Свеча нагорела. Портреты в тени. Сидишь прилежно и скромно ты. Старушке зевнулось. По окнам огни Прошли в те дальние комнаты.
Никак комара не прогонишь ты прочь, — Поет и к свету всё просится. Взглянуть ты не смеешь на лунную ночь, Куда душа переносится.
Подкрался, быть может, и смотрит в окно? Увидит мать – догадается; Нет, верно, у старого клена давно Стоит в тени, дожидается.
1862
«Нет, не жди ты песни страстной…»
Нет, не жди ты песни страстной, Эти звуки – бред неясный, Томный звон струны; Но, полны тоскливой муки, Навевают эти звуки Ласковые сны.
Звонким роем налетели, Налетели и запели В светлой вышине. Как ребенок им внимаю, Что сказалось в них – не знаю, И не нужно мне.
Поздним летом в окна спальной Тихо шепчет лист печальный, Шепчет не слова; Но под легкий шум березы К изголовью, в царство грезы Никнет голова.
1858
«Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…»
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали Лучи у наших ног в гостиной без огней Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали, Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая, Что ты одна – любовь, что нет любви иной, И так хотелось жить, чтоб, звуки не роняя, Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных, И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь, И веет, как тогда, во вздохах этих звучных, Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь.
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки, А жизни нет конца, и цели нет иной, Как только веровать в рыдающие звуки, Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
2 августа 1877
«Что ты, голубчик, задумчив сидишь…»
Что ты, голубчик, задумчив сидишь, Слышишь – не слышишь, глядишь – не глядишь? Утро давно, а в глазах у тебя, Я посмотрю, и не день и не ночь.
– Точно случилось жемчужную нить Подле меня тебе врозь уронить. Чудную песню я слышал во сне, Несколько слов до яву мне прожгло.
Эти слова-то ищу я опять Все, как звучали они, подобрать. Верно, ах, верно сказала б ты мне, В чем этот голос меня укорял.
Начало 1875
«В дымке-невидимке…»
В дымке-невидимке Выплыл месяц вешний, Цвет садовый дышит Яблонью, черешней. Так и льнет, целуя Тайно и нескромно. И тебе не грустно? И тебе не томно?
Истерзался песней Соловей без розы. Плачет старый камень, В пруд роняя слезы. Уронила косы Голова невольно. И тебе не томно? И тебе не больно?
Апрель 1873
«Одна звезда меж всеми дышит…»
Одна звезда меж всеми дышит И так дрожит, Она лучом алмазным пышет И говорит:
Не суждено с тобой нам дружно Носить оков, Не ищем мы и нам не нужно Ни клятв, ни слов.
Не нам восторги и печали, Любовь моя! Но мы во взорах разгадали, Кто ты, кто я.
Чем мы горим, светить готово Во тьме ночей; И счастья ищем мы земного Не у людей.
1882
«Истрепалися сосен мохнатые ветви от бури…»
Истрепалися сосен мохнатые ветви от бури, Изрыдалась осенняя ночь ледяными слезами, Ни огня на земле, ни звезды в овдовевшей лазури, Всё сорвать хочет ветер, всё смыть хочет ливень ручьями.
Никого! Ничего! Даже сна нет в постели холодной, Только маятник грубо-насмешливо меряет время. Оторвись же от тусклой свечи ты душою свободной! Или тянет к земле роковое, тяжелое бремя?
О, войди ж в этот мрак, улыбнись, благосклонная фея, И всю жизнь в этот миг я солью, этим мигом измерю, И, речей благовонных созвучием слух возлелея, Не признаю часов и рыданьям ночным не поверю!
Конец 60-х гг.?
«Солнце нижет лучами в отвес…»
Солнце нижет лучами в отвес, И дрожат испарений струи У окраины ярких небес; Распахни мне объятья твои, Густолистый, развесистый лес!
Чтоб в лицо и в горячую грудь Хлынул вздох твой студеной волной, Чтоб и мне было сладко вздохнуть; Дай устами и взором прильнуть У корней мне к воде ключевой!
Чтоб и я в этом море исчез, Потонул в той душистой тени, Что раскинул твой пышный навес; Распахни мне объятья твои, Густолистый, развесистый лес!
1863
«Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне…»
Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне, Травы степные унизаны влагой вечерней, Речи отрывистей, сердце опять суеверней, Длинные тени вдали потонули в ложбине.
В этой ночи, как в желаньях, всё беспредельно, Крылья растут у каких-то воздушных стремлений, Взял бы тебя и помчался бы так же бесцельно, Свет унося, покидая неверные тени.
Можно ли, друг мой, томиться в тяжелой кручине? Как не забыть, хоть на время, язвительных терний? Травы степные сверкают росою вечерней, Месяц зеркальный бежит по лазурной пустыне.
1863
«Забудь меня, безумец исступленный…»
Забудь меня, безумец исступленный, Покоя не губи. Я создана душой твоей влюбленной, Ты призрак не люби!
О, верь и знай, мечтатель малодушный, Что, мучась и стеня, Чем ближе ты к мечте своей воздушной, Тем дальше от меня.
Так над водой младенец, восхищенный Луной, подъемлет крик; Он бросился – и с влаги возмущенной Исчез сребристый лик.
