Афанасий Рогин
Чёрная метка
Дэвис на задании
Глава 7. Дэвис на задании
При входе в пресс-центр, мне пришлось предъявить удостоверение и зарегистрироваться. Молодой парень с погонами лейтенанта пробежался глазами по экрану монитора и, вернув мне корочки, слащаво улыбнулся. Вот гад!
– Что зенки вылупил, балдох? Нравлюсь? – Я с удовлетворением заметила, как вытянулось лицо лейтенанта, и еще долго чувствовала спиной его оценивающий взгляд.
Зал потихоньку заполнялся журналистами. Что за страна, ну ни одного черного! В соседнее кресло приземлился дедок лет восьмидесяти и тут же вперился в меня взглядом. И он туда же! Как там у русских: седина в бороду… А может, он – расист?
– Что-то не так? – обратилась я к нему и раскрыла удостоверение. – Майор Любовь Наразок. Устраивает?
– Устроило бы и больше, но увы, возраст! – улыбнулся мне старикашка. – И извините, Любочка, старика Шульмана за одесский косноязычный.
Я покосилась на его бейджик. Точно, Семен Маркович Шульман! Что-то тут нечисто, таких совпадений не бывает! Я открыла бутылку минералки с канаболлой, которую вручил мне Оппа, сделала несколько глотков и положила в кресло сбоку от себя.
Раздался шквал аплодисментов, когда толпа увидела инопланетянина Кампу, вошедшего в зал. Его сопровождала женщина с погонами подполковника. Она подошла к микрофону, а главный герой присел за столик на импровизированной сцене.
– Меня зовут Вера Удалая, я рада приветствовать всю журналистскую братию, – по-хозяйски объявила женщина. – Но прежде, чем начать пресс-конференцию, хочу разъяснить некоторые моменты.
Воспользовавшись тем, что все взгляды обращены на Кампу, я активировала невидимость и нащупала на запястье метку телепортации.
– Несмотря на цвет кожи и несколько непривычный облик, прибывшие инопланетяне являются далекими потомками землян, похищенных с нашей планеты. На планете Пекло, ставшей их домом, время течет в сотню раз быстрей, и за прошедшие у нас десять лет, там сменилось больше десятка поколений. Предоставляю слово нашему герою.
Место у микрофона занял Кампа, а я поднялась с кресла и кошачьей походкой направилась к нему.
– Дорогие земляне! – пафосно начал Кампа, воздев руки к небу. – Наша планета находится под гнетом расы уудидов. Мне и моим товарищам, дабы не быть уничтоженными, пришлось совершить побег. Мы вернулись к своим истокам, в надежде найти приют на Земле. И мы верим, что она примет нас с распостертыми обътиями.
– А на чем зиждется ваша уверенность? – перебила пришельца Удалая. – Ведь на Пекле, насколько мне известно, вы совершили преступление. Один из вас убил законно избранного старейшину, после чего вы и сбежали.
Я подкралась к инопланетянину, встала у него за спиной и отлепила зеленую метку от своей руки.
– Но законы, принятые расой избранных, несовершенны, – попытался возразить Кампа. – Старейшины столетиями объявляют об якобы избранности уудидов с помощью метки Отцов, в то время, как большинство рас настроено против них.
– Законы подлежат исполнению, даже если они кому-то не нравятся! – Удалая вбивала слова, словно гвозди. – А ваш старейшина наверняка мудр и не желает идти на поводу у толпы ради конечного блага всей планеты.
– Но… Ой! – вскрикнул Кампа, почувствовав мое прикосновение: я налепила на спину его куртки метку.
– Никаких ой! – женщина отстранила Кампу от микрофона. – Я констатирую, что вы в составе группы лиц совершили на своей планете преступление и пытаетесь укрыться здесь, в России. Вы – террористы, а в нашей стране с ними переговоров не ведут. Ваше место за решеткой!
Я подошла к своему креслу и, уже было, протянула руку к оставленной минералке, но Семен Шульман меня опередил. Слушая Удалую, он то и дело что-то бухтел себе под нос. Затем схватил бутылочку и, приложившись к горлышку, одним махом выпил почти все ее содержимое.
– Обращаю внимание всех собравшихся, – не унималась Удалая, – что в настоящее время почти все прибывшие, за исключением одного, содержатся в Лефортово и, как видите, на совершенно законных основаниях.
