Аким Волынский
Литературные заметки. Статья II. Д. И. Писарев
Вот настоящая, как нам кажется, фигура Базарова, которую Писарев, несмотря на все свое увлечение, понял и осветил крайне односторонне. Мысль романа, глубокая, смелая и, по моменту её выражения перед русским обществом, протестантская в лучшем смысле слова, осталась для него неясною, далекою, чуждою. Нет, конечно, сомнения в том, что Тургенев не задавался тенденциозною целью осмеять, представить в карикатурном виде новое движение умов в русском обществе, в чем бестактно обвиняла его опрометчивая критика «Современника». По складу своих убеждений, не изменявшихся до конца его жизни, по духу широкой, изысканной интеллигентности, которым была проникнута вся его тонкая аристократическая натура, Тургенев сам стоял во главе лучших стремлений молодой России, не сочувствуя ей только в её ложном философском взгляде на литературу, на искусство. Ни одной черты в Базарове он не довел до карикатурного преувеличения. Фигура Базарова, могучая, яркая, точно высеченная из бронзы, рисуется пред нами во всем великолепии огромных нравственных и умственных достоинств, озаренная со всех сторон беспристрастным искусством замечательного русского художника. Но, писатель с широким философским мировоззрением, Тургенев показывает нам своего героя на ярком фоне настоящей жизни, с её случайными, переходными историческими задачами и вечными эстетическими и моральными запросами, и нет ничего удивительного в том, что на этом богатом фоне, блистающем роскошью лучших поэтических красок, колоссальная, в своем роде, фигура Базарова теряет понемногу свою власть над нашим воображением, обнаруживает свои слабые стороны, свои явные недочеты. Но в этом виноват не художник, а сам Базаров, представленный Тургеневым со всею возможною правдивостью и смелостью, со всею любовью психолога, поднесшего ярко-горящий светильник к загадочному явлению русской культуры и, после долгого, пристального изучения с разных сторон, вынесшего его на суд людей в изысканно и тонко-обработанной художественной форме. А Базаров в произведении Тургенева еще ярче, светлее и могущественнее настоящего исторического Базарова…
Через месяц после появления статьи Писарева Страхов напечатал в апрельской книге «Времени» критический разбор «Отцов и детей». Пользуясь некоторыми рассуждениями Писарева, Страхов с истинным литературным талантом обнаруживает главные погрешности его критической оценки и затем, на последних, блестящих но языку и метких по глубине философского анализа, страницах освещает роман Тургенева под своим собственным углом зрения. «Глядя на картину романа спокойнее и в некотором отдалении, пишет он, мы легко заметим, что хотя Базаров головой выше всех других лиц, хотя он величественно проходит по сцене, торжествующий, уважаемый, любимый и оплакиваемый, есть, однако же, что-то, что в целом стоит выше Базарова». Выше Базарова не те или другие лица, изображенные в произведении Тургенева, а та жизнь, которая их одушевляет. «Выше Базарова – тот страх, та любовь, те слезы, которые он внушает. Выше Базарова – та сцена, по которой он проходит». Вот то настоящее, таинственное нравоучение, которое Тургенев вложил в свое произведение. Общие силы жизни – вот на что устремлено все внимание художника. Тургенев показывает нам, как эти силы воплощаются в отдельных лицах, как они воплотились в Базарове, – в этом титане, восставшем на лучшие стороны своей собственной человеческой природы. Но Базаров побежден и побежден не лицами и не случайностями жизни, но смыслом, самою идеею жизни, и «такая идеальная победа над ним возможна была только при условии, чтобы он был возвеличен настолько, насколько ему свойственно величие»[37].
Эти краткие замечания Страхова глубже проникают в художественный замысел «Отцов и детей», вернее освещают поэтические достоинства этого романа, чем стремительные, яркие, публицистические рассуждения Писарева, изредка пересыпанные меткими фразами о литературном таланте Тургенева, об увлекательной прелести его тонкой творческой работы в свежих и новых направлениях.
