переговорить с парой людей по поводу финансирования – думаю, как раз этим он сейчас и занят.
Эмми щурится и в течение секунды пристально изучает меня глазами.
– А ты спокойна, как я погляжу.
– «Эванс&Фьюри» – наследство моего сына, поэтому я не спокойна, просто не вижу смысла это демонстрировать.
– Что могу сказать? Айзеку повезло с женой.
– Вряд ли он с тобой согласится.
Я собираюсь сделать новый глоток вина, но едва стекло касается губ, сердце пропускает удар, и я замираю. Потому что в центре зала вижу его: тёмная вьющаяся шевелюра, непривычно зачёсанная назад, волевой подбородок, покрытый щетиной, полные губы, которые были объектом моей зависти в далёком детстве, широкий разлёт плеч, облачённый в тёмно-синий пиджак, и совершенно чужой взгляд, давящий и холодный. Годы никак не сказались на фигуре Джейдена – возможно, это заслуга высокого роста, – он по-прежнему кажется слегка худощавым.
В офисе и среди знакомых за мной прочно закрепился статус Снежной королевы из-за скупости на эмоции: все они, так же как любовь и улыбки, достаются лишь моему сыну, однако сейчас привычное спокойствие начинает трещать по швам. Наверное, потому что, несмотря на шестилетний брак и рождение Сэма, память о Джейдене жила в нетронутом уголке моего сердца, отведённом лишь для него. При этом я совсем не питаю иллюзий насчёт того, что он разделяет моё тёплое отношение: свой шанс быть с ним я упустила шесть лет назад, и это уже не исправить, но по-девичьи трепетать в ту секунду, когда он смотрит на меня, всё равно не мешает.
3
– Здравствуй, Джейден, – мой голос не выдаёт ни эмоциональной паники, ни волнения, ни остальных чувств, которые вызывает во мне его близость. На губах играет лёгкая улыбка, поза расслабленная – я знаю, что выгляжу безупречно. Пусть время университетской славы давно позади, а у меня за плечами два года проживания в скучном Орландо, я по-прежнему ношу негласный статус иконы стиля, последовавший за мной из студенческих коридоров на полосы интернет-изданий Лос-Анджелеса.
Глаза Джейдена скользят по мне так, словно видят впервые, и в голове проносится нечаянная мысль: «А что, если действительно не узнал?» Гоню её от себя: я знаю, что когда-то он меня по-настоящему любил, а внешне я мало изменилась.
– Здравствуй, Таша, – загустевший свинец его взгляда прижигает кожу льдом, так же как и его голос, чужой и отстранённый. Я слишком отчётливо помню, как проникновенно он мог произносить моё имя, чтобы не сжаться при его теперешнем холодном звучании.
Я представляю Джейдену Эмми, с безликим кивком он роняет равнодушное приветствие, после чего вновь возвращает внимание к моему лицу.
– Твой муж здесь? Он нужен мне на пару слов.
По телу прокатывается неприятный озноб и ощущение неправильности происходящего. Никогда не думала, что наступит тот день, когда этим двоим снова придётся друг с другом общаться.
– Айзек отошел переговорить с Терренсом Мерфи, если ты его знаешь. Обещал скоро подойти.
– Буду признателен, если ты скажешь ему, что я в соседнем зале. Думаю, он захочет меня найти.
В его словах нет ровным счётом ничего оскорбительного, а тон по меркам здешнего общества вполне вежлив, но после того как Джейден уходит, я ещё несколько секунд смотрю перед собой, пытаясь выяснить, откуда берёт корни это скребущее чувство унижения.
– Вы знакомы? – Эмми подталкивает меня локтем, совсем как когда-то делала Руби.
– Мы вместе учились.
– Рид. Я слышала, как Алек говорил о нём. В жизни выглядит ещё более впечатляющим, чем на фотографиях. Красив, засранец.
– Походишь на университетских сплетниц, – не удерживаюсь от усмешки, вызванной наплывом воспоминаний о студенческих годах. – Тогда многие исходили на него слюной.
