Адерин Бран
Степень сравнения

Глава 3

Марат договорился встретиться с Дамиром и другими своими давними друзьями в одном кафе недалеко от своего дома. Наверное, это было что-то вроде предварительного мальчишника. Дамир, его лучший друг, почти брат, вышел встречать Марата на парковку.

– Сәлам, абый[1] !

– Минем абыем[2] !

Мужчины поздоровались, Дамир приобнял Марата и похлопал по плечу.

– Весь светишься, – улыбнулся Дамир. – Я мечтаю, чтобы мне Аллах даровал такое же счастье!

– Да как же не светиться? Ты бы тоже светился, если бы через неделю женился на любви всей своей жизни.

– Наверное, – согласился с ним Дамир. – Я пока такую не нашел.

– Тебе когда-нибудь тоже так повезет, – ответил Марат уверенно.

– Я даже не знаю, хорошо ли это, – хохотнул Дамир. – Цветёшь, как будто тебе по голове стукнули. Сам не свой ходишь и улыбаешься, того и гляди, пора будет вызывать санитаров.

Так, шутя и подначивая друг друга, парни вошли в здание кафе. Дамир закурил кальян. Марат этого не одобрял и отсел немножко подальше. Дамир ухмыльнулся, но ничего не сказал. О нелюбви друга к табаку и алкоголю он знал. Марат заказал себе чай, ему от волнения последние дни кусок в горло не лез.

Парни шумно болтали, смеялись и перешучивались. Марат никак не мог перестать рассказывать, как он счастлив и как ждет этого события. Ребята беззлобно подначивали его и обещали, что устроят самые дикие пляски на его свадьбе.

Марат обсуждал с Дамиром детали церемонии. Дамир заранее предупредил Марата о похищении невесты, чтобы жених не принял всё слишком близко к сердцу и не полез вправлять другу нос в череп прямо посреди торжества.

Телефон Марата тихо пикнул. Он автоматически поднял его к глазам и мельком глянул на экран. Пришло ещё одно сообщение от банка –Гюльшат что-то снова купила. Марат едва не убрал аппарат в карман, но сумма покупки заставила его нахмуриться. Сообщение оповещало Марата о транзакции на сорок пять тысяч рублей. Он еще никогда не видел столь крупных трат от Гюльшат.

Да, свадебное платье стоило дорого, почти тридцать пять тысяч рублей, но она тогда прожужжала ему все уши об этом платье и несколько раз упомянула его стоимость. Марат тогда сказал, что она может тратить столько, сколько ей нужно, и не удивился пришедшему сообщению.

Сейчас же трата составила целых сорок пять тысяч рублей. Что это могло быть? Марат заинтересовался. Кафе он забронировал сам, кортеж – тоже,гостиницу для приезжающих родственников, все крупные дела Марат устроил сам. Он ожидал от Гюльшат трат на платье и на салоны красоты.

Но что можно сделать за сорок пять тысяч рублей? Денег ему было не жаль, Марат немного напрягся по другой причине. Если его невеста решила перед свадьбой надуть себе губы или скулы, это будет катастрофа. Она хотела блистать и с неудержимым энтузиазмом юности приступила к превращению себя в богиню.

Марат же терпеть не мог все эти косметологические ухищрения и усиленно отговаривал невесту от радикального вмешательства. Он предполагал, что, возможно, и стерпел бы, что-нибудь, но только такое, что не бросалось бы в глаза.

Марат полез в приложение банка, чтобы посмотреть детали чека на уплату такой крупной суммы. Он выпал из разговора и почти не заметил, что Дамир попрощался и уехал, сославшись на дела семьи.

Марат влез в приложение, прокрутил чек и хмуро уставился на детализацию оплаты. Всё, как обычно: время – десять минут назад, сегодняшняя дата, название какой-то клиники и сумма в сорок пять тысяч рублей. Услуга –гименопластика.

Ну точно! Пластика! Марат испугался. Он хотел было позвонить Гюльшат, но решил сначала посмотреть, что это за процедура такая. Возможно, в этой пластике и нет ничего страшного, а слово «пластика» просто его напугало. Он очень опасался увидеть Гюльшат с раздутыми губами, искривлённым подбородком или увеличенной грудью. Ему очень нравились её фигура и её лицо, поэтому он абсолютно не хотел, чтобы она в себе что-то меняла.