– Ну не могу я слушать ахинею! – Семен Маркович поднялся с кресла и бодрым шагом подошел к микрофону, оттеснив от него Удалую. – Вы вообще кто, и как здесь оказались?
– Подполковник Удалая, – растерялась женщина.
– Ну, дала себе и дала, ваше право, – продолжил Шульман под хохот зала. – Но рассуждать о каких-то и где-то законах его вам никто его не давал. К тому же законы нашей родины в приоритете, я правильно понимаю?
– Правильно, – вынужденно согласилась Удалая, пытаясь отобрать микрофон.
– Раз так, то все, что вы рассказали о пришельцах, не более чем фуфло, и предъявы им не будет! – распоясался Шульман и рванул микрофон к себе, отчего женщина выронила из рук папку, содержимое которой тут же разлетелось по сторонам.
Я уже почти покинула зал, но, остановившись в дверях, решила вернуться и досмотреть шоу до конца. А оно продолжалось!
– А как же незаконное пересечение границы? – парировала подполковник, кинувшись собирать документы.
– Занзибара? Ведь по космосу мы граничим и с ним тоже, – пошутил Семен Маркович, затем подобрал и тут же прочел один из листков. – Ой вей, она ещё что-то за переговоры и террористов! Оказывается, что в ходе пресс-конференции наш президент принял решение предоставить всем инопланетянам российское гражданство!
– Отдайте сейчас же! – Удалая, подпрыгивая, безуспешно пыталась дотянуться до документа, который Шульман предусмотрительно поднял над головой. – Это – закрытая информация!
– Но я ее таки открыл! Надеюсь, все штемпсели настоящие и подпись гаранта не поддельная? И он тоже проявил мудрость?
– Настоящие! Не поддельная! – Женщине удалось таки допрыгнуть до цели и вырвать листок из рук оппонента. – Проявил! – подтвердила она с победным видом, но тут же изменилась в лице, осознав свою ошибку.
– Ну тогда и я в свою очередь предлагаю нашим новоиспеченным землякам переехать из гостеприимного Лефортово в мой особняк на Рублевке. Места хватит всем, а финансирование готов взять на себя! – торжественно заявил Семен Маркович, но вдруг сник и упавшим голосом добавил. – Конечно, при соответствующей поддержке государства.
Понятно, действие эликсира закончилось. К Шульману подбежали два человека с капитанскими погонами и, взяв его под руки, увели. Я интуитивно последовала за ними.
– Эх дед, дед, – проговорил капитан с зелеными пятнами на лысой голове, усадив обмякшего родственника на скамью в коридоре, – вечно ты в истории влипаешь!
– Боренька, она тут, – вдруг встрепенулся старик.
– Кто?
– Любочка твоя. Сидела рядом и зараз исчезла!
– Но Назарюк нет в списках зарегистрированных!
Что же получается? Этот противный с пятнами и есть тот самый Борис Шульман, с которым я когда-то переспала! Фу!
– Где она, Семен Маркович? – спросил белобрысый капитан.
– А-а, Костров, Игореша, – Старик узнал блондина. – Ищите ее, она где-то здесь.
Я включила рентгеновское зрение, чтобы посмотреть, нет ли у мужчин при себе оружия. Бегло осмотрев Шульмана, я сосредоточилась на блондинчике, досконально изучив каждый сантиметр его тела. Эх, какая жалость, что он не Шульман! С ним бы я в разведку пошла, как говорят русские, и улыбнулась, вспомнив о своем задании.
– Боря, – обратился Костров к напарнику, – у меня Гейгер сработал, иду на звук! Будь готов!
– Всегда готов!
Блондин покрутился на месте, сделал несколько шагов влево-вправо и вдруг, вытянув перед собой руки, целенаправленно двинулся в мою сторону. Я сделала шаг назад и уперлась спиной в стену. В одном из карманов капитанского кителя я углядела прибор, треск которого усиливался по мере приближения. Костров, подойдя почти вплотную, уперся мне левой рукой в правую грудь и сделал пару круговых движений. Не то, чтобы мне это не понравилось, но ведь я обнаружена, и надо что-то делать! Я стала лихорадочно перебирать пункты меню черной метки.
– Боря, стреляй!
Второй капитан выстрелил, и дротик с красным оперением вонзился в руку первого, пригвоздив ее к моей груди.
– Ты идиот, Шульман! – дурным голосом заорал Костров и потянулся к дротику, но опоздал: я успела включить телепортацию.