– Ох, нет-нет, на этого мужчину я не претендую. Меня мой добряк Алек устраивает. Пусть не такой высокий и волос у него меньше, да и брюшко наметилось, но с ним мне спокойно и надёжно. А от мистера Рида лучше держаться подальше. Заморозит, попользуется и разобьёт.
– С каких пор ты стала физиономистом?
– Просто я знаю людей, Таша. А иначе чем объяснить, что я дружу с тобой? После того как ты раскритиковала работу моего дизайнера при первом же нашем разговоре.
– Ты сама спросила моё мнение.
– И впредь делаю это осторожнее.
Мы обе начинаем смеяться, а после длинного глотка вина волнение от встречи с Джейденом понемногу меня отпускает. Айзек возвращается к нам спустя полчаса, выглядя так, словно всё это время подвергался изнурительным физическим нагрузкам: лицо хмурое и измождённое, на лбу залегла тяжёлая складка.
– Ты в порядке?
– Да… всё в норме.
Расспросы я решаю отложить до более подходящего случая и остаток вечера провожу в компании Мелиссы Аурман. Она работает в нашей фирме юристом, а её сын ходит в начальную школу с Сэмом и часто бывает у нас дома. Подругами нас вряд ли можно назвать, но на почве общения наших детей с ней всегда есть темы для беседы. Периодически глаза натыкаются на Джейдена: он высокий и не заметить его в зале сложно. Сам же он ни разу на меня не взглянул.
– Пора ехать домой, Таша, – Айзек, вернувшийся после очередных неформальных переговоров, трогает меня за локоть. – Со всеми, с кем хотел, я уже пообщался.
Я прощаюсь с Мелиссой и Эмми и следую за ним к выходу. Ни жжения на затылке, ни покалывания в пояснице. Определённо, Джейден больше на меня не смотрит.
**********
Дорога домой проходит в тишине: Айзек хмурит брови, барабаня пальцами по рулю, а я смотрю в окно и ожидаю, когда он решит начать беседу. Это случается, когда мы встаём на очередном затяжном светофоре.
– Я поговорил с Терренсом. Он не располагает свободными деньгами, чтобы вливать средства в мою компанию. Вагнер ответил то же самое.
Я слежу за тем, как Айзек несколько раз нервно сжимает руль, и жду продолжения. Знаю, что оно будет.
– Они оба сказали мне обратиться к Риду. У него есть средства, и он ищет подходящие проекты для инвестиций.
При упоминании имени Джейдена в груди предательски ёкает, но я достаточно хорошо владею эмоциями, чтобы этого никак не показать.
– Я не хочу обращаться к нему, – отрывисто говорит Айзек, глядя на дорогу. – Мне претит всё, что с ним связано. Его деньги грязные, и я прекрасно знаю, как он их заработал. Ты слышала? Его родственник держал нелегальную букмекерскую контору и принудительно выбивал деньги из должников. После его смерти Рид перекроил деятельность и начал выдавать наличные под проценты: обзавёлся юристами и стал оформлять всё документально. Если его клиенты не могли вернуть деньги в срок, он отбирал у них бизнес согласно условиям подписанного договора. Каков ублюдок?
– Вряд ли он приставлял к их голове пистолет, вынуждая взять его деньги, – замечаю холодно.
– Совершенно не удивлюсь.
Выпад Айзека в сторону Джейдена походит на метание яиц в соседские окна и не вызывает ничего, кроме желания свернуть эту беседу. Жаль, что на ходу из машины нельзя выйти.
– Для чего ты всё это мне рассказываешь?
– Потому что ситуация плачевная, и я уже обратился ко всем, к кому мог.
– Насколько плачевная? Мы можем сократить штат и рассмотреть вопрос закрытия офиса в Орландо.
Айзек тяжело вздыхает и вновь бросает на меня взгляд.
– Офис в Орландо уже две недели как не функционирует, Таша.
Мне требуется несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Я знала, что у фирмы есть проблемы, связанные с рядом неудачных сделок, но понятия не имела, что всё настолько серьёзно.
– И ты вот так мне об этом говоришь? Это не просто твой бизнес, это деньги моих родителей и наследство Сэма.