«Что за гименопластика ещё такая?» –задумался Марат. Он залез в поисковик, вбил это непонятное слово в строку поиска и ткнул кнопку «найти». Результат выскочил очень быстро, и Марат похолодел. Однотипность выданных результатов не оставляла шансов на то, что это слово может иметь несколько значений.

«Гименопластика – операция по восстановлению девственной плевы» – прочитал он, и его внутренности смёрзлись. Все звуки вокруг него исчезли. Ему показалось, что остановилось его сердце. Мысли покинули его голову, он не знал, как реагировать. Он зачем-то открыл предложенный сайт и начал читать.

«Гименопластика – операция по восстановлению девственной плевы. Выполняется по этическим соображениям. Существует два виде гименопластики: краткосрочная и долгосрочная. Если от девственные плевы остались части, то врач сошьёт их, что позволит создать видимость дефлорации с выделением небольшого количества крови. В этом случае следует запланировать первый половой акт не ранее чем через восемь дней и не позднее, чем через четырнадцать дней после проведения операции.

В случае, если частей девственные плевы не осталось, необходимо провести долгосрочное восстановление девственной плевы. В таком случае врач сшивает стенки влагалища, и в этом случае первый половой акт нужно запланировать не ранее, чем через два месяца после проведения операции.»

Марат читал это и не мог поверить своим глазам. Гюльшат… Как такое может быть? Её родители так тщательно следили за ней, что у неё просто не могло быть парня. Может, случилось что-то страшное? То, о чём женщины не рассказывают своим женихам?

Ещё не совсем понимая, что он делает Марат, вбил в поисковик название клиники, от которой пришел чек. Марат зашёл на сайт, открыл перечень предоставляемых услуг и действительно увидел, что в этой клинике возможно произвести операцию по восстановлению девственной плевы и стоит она именно сорок пять тысяч рублей.

Как во сне, Марат нажал ссылку «позвонить». В каком-то трансе он слушал длинные гудки, молясь, чтобы всё это оказалось одной огромной ошибкой. Трубку сняла девушка–оператор.

– Здравствуйте, меня зовут Ирина, чем я могу вам помочь? – бодро сказала она.

– Подскажите, пожалуйста, я только что оплатил п-процедуру, –Марат не мог произнести это слово, его голос был хриплым, будто он болел неделю. –А на какой день назначено её проведение?

– Я не могу…

– Номер чека посмотрите, пожалуйста! На какой день назначена процедура, оплаченная этим чеком? – жёстко сказал, Марат.

– Но это же медицинская информация, – забеспокоилась девушка.

– Но это же моя процедура! Я просто забыл, на какой день назначена операция. И если я не вспомню, я могу просто отозвать оплату и всё, – надавил Марат.

– Хорошо, хорошо, – ответила оператор.

Марат продиктовал номер чека и сумму, девушка после небольшой паузы сказала:

– Да-да, операция назначена на завтра. Вы подтверждаете?..

Но Марат уже положил трубку. Он на нетвердых ногах вышел из кафе. Наверное, друзья спрашивали его, куда это он намылился, но Марат не знал, что ответить. Просто не слышал. Марат вывалился наружу и, покачиваясь, уставился в небо, ему было трудно дышать.

Марат никак не мог осознать того, что сейчас понял. Гюльшат… С кем-то… Нет, он не был ханжой и сам не был невинен, но сказать, что ему было, всё равно, он не мог. Она была с кем-то и хотела создать видимость девственности для того, чтобы не обидеть его. А, может быть, и родню, которая, скорее всего, попытается увидеть простыню после первой брачной ночи.

Белая простыня – это позор. Такое репутация Гюльшат не переживет. Помешанные на традициях и своей блистательной родословной родители Гюльшат могут и отказаться от дочери, если выяснится, что она не соблюла себя до брака.

Марат начал ходить взад-вперёд перед дверями кафе, он вцепился руками в свои волосы. Что делать? Марат просто не сможет сделать вид, что он ничего не знает, слишком сильно эмоции бурлили в нем. Он был слишком плохим актёром.