Аманда Джонсон
Глава 8. Аманда Джонсон
Получив свой нехитрый багаж, я вышла из здания аэропорта Виру-Виру.
– Сеньорита желает такси? Если да, то Луис мигом домчит куда надо! – Лысенький, невысокий мужчина засеменил рядом, преданно заглядывая в глаза. – У Луиса дешевле, всего пятьдесят боливиано и сеньорита в центре Санта-Круз-де-ла-Сьерра.
– Отель Америка, сеньорита согласна на сорок, долларами по курсу. Идет?
– Годится! – Луис чуть ли не вырвал у меня из рук чемодан. – Добро пожаловать в Боливию!
– Что-то мы слишком долго едем, – спросила я водителя через двадцать минут пути. – Да и города на горизонте не видно совсем.
Вместо ответа Луис резко свернул на обочину, затормозил и прижал к лицу респиратор: кабина начала заполняться белым дымом. Прежде чем потерять сознание, я секунд десять пыталась открыть двери, но они оказались заблокированы.
Очнулась я оттого, что кто-то, а это оказался Луис, окатил меня, лежащую на топчане, водой из ведра. И куда только делась его обходительность! Вместе с Луисом в той же комнате находилось еще трое мужчин.
– Вставай, сучка гринго! Санчес не любит ждать! – Он по-хозяйски схватил меня за рукав блузки и хорошенько встряхнул, отчего я скатилась на пол.
Поднявшись на ноги, я тут же присела на топчан: голова пошла кругом.
– А еще он не любит гринго! – зло продолжил Луис. – Нечего им делать в нашей стране! Что расселась, пошли!
С каким же удовольствием я залепила ему пощечину! Трое спутников Луиса рассмеялись.
– Не нравишься ты ей, коротышка. Да и староват для нее! – ухмыльнулся один из них.
– Ничего, упрошу Санчеса отдать ее бойцам, быстро станет податливой! – И Луис резко ударил меня кулаком в лицо: хлынувшая из носа кровь тут же залила блузку.
– Не отдаст, – возразил ему другой. – Санчес противник того, чтобы женщину брали силой. Не выгорит у тебя, коротышка. Да и на плантации ей гораздо хуже придется.
– А что, ты прав! – И Луис довольно расхохотался.
Санчеса я так и не увидела: Луис отвел меня в один из домов, где прямо на полу на соломенных циновках спало несколько десятков женщин в одинаковых серых балахонах: мне выдали такой же. Мужчины содержались отдельно, но по утрам нас всех вместе рассаживали в крытые брезентом фургоны и развозили по плантациям. Чтобы избежать порезов, листья коки мы собирали с забинтованными пальцами и почти до темноты лишь с небольшим перерывом на обед. Надсмотрщиками являлись мужчины, бывшие когда-то такими же кокалерос – сборщиками листьев коки. Наш рацион был общим и небогатым: картофель, кукуруза и совсем редко рисовая каша. Приготовленная на мясном бульоне, она считалась чуть ли не пищей богов у изможденных людей. В этом аду я и провела первые полгода с небольшим трехдневным перерывом.
Каждые полгода на своей ферме Санчес проводит среди рабов бои без правил, а победитель получает повышение статуса и трехдневный отдых с приглянувшейся женщиной. Принять в них участие может любой желающий.
В один из дней нас привезли с плантации, но в дом не пустили и выстроили всех женщин у дверей перед двумя незнакомыми мужчинами. Один из них был одет в военную форму и черный берет, а второй в видавшие виды шорты.
– Санчес! Сам Санчес! – загалдели женщины. – Новый боец! Хоть бы меня выбрал! Меня!
– Тихо! – оборвал их Санчес и сплюнул зеленую слюну. – Сегодня лучшим бойцом стал Серхио. Теперь он тоже будет кокалерос. Есть желающие провести с ним три дня? Тогда поднимите руки и помалкивайте. Иди, Серхио, выбирай. Ты заслужил.
Санчес запихнул в рот несколько листьев коки, которые жевал, не переставая, а мужчина с голым торсом, прихрамывая, прошел мимо леса рук и остановился напротив меня. Я поймала его взгляд и… Тоже подняла руку.
Если меня спросят, какие мгновения своей жизни я хочу вернуть, то я, не задумываясь, выберу те три дня, проведенные вместе с Сергеем, это настоящее имя Серхио, в убогой лачуге. К тому же мы оказались коллегами.