– Я пытаюсь всё исправить, Таша. Ты же видишь, что я постоянно пропадаю на работе, но бизнес в целом переживает сложные времена. Сейчас всё гораздо сложнее, чем пять лет назад… конкуренция, проблемы с банковскими займами.
– Ты описываешь времена Великой депрессии, а мы живём в двухтысячных. Достаточно признать, что ты принимал неверные решения, не посоветовавшись ни с кем.
Я знаю, что резка с ним, но ещё со времен председательства в студенческом комитете не терплю оправданий. Признать собственную недальновидность куда честнее и правильнее.
– От тебя совсем не бывает той поддержки, какую жена должна оказывать мужу, – в тоне Айзека угадывается упрёк, который он не считает нужным скрывать. – Ни одного тёплого слова, ничего…
– Ты решил вывалить на меня всё это сейчас, потому что захотел услышать тёплые слова в знак утешения?
– Нет, – машина заметно сбавляет скорость, и Айзек, развернувшись, смотрит на меня. – Если у нас не будет дополнительного источника финансирования, то в конце месяца передо мной встанет выбор: осуществить минимальные закупки, чтобы компания продолжала функционировать, либо же выплатить жалование сотрудникам. Сразу двух вариантов у меня нет.
Я на секунду прикрываю глаза, чтобы собраться с мыслями. Если дела действительно обстоят так, как он говорит, мы фактически банкроты.
– Хочешь сказать, что у нас вообще нет денег? Как ты мог довести успешную компанию до такого состояния и почему так долго об этом молчал? Моя семья тебе доверяет.
– Ты должна пойти к нему и поговорить, – взгляд Айзека вновь сосредоточен на дороге, и теперь его голос звучит ровно и настойчиво.
– К кому?
– К своему другу детства. К Риду. Сегодня я имел разговор с ним, и условия, которые он ставит… чёрта с два я на них пойду. Он пытается сделать меня одним из своих должников по отлаженной схеме. Я не выплачу деньги в срок, и он отберёт у меня бизнес.
– У нас, Айзек. У моих родителей, у твоих родителей и у меня с Сэмом.
– Поэтому ты должна пойти к нему и поговорить. Мы оба знаем, что меня он на дух не переносит и сделает всё, чтобы унизить. Но ты – это другое.
– А меня, ты думаешь, он послушает? – не удерживаюсь от горького смешка. Разумеется, Айзек не в курсе, при каких условиях состоялась наша последняя встреча с Джейденом, но если бы он немного напряг мозги, то вполне мог бы догадаться, что мы не клялись друг другу в вечной дружбе.
– Ты же когда-то трахалась с ним, забыла? Уверен, у него были к тебе чувства.
Я жмурю глаза и втягиваю в себя воздух, пытаясь не растерять самообладание. Время от времени, пребывая в дурном настроении, Айзек делает то, чего клялся не делать, когда пришёл умолять меня выбрать его, в день нашей свадьбы и после: попрекает меня прошлой связью с Джейденом. Я должна была предвидеть, что он никогда не сможет этого забыть.
– Ты просто жалок.
– Прости, Таша, – Айзек находит мою руку и пытается сжать в знак примирения, но я её отдёргиваю. – Мне нужно, чтобы ты встретилась с ним и передала договор с условиями, которые были составлены для Терренса. Постарайся уговорить его подписать. Ради Сэма.
– Хватит спекулировать сыном. Низко даже для тебя.
Я отворачиваюсь к окну, ощущая, как в груди разрастается чудовищное чувство тревоги. Слишком много событий за один день, чтобы остаться невозмутимой: новости о возможном банкротстве компании, встреча с Джейденом спустя годы и большая вероятность того, что она произошла не в последний раз.
По возвращении домой я первым делом иду в детскую. Лучшее средство успокоения после тяжёлого дня – запах Сэма. Часы показывают почти двенадцать, а это означает, что он уже спит, поэтому я бесшумно опускаюсь на пол рядом с его кроватью и глажу его ногу через одеяло. Ради благополучия сына я готова раздавить любого, и, если для этого потребуется просить Джейдена о снисхождении, я это сделаю.