Нужно поехать к Гюльшат и поговорить. Он должен знать! Возможно, случилось насилие, о котором она не могла рассказать ему или родителям. Но почему тогда она не пришла к нему? Марат бы убил любого, кто навредил его невесте. И он бы прикрыл её. В конце концов, что ему стоит порезаться и измазать простыню? А может, всё сделано с одобрения её отца. Возможно, возможно… Сколько вариантов может быть?

Голова Марата разрывалась. Нет! Стоп! Тору[3] ! Ему точно необходимо поговорить с невестой. Он не будет ничего решать, пока не выяснит всё. Возможно, Гюльшат абсолютно ни в чем не виновата. Если в её жизни было насилие, естественно, Марат никоим образом её не отвергнет и не оттолкнет.

Марат ударился головой, когда забирался в машину, и не заметил этого. Он на автопилоте отправился к дому Гюльшат. Дом её семьи был не так далеко отсюда, около сорока минут езды. Уже выруливая с парковки кафе, Марат набрал номер Гюльшат. В салоне автомобиля звучали долгие гудки. Ответа не было.

Марат надавил на педаль газа. Почему она не отвечает? Что-то могло случиться? Марат совершенно не отдавал себе отчет в том, что он делает. Его эмоции были разорваны в клочки. Марат хотел предупредить невесту о том, что он к ней приедет через несколько минут, но она не поднимала трубку. Марат набрал её номер ещё два или три раза, но всё было тщетно.

Наконец, Марат просто положил руки на руль и вдавил педаль газа в пол. Он приехал к дому её родителей очень быстро. Марат припарковал машину кое-как, выскочил из салона и побежал к входной двери их многоэтажки.

У самого подъезда Марат споткнулся. Рядом с подъездом стояла машина Дамира. Марат даже проверил его номер. Действительно, ему не показалось, это – машина Дамира. Что он здесь делает? Он же уехал по семейным делам. Дамир был знаком с родителями Гюльшат?

Да что происходит? Марат ускорился. Ноги несли его быстрее, чем он мог подумать о том, что он делает. Он быстро взлетел на третий этаж, на котором и жила семья Урусовых. Марат вбежал на лестничную площадку и дотронулся до ручки входной двери их квартиры. Неожиданно для него самого она поддалась, и Марат осторожно приоткрыл дверь.

Первым, что он услышал, был томный женский стон. Это была Гюльшат. Её голос. За стоном последовал характерный скрип. Марат застыл, словно пораженный громом. У него в груди что-то надломилось. Уши его слышали, но разум никак не хотел принимать то, что происходило где-то в глубине квартиры.

Марат застыл в прихожей. Он не мог пошевелиться. Он увидел валяющиеся на полу ботинки. Дальше в коридоре лежала мужская рубашка. Марат, едва волоча ноги, пошел в сторону звуков. Он с трудом отрывал стопы от пола, будто они прирастали к паркету, примерзали на каждом шагу. И с каждым шагом он чувствовал, что сердце его всё больше и больше замерзает и каменеет. Он чувствовал, физически ощущал, как оно обливается кровью, осязал, как оно разрывается сейчас.

Марат не хотел верить, он должен был увидеть всё сам. Без этого Марат ни за что не поверит в то, что Гульшат предала его. Этого не может быть. Этого просто не может быть. Они же так любят друг друга! Они через неделю должны были пожениться!

Марат отказывался верить, и, тем не менее, он должен был увидеть. Шаг за шагом приближался он к спальне, в которой, как он знал, спала Гюльшат. Дверь была приоткрыта, так что Марату нужно было всего лишь слегка толкнуть её, чтобы в образовавшуюся щель увидеть картину, которая разорвала его жизнь в клочки.

Его Гюльшат лежала на спине, её волосы разметались по подушке и прилипли к потному лицу. Несколько прядей попало в рот. Одной рукой она упиралась в изголовье узкой кровати, застеленной детскими покрывалами в цветочек.