Дитя, отри заплаканное око, Не доверяй мечтам. Луна плывет и светится высоко, Она не здесь, а там.
1855
«Прежние звуки, с былым обаяньем…»
Прежние звуки, с былым обаяньем Счастья и юной любви! Всё, что сказалося в жизни страданьем, Пламенем жгучим пахнуло в крови!
Старые песни, знакомые звуки, Сон, безотвязно больной! Точно из сумрака бледные руки Призраков нежных манят за собой.
Пусть обливается жгучею кровью Сердце, а очи слезой! — Доброю няней, прильнув к изголовью, Старая песня, звучи надо мной!
Пой! Не смущайся! Пусть время былое Яркой зарей расцветет! Может быть, сердце утихнет больное И, как дитя в колыбели, уснет.
Конец 1862
«Как ясность безоблачной ночи…»
Как ясность безоблачной ночи, Как юно-нетленные звезды, Твои загораются очи Всесильным, таинственным счастьем.
И всё, что лучом их случайным Далеко иль близко объято, Блаженством овеяно тайным — И люди, и звери, и скалы.
Лишь мне, молодая царица, Ни счастия нет, ни покоя, И в сердце, как пленная птица, Томится бескрылая песня.
1862
«Сны и тени…»
Сны и тени Сновиденья, В сумрак трепетно манящие, Все ступени Усыпленья Легким роем преходящие,
Не мешайте Мне спускаться К переходу сокровенному, Дайте, дайте Мне умчаться С вами к свету отдаленному.
Только минем Сумрак свода, — Тени станем мы прозрачные И покинем Там у входа Покрывала наши мрачные.
1859
Шопену
Ты мелькнула, ты предстала, Снова сердце задрожало, Под чарующие звуки То же счастье, те же муки, Слышу трепетные руки — Ты еще со мной!
Час блаженный, час печальный, Час последний, час прощальный, Те же легкие одежды, Ты стоишь, склоняя вежды, — И не нужно мне надежды: Этот час – он мой!
Ты руки моей коснулась, Разом сердце встрепенулось; Не туда, в то горе злое, Я несусь в мое былое, — Я на всё, на всё иное Отпылал, потух!
Этой песне чудотворной Так покорен мир упорный; Пусть же сердце, полно муки, Торжествует час разлуки, И когда загаснут звуки — Разорвется вдруг!
1882
Романс («Злая песнь! Как больно возмутила…»)
Злая песнь! Как больно возмутила Ты дыханьем душу мне до дна! До зари в груди дрожала, ныла Эта песня – эта песнь одна.
И поющим отдаваться мукам Было слаще обаянья сна; Умереть хотелось с каждым звуком, Сердцу грудь казалася тесна.
Но с зарей потухнул жар напевный И душа затихнула до дна. В озаренной глубине душевной Лишь улыбка уст твоих видна.
1882
«Я видел твой млечный, младенческий волос…»
Я видел твой млечный, младенческий волос, Я слышал твой сладко вздыхающий голос — И первой зари я почувствовал пыл; Налету весенних порывов подвластный, Дохнул я струею и чистой и страстной У пленного ангела с веющих крыл.
Я понял те слезы, я понял те муки, Где слово немеет, где царствуют звуки, Где слышишь не песню, а душу певца, Где дух покидает ненужное тело, Где внемлешь, что радость не знает предела, Где веришь, что счастью не будет конца.
1884
«Только в мире и есть, что тенистый…»
Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих кленов шатер. Только в мире и есть, что лучистый Детски задумчивый взор. Только в мире и есть, что душистый Милой головки убор. Только в мире и есть этот чистый Влево бегущий пробор.
3 апреля 1883
В лунном сиянии
Выйдем с тобой побродить В лунном сиянии! Долго ли душу томить В темном молчании!
Пруд как блестящая сталь, Травы в рыдании, Мельница, речка и даль В лунном сиянии.
Можно ль тужить и не жить Нам в обаянии? Выйдем тихонько бродить В лунном сиянии!
27 декабря 1885
На рассвете
Плавно у ночи с чела Мягкая падает мгла; С поля широкого тень Жмется под ближнюю сень; Жаждою света горя, Выйти стыдится заря; Холодно, ясно, бело, Дрогнуло птицы крыло… Солнца еще не видать, А на душе благодать.
1 апреля 1886
«Что за звук в полумраке вечернем? Бог весть…»
Что за звук в полумраке вечернем? Бог весть, — То кулик простонал или сыч. Расставанье в нем есть, и страданье в нем есть, И далекий неведомый клич.
Точно грезы больные бессонных ночей В этом плачущем звуке слиты, — И не нужно речей, ни огней, ни очей — Мне дыхание скажет, где ты.
10 апреля 1887
«Я тебе ничего не скажу…»
Я тебе ничего не скажу, И тебя не встревожу ничуть, И о том, что я молча твержу, Не решусь ни за что намекнуть.
Целый день спят ночные цветы, Но лишь солнце за рощу зайдет, Раскрываются тихо листы И я слышу, как сердце цветет.
И в больную, усталую грудь Веет влагой ночной… я дрожу, Я тебя не встревожу ничуть, Я тебе ничего не скажу.