4
Я разблокирую телефон, чтобы в сотый раз взглянуть на номер Джейдена, который переслал мне этим утром Айзек, и со вздохом выключаю экран. Чего я жду? Куда подевалась моя решимость встретиться с ним? Вчера я провела полдня за просмотром бухгалтерских отчётов, и, к сожалению, Айзек не преувеличил: «Эванс&Фьюри» действительно находится на грани банкротства. Мне хочется сдавить его горло и потребовать ответ, как он мог бездарно спустить в трубу бизнес, который был у моего отца столько, сколько я себя помню. Почему он молчал так долго, и где, чёрт возьми, были его мозги, когда он праздновал день рождения компании с шампанским стоимостью сто пятьдесят долларов за бутылку? Я бы так и поступила, если бы это могло поправить дело.
– Имей в виду, что сегодня я позвоню нашим родителям и сделаю то, что должен был много месяцев назад сделать ты: обсужу сложившуюся ситуацию.
Айзек, до этого барабанящий пальцами по клавиатуре ноутбука, замирает и несколько секунд, не мигая, смотрит на меня.
– Я не хочу тревожить родителей раньше времени, тем более что мама часто жалуется на сердце.
– Раньше времени, Айзек? Поправь меня, если я ошибаюсь: нам нечем платить людям зарплату, но ты всё ещё полагаешь, что время у нас есть?
– Я тебе озвучил выход из ситуации, Таша, – Айзек встаёт из кресла и начинает расхаживать по периметру гостиной. – Попросил с ним встретиться, но ты, как и обычно, делаешь всё, чтобы я стал чувствовать себя ещё хуже.
– Да, Айзек. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя хуже, потому что только из-за принятых тобой решений мы находимся в таком положении. Ты называешь Джейдена Рида ублюдком и при этом посылаешь с договором к нему меня, а не идёшь сам. Сказать почему? Потому что, несмотря на всё то дерьмо, в которое втянул наши семьи, ты печёшься лишь о своей гордости.
– Зря ты так думаешь. Я прошу тебя пойти к нему, потому что так будет эффективнее, – остановившись, Айзек глубже засовывает руки в карманы, и его голос звучит мягче: – Так ты встретишься с ним?
Я уже знаю, что встречусь, но отвечать ему не хочу, поэтому разворачиваюсь и выхожу из гостиной. Закрывшись в спальне, я достаю телефон из кармана брюк и, не дав себе шанса на новые раздумья, набираю номер Джейдена. Пока слушаю гудки, подхожу к зеркалу и смотрю на своё отражение: стук сердца эхом отдаётся в ушах, но внешне я выгляжу совершенно спокойной. Если компания утонет, мне стоит попытать счастья в покере.
– Слушаю.
И всё-таки свои способности к блефу я преувеличила, потому при звуке его голоса зрачки заметно расширяются, а щёки становятся на тон розовее.
– Это Таша, Джейден. Мне нужно с тобой встретиться.
– Для чего? – раздаётся без заминки.
Я стойко проглатываю тот факт, что видеть ему меня не интересно, и следую намеченному плану разговора.
– По поводу сотрудничества наших компаний.
– Почему с тобой, а не с твоим мужем?
– Для тебя это имеет принципиальное значение?
– Вообще, нет. У меня встреча в «Петит Эрмитаж» завтра. Ты можешь подъехать туда в семь вечера.
– Я там буду. Спасибо, что согласился встретиться.
Отключившись, я на дрожащих ногах дохожу до кровати и тяжело оседаю на покрывало. Теперь мы точно увидимся, а значит, мне нужно хорошо подумать, что ему сказать. В отличие от Айзека меня не беспокоит ущемлённая гордость и необходимость просить: в первую очередь я делаю всё для Сэма, а это большой стимул. По-настоящему меня волнует то, что я буду выторговывать у него одолжение для людей, которые в прошлом отравили ему жизнь: для себя и моей семьи. И просто не могу не думать о том, что снова окажусь с ним наедине.