Вторую руку она положила на волосатую спину его лучшего друга. Да. С Гюльшат был Дамир. Тот самый, кто называл его братом не далее, как час назад. Его покрытые тёмными волосками поджарые ягодицы ритмично двигались. Ноги Гюльшат были закинуты на его локти, её стопы нелепо дрыгались в воздухе в такт движениям её любовника. Дамир рычал от удовольствия. Гульшат стонала, закрыв глаза.

Марат смотрел на эту сцену всего несколько секунд, и его затошнило. У него заболело всё тело, и ему казалось, что он проваливается сквозь землю. Он очень удивился, что мир вокруг него не рушится.

Гульшат застонала особенно протяжно. Дамир выделывал что-то странное бедрами, он явно знал, как ей нравится. «Это не их первый раз, это не впервые», – понял Марат. Эта мысль билась в его опустевшей голове, прыгая как мячик.

Это она позвонила Дамиру? Она? Она позвала его? Это не впервые? Она хотела скрыть следы их соитий? Она клялась Марату в любви и всё это время спала с его другом? Его друг, что называл его братом, развлекался с его невестой? За что? За что с ним так?

У Марата гудела голова, его сердце лихорадочно колотилось, его руки дрожали, он покрылся потом. Ему было худо. Так худо, как не было ещё никогда в жизни. Он не мог больше на это смотреть. Марат с величайшим трудом сделал шаг назад, потом еще один и еще. Он двигался спиной вперед, не отрываясь от маленькой щёлочки. В неё всё так же было видно, как между широко разведённых ног его невесты продолжали подскакивать бёдра его друга.

Марат неловко споткнулся о сброшенный ботинок Дамира и снес какую-то картину со стены. Этого вполне хватило, чтоб его заметили. Из комнаты Гюльшат раздался какой-то сдавленный писк. Через секунду из комнаты выскочила сама Гюльшат, завернутая в простыню. Увидев Марата, она побелела.

Марат не мог смотреть ей в глаза. Разгоряченная сексом, сейчас она была ему омерзительна. Он думал, что, увидев её такой, испытает невероятное наслаждение. Он мечтал увидеть её такой, потной, покрасневшей, пышущей жаром удовольствия. Удовольствия, что ей доставит Марат.

Он думал, что она будет невероятно красивой для него в этот момент. Как же жестоко он ошибался. После того, что он увидел, Марат не мог испытывать к ней ничего, кроме гадливости. Он думал, что любовь невозможно разбить за одну секунду. Но именно это сейчас и произошло. Сейчас он не чувствовал любви. Всё, что он чувствовал сейчас к стоящей перед ним девушке – это боль, горе и всепоглощающую брезгливость.

– Марат, – пролепетала Гюльшат.

Она пошла вперёд, пытаясь что-то ему сказать, но Марат не хотел ничего слушать. После этого вскрика в коридор выскочил голый Дамир. Его ещё не до конца опавший член болтался у него между ног, блестящий от соков Гюльшат. Марат всерьез испугался, что его сейчас вывернет.

– Абый! – крикнул Дамир.

Тошно. Как же тошно ему было. Опасаясь выплеснуть содержимое желудка прямо себе под ноги, Марат развернулся и опрометью бросился вон из квартиры.

[1]Привет, брат (тат.)

[2]Мой брат (тат.)

[3]Стой (тат.)

Глава 4

Зрение Марата туманилось, он с трудом видел, куда бежит. Он только чудом не свернул себе шею, сверзившись с лестницы. Марат вылетел на улицу и с шумом вдохнул свежий воздух. Ему казалось, что весь подъезд пропитался смесью запахов секса, кальяна, который курил Дамир, и духов Гюльшат. Марату мучительно хотелось вымыться.

Тошнота немного отступила, мир перестал кружиться перед глазами Марата. Мужчина вскочил в машину и сорвался с места, с трудом преодолев порыв протаранить машину Дамира. Визг покрышек почти заглушил звонок телефона в кармане Марата. Мужчина автоматически посмотрел на дисплей и увидел, что ему звонит Дамир. Лицо Марата искривилось в гримасе отвращения, он, недолго думая, просто вышвырнул телефон из водительского окна на полном ходу. Его глаза вдруг зажгло, будто на них выступили слёзы.