– Ну ладно моя страна везде и всюду лезет со своей демократией, а России-то что надо на другом конце света! Не понимаю! – И я еще сильнее прижалась к Сергею.
– Советский Союэ, – поправил меня он. – У нашего руководства большое желание построить социализм в стране у этих человекообразных. Сама видишь: и то, и другое бесполезно. Но я – человек военный, а приказы не обсуждаются. В твоем ЦРУ разве не так?
– Тот же бардак. А кем ты был до кокалерос?
– Танцором. Топтал ногами сушеные листья в яме с водой и кислотой. Топтуны долго не живут, вот я и вызвался на бой. Хочу все-таки сбежать отсюда, пока здоровье есть.
– Я слыхала, что Санчес придумал сажать беглецов на кол, чтобы они умирали в страшных мучениях.
– Так и это не жизнь.
Он прав, и через три дня ад вернулся. Однообразные дни, недели, месяцы. Когда меня вывернуло наизнанку прямо на плантации, я поняла, что беременна. Об этом незамедлительно доложили Санчесу, и он приказал определить меня на кухню, где я и проработала до самых родов.
Мальчиков-близнецов я кормила грудью около двух месяцев, потом у меня их отобрали и унесли. Мне не удалось даже поплакать, ведь я снова стала кокалерос. Но еще через месяц мы неожиданно столкнулись на плантации с Сергеем!
– Я все знаю, Аманда, – Сергей крепко обнял меня и прошептал на ухо. – Сегодня приедут курьеры на мотоциклах за кокаиновой пастой, вроде бы хотят забрать куда-то еще и наших мальчишек. Бежать надо или сейчас, или никогда. Ты со мной?
– Да! Да!
– Мотоциклом управлять…
– Умею!
– Тогда слушай…
Гнилую картошку на ужин я оставила нетронутой, от волнения кусок не лез в горло. Устроившись на циновке, я притворилась спящей. Ждать прошлось около часа.
– Аманда! – Дверь распахнулась, и в помещение влетел Сергей с двумя рюкзаками в руках. – Давай быстрей. Я застрелил Санчеса и частично вырубил охрану, но сейчас все остальные по тревоге сбегутся!
– А где наши малыши? – Я вскочила на ноги и побежала за Сергеем.
– Здесь они, здесь! Оба крепко спят! – Сергей на бегу протянул мне один из рюкзаков, – Одевай! Мотоциклы за углом дома.
Мы вихрем домчались до дома Санчеса, откуда только взялись силы? Там, одев на спину рюкзаки с сыновьями, завели мотоциклы и пулей вылетели из ворот. Нам вслед раздались выстрелы: это очухалась охрана.
– Аманда, – пытаясь перекричать шум моторов, крикнул Сергей. – Надо разделиться!
– Зачем?
– За нами уже гонятся, а так хоть один может уйти!
– Нет!
– Да! Езжай вперед, на ближайшей развилке налево, а я чуть отстану!
До развилки пришлось ехать около получаса. Перед поворотом я оглянулась: Сергей прилично отстал и, скорее всего, хочет увести погоню за собой! Может быть, он и прав. Я сглотнула комок в горле и повернула налево. Но через минуту мотор вдруг зачихал и заглох. Взяв себя в руки, я закатила тяжелую машину в придорожные кусты и затаилась.
Вскоре послышался рев нескольких моторов, один за другим несколько протяжных криков, а затем наступила тишина. Я сняла рюкзак, открыла его и посмотрела на спящего сына.
– Нет, сынок! – прошептала я. – Всю жизнь страдать от неизвестности я не смогу. Прости.
С трудом сдерживая слезы, я снова надела рюкзак, вышла на дорогу и направилась к развилке. Недалеко от нее я заметила лежащий на боку заглохший мотоцикл, а подойдя поближе, ужаснулась: там, где дорога после развилки резко уходит влево, ограждение оказалось сбитым. Продолжается она по самому краю обрыва, где-то далеко внизу течет река. А значит Сергей и все остальные не вписались в поворот, и именно их крики…
– А-а-а! – завопила я, тут же зажав рот рукой, чтобы не разбудить ребенка. Затем подняла заглохший мотоцикл, завела его и поехала дорогой, которую указал Сергей Сомов. Ведь за спиной у меня самое дорогое – наш сын.