*******
Я захожу в вестибюль отеля «Петит Эрмитаж» на пятнадцать минут позже условленного времени из-за того, что возила Сэма на пробное занятие в секцию карате. Ему очень понравилось, а потому он долго не хотел уходить, одолевая тренера расспросами о том, сколько занятий ему потребуется, чтобы научиться драться, как в боевиках.
Я обвожу глазами столы в фойе в поисках Джейдена, но нигде его не нахожу. Выругавшись про себя, достаю из сумки телефон и набираю его номер. Будет забавно потерять шанс спасти фирму из-за того, что Сэм впечатлился фильмами Джеки Чана.
– Это Таша. Я внизу. Прости, немного задержалась.
– Номер 458. Поднимайся.
Слегка опешив от такого предложения, я уточняю:
– Для чего?
– Ты не приехала вовремя, и я вернулся к себе.
В голове возникает целый ряд вопросов. Например, почему он живет в отеле, располагая достаточным количеством денег, чтобы приобрести недвижимость? Но вслух их, разумеется, я не озвучиваю.
– Сейчас буду.
Пока лифт плавно несёт меня на четвёртый этаж, волнение, вызванное предстоящей встречей, стократно усиливается. Куда проще было увидеться с ним в фойе, с людьми, сидящими по соседству, чем в гостиничном номере. И снова не могу не усмехнуться превратностям судьбы: в этом же отеле я отмечала своё совершеннолетие. Помню, счёт за празднование вышел астрономическим: проживание здесь даже по меркам моей семьи стоит дорого.
Джейден открывает дверь и, окинув меня быстрым взглядом, делает знак входить. Он в брюках, но без пиджака, белая рубашка расстёгнута на две пуговицы, вьющиеся пряди сегодня не зачесаны назад, а свободно падают ему на лоб. Сейчас он так похож на того Джейдена, которого я знала, что я на секунду забываю о цели своего визита.
– Почему ты живёшь в отеле? – спрашиваю, пока следую за ним в гостиную.
– В доме, который я купил, делают ремонт.
Джейден разворачивается ко мне, и теперь мы смотрим друг на друга. Я очень рассчитываю, что самообладание меня не предаст и та буря эмоций, которую я испытываю, никак не отразится на лице. Проблема заключается в том, что для меня разлука с ним ничего не изменила: он по-прежнему живёт внутри меня – мой самый близкий друг, человек, навсегда занявший часть моего девятилетнего сердца и так его и не покинувший. Вторая огромная проблема – это то, что сейчас, глядя ему в глаза, я понимаю, что для него всё совсем не так.
– Я рада, что у тебя всё получилось, Джейден, – я не пытаюсь ему польстить или расположить к себе, а потому, говоря это, не улыбаюсь. Эти слова мне просто хочется произнести.
Лицо Джейдена остаётся беспристрастным, взгляд равнодушным. Так же смотрят на посыльного, принесшего заказ, перед тем как расписаться у него на бланке.
– Ты об этом хотела поговорить?
– Нет. Это было незапланированное лирическое отступление, – я сглатываю горечь и залезаю в сумку, чтобы достать договор. Пока Джейден пробегается глазами по страницам, уточняю: – Ты можешь не давать ответ сейчас. Для начала проконсультируйся с юристом.
– Мне этого не нужно, – Джейден небрежно бросает бумаги на журнальный стол и вновь смотрит на меня. – Твой муж подсовывал этот же договор Мерфи и Вагнеру, и они отказались. А если даже его приятели отказались, то нет ни малейшего шанса, что он будет интересен мне.
– Почему?
– Потому что я не занимаюсь благотворительностью, Таша. Ваша компания находится на дне пищевой цепочки – можно подождать полгода и купить её за бесценок. То, что предлагает твой муж, едва ли было приемлемым, когда дела шли хорошо, и уж точно не будет сейчас. Я вижу лишь желание найти идиота, который вложит денег в убыточный бизнес без возможности когда-либо их вернуть. Этот идиот не я.
Я едва сдерживаюсь от того, чтобы не закусить губу от досады и унижения. На что, Айзек, чёрт подери, рассчитывал? Что Джейден будет смотреть на меня во все глаза и подпишет договор вслепую?