Марат был абсолютно смятён, сбит с толку. Ещё час назад он так ясно видел своё будущее, так жаждал его и уверенно шёл вперёд, не предполагая других вариантов, что разрушение этих планов вызвало в его голове что-то вроде отказа системы. Ещё час назад его будущее было инвариантно, а теперь оно просто исчезло.

Голова Марата была пуста, в ней поселились лишь боль и растерянность. Марат вцепился в руль до побелевших костяшек и заскулил, как побитый пёс. Именно так он себя и чувствовал. Псом, раненным рукой, которую он преданно целовал.

Марат бездумно ехал туда, где ему точно помогут. Единственное место, где его никто и никогда не предаст. Марат ехал к родителям. Он ощущал, как с каждой минутой всё в нём застывает и отмирает. Ярость и исступление, что клокотали в его груди, постепенно сжимались и уползали в самый дальний угол его сознания.

Он добрался до дома за какой-то час. За это время дыхание Марата выровнялось, а сам он впал в какой-то вязкий ступор. Руки и ноги его двигались, как обычно, но вот чувства отключились. Марат, как робот, вышел из машины и, глядя себе под ноги, пошёл в дом.

Марат застал мать стоящей у плиты. Он бездумно пошёл из прихожей на звук и застыл посреди кухни, глядя в одну точку. Что делать дальше, он просто не знал. Асма вздрогнула, увидев сына за спиной.

– Марат?

– Сәлам әнием[1] … – проговорил Марат скрипучим голосом.

Асма нахмурилась, вглядевшись в лицо сына, а затем быстро обтёрла руки кухонным полотенцем и подошла к сыну. Марат привычным жестом подхватил её руку, поцеловал и приложил ко лбу в жесте почтения.

– Нәрсә булды, улым[2] ? – обеспокоенно спросила женщина, заглядывая в пустые глаза сына.

– Әнием… – повторил Марат, не в силах выдавить из себя ни слова.

В кухню вошел Ильгиз, младший из братьев Юсуповых.

– Абыем? – удивлённо проговорил он.

Ильгиз так же недоумённо застыл на пороге и смотрел на Марата, а тот не знал, что сказать. Слов в его голове было так много, что они толкались и застревали в нём, никак не выходя наружу.

– Что случилось, сын? Не пугай меня! – в голосе Асмы прорезался страх.

– Мама, я не женюсь, – медленно проговорил Марат.

Асма ахнула и прижала пальцы ко рту, а Ильгиз фыркнул и резко дёрнул головой. Ну вот, Марат наконец произнёс это вслух. Эта фраза вертелась на его языке, силясь сорваться, но звучала так дико, что его тело отказывалось озвучивать её. Он боялся сказать это, даже мысленно. Эта мысль была настолько огромной, настолько болезненной, что Марат не мог оформить её в слова.

Но наконец он решился, и как только эти слова прозвучали в тишине дома, реальность вдруг обрушилась на Марата. Только сейчас он действительно осознал, что свадьба будет отменена, а всё, к чему он шёл последние шесть лет, полетело в трубу за одно единственное мгновение.

Марат не простит. Он не сможет простить такого ни Гюльшат, ни своему лучшему другу. Предательство он не сможет забыть никогда. А он ещё, как дурак, бежал к ней в порыве помочь ей разобраться. Идиот влюблённый. Но теперь всё. Больше эти люди для него не существуют.

Марат вдруг с удивлением увидел, что его пальцы мелко дрожат, по виску катится пот, а в горле пересохло. Он понимал, что это – физические проявления какофонии эмоций, которую он задавил в себе. Сам же он не чувствовал ничего, кроме холода.

– Дай попить, пожалуйста, – проговорил Марат хрипло.

Асма тут же налила ему стакан воды и молча вложила его в ладонь сына. Она даже придержала его немного, когда Марат едва не расплескал всё на себя. Марат осушил стакан двумя глотками и неловко опустился на низкий диван. Ильгиз и Асма молча сели рядом, ожидая, когда Марат, наконец, заговорит.

– Она… Она с моим другом. С Дамиром. Я застал их только что, – сказал Марат ровно, глядя в стену поверх плеча матери.

Ильгиз выругался, кажется, впервые при матери. Женщина не обратила на это внимания. Её глаза яростно блеснули, она поджала губы, крылья её носа вздрогнули, но потом она перевела взгляд на пустое лицо сына, и в глазах её проскользнула боль. Удивления на её лице не было. Только злость, бесконечное сожаление и беспокойство за сына. Ильгиз произнес сквозь зубы:

– Я всегда знал, что эта стерва тебя не достойна!

Марат по привычке хотел было взвиться, прикрикнуть на младшего брата за то, что тот оскорбляет его невесту. Этот порыв был абсолютно бессознательным, он даже открыл рот, но вдруг отдёрнул себя. Его брат был абсолютно прав.

– Ничек син[3] ? – тихо спросила Асма.

– Начар[4] , – ответил Марат с каменным лицом. – Кажется, вы совсем не удивились.

Асма и Ильгиз молча смотрели на него с сочувствием. Асма потянулась, чтобы взять сына за руку.

– Как такое может быть? Как такое могло случиться? Мы же любили друг друга… Почему? – спросил Марат, впервые посмотрев на мать.

Ильгиз ощутимо хлопнул Марата по плечу и тяжело вздохнул. Асма отвела глаза и тихо проговорила:

– Они всегда любили только твои деньги, сын. Пока у тебя не было денег, ты был им не нужен. Раиль Тамирханович обратил на тебя внимание только тогда, когда ты показал ему свои счета.

– Им всем плевать на тебя, ты понимаешь? – взорвался Ильгиз. – И этой прошмандовке, и её родителям. И так было всегда. Тебе говорили это все, но ты не верил.

– Ильгиз! – Асма осадила сына, и тот, посмотрев на сведённое болезненной судорогой лицо брата, прикусил язык.

Марат чувствовал, как под градом этих слов что-то рушится в его душе. Ему казалось, что он опустел, как будто из него рывком вытащили хребет. Он никак не мог уцепиться разумом за окружающую реальность. Весь его мир перевернулся за секунды, а его разум никак не хотел принять этот факт.

Всё, чем он жил, чем он дышал, к чему стремился и чего хотел, всё оказалось ложью. Марат чувствовал себя тем самым колоссом, которому подрубили его глиняные ноги. Он развалился на осколки и летел вниз, не в силах достигнуть земли.

Марат закрыл глаза и уронил голову на руки, запустив пальцы в волосы. Асма тихо выговаривала младшему сыну:

– Да! Конечно! Злые слова, Ильгиз, ему сейчас совсем не нужны. Ты понимаешь?

Рослый Ильгиз понуро опустил перед сухонькой матерью повинную голову, не смея возразить. Асма встала и поставила чайник, быстро заварила чай, сноровисто завершая готовку. Когда напиток был готов, она налила его в пиалу, плеснула в чай подогретого молока и подала сыну.

Марат принял негнущимися пальцами горячую пиалу. Руки его мгновенно согрелись. До этого момента он даже не представлял, насколько холодными они были. Марат машинально начал пить, не чувствуя вкуса.

Асма поставила перед Маратом блюдце с какими-то сладостями и села рядом, подперев щёку кулаком, и ничего не говорила. Марат обожал свою мать. Она всегда точно знала, когда стоит говорить, а когда стоит молчать, когда сыновья приходили к ней с первыми разбитыми коленками, с разбитыми сердцами, со своими неудачами и радостями. Она всегда знала, что делать.

Правда, в этот раз Марат боялся, что так легко он не излечится. Тем не менее, тепло матери начало отогревать его. Марат наконец встряхнулся, будто начал просыпаться от долгого сна, и заговорил.

Он рассказал матери и брату о том, что создал для Гюльшат отдельный счёт, что на эти деньги она готовилась к свадьбе, а иногда и гуляла. Он рассказал им о полученном сообщении, о том, что узнал, позвонив в клинику, о том, как прилетел к Урусовым домой.

О том, как застал своего бывшего лучшего друга и свою бывшую невесту говорить было тяжелее всего. Сцену он описывать не стал, но оба и так прекрасно поняли, что произошло. Наконец, поток слов иссяк, и Марат осел, опустив голову над опустевшей пиалой. Асма спохватилась и подлила сыну чай.