– Хорошо. Каковы твои условия?
– На каких условиях я готов дать вам денег?
Не дожидаясь моего ответа, Джейден разворачивается и идёт к бару, где стоит бутылка с виски. Я прослеживаю, пока он наполнит бокал, и ловлю себя на мысли, что сейчас и сама не отказалась бы выпить.
– Да, Джейден. На каких условиях?
– Ни на каких, – он делает глоток и сосредотачивается взглядом на мне. – Я потерял интерес.
– Тогда для чего здесь я?
– Ты сама хотела увидеться. Я, по крайней мере, рассчитывал, что твой муж отправит тебя с чем-то посерьёзнее этого смехотворного предложения.
– Мы можем встретиться с юристами и составить новый договор, который бы всех обоюдно устроил.
– У меня был такой, но этим утром ваш представитель сообщил, что мистер Фьюри подписывать его не будет.
– И что в нём?
– Я предложил хорошую сумму за пакет акций вашей компании. Её достаточно, чтобы поправить дела и закрыть долги, но, как я уже сказал, твой муж отказался. Он планировал получить от меня деньги в рассрочку на длительный срок и под мизерный процент, а не видеть за столом правления.
Мои мозг начинает работать со скоростью отбойного молотка. Мне нужно прочитать этот договор и заново обсудить его с юристами и отцом. Если условия приемлемы и деньги от продажи части акций действительно решат проблему, то мы его подпишем.
– Возможно, Айзек погорячился и вам следует встретиться, чтобы всё обсудить снова.
– Я так не думаю. Это было разовое предложение, и оно снято с торгов.
– Тебя это, скорее всего, не интересует, но эта компания – наследство моего сына, – произношу как можно мягче. – Поэтому я здесь. Чтобы быть уверенной в том, что со своей стороны я сделала всё, чтобы ее сохранить.
– Ты права, Таша. Меня это совсем не интересует.
В груди разрастается холодная тоска от вопиющей безысходности, от того, что надежда на положительный исход пошла прахом, и от его равнодушия. Я не ждала сочувствия, но от этого не менее больно.
– И у меня нет шанса тебя уговорить?
Джейден снова берёт в руку бокал и, осушив его одним глотком, вопросительно изгибает бровь.
– А что ты можешь мне предложить, Таша?
– Вряд ли в нашей ситуации речь идёт о деньгах. Тогда о чём?
– Напомню, что это ты хочешь меня уговорить.
– Секс? – смотрю на него с саркастичной усмешкой. – Это единственное, что я могу тебе дать, но у тебя масса других источников, чтобы его получить.
Джейден молчит, но его взгляд неуловимо меняется: из холодного и отчуждённого он становится оценивающим. Помимо воли я затаиваю дыхание и поджимаю пальцы в туфлях, пока его глаза исследуют мою фигуру. Всё это слишком, чтобы не дрогнуть: гостиничный номер, он, стоящий напротив, пристальное внимание и весь этот разговор.
– Ты красивая женщина, Таша, – эти слова он произносит медленно, и они совсем не походят на комплимент. – И я бы солгал, если бы сказал, что твоё предложение не представляется мне интересным.
– Тебя не смущает, что я замужем?
– Морально-этические аспекты с определённого времени перестали меня волновать. Меня интересует выгода. Я был готов подписать тот договор без дополнительных реверансов со стороны твоего мужа, но он отказался. Если сейчас я могу на тех же условиях получить возможность трахать его красавицу-жену, разве это не выгода? По-моему, вполне.
Пульс начинает молотить в висках, а кончики пальцев странно немеют. Я из последних сил стараюсь не подавать вида, в какое состояние привели меня его слова. Что сейчас я чувствую себя униженной и раздавленной.
– Ты изменился, Джейден.
– Мне пришлось, – равнодушно замечает он, отставляя пустой бокал на стол позади себя. – Своё мнение я высказал. Думаю, вам с семьёй есть над чем поразмыслить и задерживать тебя не имеет смысла. В случае положительного ответа мой номер у тебя имеется.