– Надо сообщить Урусовым в разрыве помолвки, – наконец, сказала она. – Мне позвонить твоему отцу?

– Да, – сказал Марат вяло. – Я сейчас посплю и поеду к ним.

– Нет, сын, надо сейчас, – тихо, но твёрдо сказала Асма. –Пока она не успела все следы смыть…

– Что? – Марат непонимающе уставился на мать.

Асма бросила короткий многозначительный взгляд на Ильгиза, и тот утопал в свою комнату и захлопал дверями одёжного шкафа.

– Мало ли что она наплетёт сейчас родителям, – сказала Асма, не глядя на сына.

– В каком смысле? – Марат ошеломлённо покачал головой.

Асма помялась немного, вздохнула и, решившись, быстро заговорила:

– Марат, она вполне может сказать родителям, что лишилась невинности с тобой, что ты или Дамир взяли её силой, или что ты просто лжёшь.

– Но это же неправда! – ответил Марат.

– Она ни за что не признается! Она – женщина, а женщина будет изворачиваться до последнего. Если она так легко врала тебе, я думаю, она может соврать и своим родителям. Надо сейчас, понимаешь?

Вдруг Марата укололо раздражение. Оно же придало ему сил и помогло сбросить сонливость. Если Гюльшат решит напоследок нагадить ему, он её не пощадит.

– Я поеду с тобой, брат, – сказал Ильгиз, выходя из комнаты.

– Они должны быть на даче, раз Гюльшат так смело оккупировала квартиру, – зло проговорил Марат.

Асма кивнула и сказала Марату:

– Я позвоню твоему отцу. Предупрежу его.

Марат кивнул и уверенно пошёл к выходу. Ильгиз молчал всю дорогу, и Марат был благодарен ему за это. Как только они сели в машину, Марат попросил телефон у Ильгиза и по памяти набрал номер Раиля Тамирхановича.

– Нам нужно поговорить, – рыкнул Марат в трубку, как только отец Гюльшат принял вызов. – Вы на даче?

Раиль Тамирханович ответил ему, как всегда, свысока, но Марат слышал стальные нотки в его голосе.

– Да, Марат. Нам действительно нужно поговорить, и я требую, чтобы твой отец присутствовал при этом разговоре.

– Я достаточно самостоятелен для того, чтобы обсуждать свои дела сам. И решать свою судьбу, – ответил Марат жёстко. – Вы на даче?

– Да, – сквозь зубы выплюнул Раиль Тамирханович.

Марат положил трубку, вернул телефон Ильгизу и утопил педаль газа в пол. Дача Урусовых была не так уж далеко, и Марат, объезжая пробки по обочине, за час добрался до места. Урусовы встретили его на крыльце, будто даже не думали впустить его в дом

Заплаканная Гюльшат жалась к плечу отца. Она была одета в летящий белый сарафан, придававший ей невинный вид. Марат от этой картины взбеленился ещё сильнее. Лживая лицемерная тварь! Глаза родителей Гюльшат пылали гневом, Раиль Тамирханович надулся, как индюк. Марат понял, что сцена, которая разыграется сейчас, ему ужасно не понравится.

– Ты здесь, чтобы извиниться перед своей невестой и ускорить свадьбу? – начал Раиль Тамирханович зло.

– Негодяй! – прошептала мать Гюльшат, обнимая дочь за плечи.

– Я пришел, чтобы разорвать помолвку с этой предательницей, –Марат указал на Гюльшат, избегая смотреть ей в глаза.

Та зарыдала ещё сильнее.

– Как ты можешь?! Как ты можешь такое говорить? – пролепетала она сквозь слезы.

В груди Марата закипало что-то очень похожее на жажду убийства.

– Мы оба знаем, почему я так говорю! – прорычал он. – Прекрати лицедействовать. Ты не оболжёшь меня!

– Разорвать помолвку? – с тихим бешенством начал Раиль Тамирханович. – После того, что ты сделал?!

– И что же я сделал по-вашему? – Марат начал угрожающее надвигаться на Урусовых.

Ильгиз стоял за плечом Марата, и его присутствие немного отрезвляло Марата. Он был близок к тому, чтобы взорваться.

– Ты, мерзавец, взял нашу дочь силой до свадьбы! – прошипела мать Гюльшат. – Люди видели, как ты заходил в дом и выбежал оттуда.

– А! Так вы и свидетелями успели обзавестись? – оскалился Марат. – А спросите у тех же самых людей, не видели ли они, как туда зашел Дамир? И спросите у них, как часто он бывал у вас в гостях, когда Гюльшат скучала одна!

Голос Марата разросся. Лицо Раиля Тамирхановича дрогнуло, на нём проскользнуло сомнение.

– Спросите их, как долго пробыл он там сегодня, и не слышали ли они, что они делали с Гюльшат всё это время! Они вели себя довольно громко! – Марат практически орал. – Я готов показать вам чек на операцию, которую она оплатила сегодня.

Гюльшат побелела и закрыла рот руками. На её лице отразилось понимание. Кажется, она только сейчас догадалась, как Марат раскрыл её.

– Операцию? – тихо спросил Раиль Тамирханович.

– Операцию по восстановлению девственности! И оплата произошла раньше, чем я приехал к вам домой! По тому, что я там наблюдал, она очень давно не невинна, – Марат чувствовал, что его губы подрагивают от ярости.

– Это ты оплатил мне операцию! Это ты заставлял меня! –Гульшат на ходу меняла версии, чтобы выкрутиться.

Ильгиз за его спиной зарычал.

– Что? История с изнасилованием уже не подходит под улики? А? – выплюнул он.

– Как у тебя язык поворачивается такое говорить, мразь?! – прошипел Марат.

– Не смей так разговаривать с моей дочерью! – рявкнул Раиль Тамирханович.

– Я вообще не хочу с ней разговаривать, – отрезал Марат. –Я ухаживала за ней несколько лет. Попросил её руки у Вас. Несколько лет я добивался этого. Это было всё, чего я хотел, к чему я стремился. Неужели Вы думаете, что я не подождал бы всего неделю?

Раиль Тамирханович смотрел на Марата прищурившись и молчал. Гюльшат залепетала что-то ему на ухо, но Марат её перебил:

– А если вы мне не верите я готов предоставить биологический материал для сравнения с тем, что вы извлечёте из неё. Там явно ещё что-то осталось.

При этих словах Гюльшат дёрнулась, будто собралась сбежать, но Раиль Тамирханович поймал её за руку.

– Любой врач подтвердит, что невинность она потеряла очень давно, и насилия в последнее время над ней не совершали. Ну что? Едем в больницу? – воинственно спросил Марат.

Раиль Тамирханович долго смотрел на Марата, а потом покачал головой и перевёл злой взгляд на Гюльшат.

Марат бросил на землю перед Урусовыми проколотую монету [5] и развернулся. Братья Юсуповы торопливо вышли со двора, за их спинами начал разрастаться крик, но им было всё равно.

Когда они подошли к машине, зазвонит телефон Ильгиза. Звонил Анвар Ахметович, их отец. Ильгиз молча передал телефон Марату.

– Тыңлыйм, әтием[6] , – ответил Марат, забираясь в машину.

– Ты уже съездил к ним, сын? – услышал Марат спокойный голос отца.

– Да.

– Мне жаль, – произнёс отец.

Марат даже слегка удивился. Его суровый немногословный родитель никогда не высказывал своих эмоций. Сыновья глубоко уважали его, но душевную теплоту получали в основном от матери. Отец для них всегда был примером и опорой, но никак не тёплой гаванью.

– Спасибо, отец. Урусовы, вроде, вняли голосу разума, но, мне жаль, возможно, будет скандал.

– Да неужели! – даже как-то весело проговорил Анвар.

– Она прямо из койки прискакала к ним и наплела, что всё это с ней сделал я и силой.

– Ты знаешь, сын, я не удивлен, – протянул отец Марата. – Но я тебя понял. Мы справимся с этим. Я тебе обещаю.

– Я знаю, отец. Мне жаль, что это выльется на ваши головы.

– Ничего. И, мой сын, твоя мать, твои братья и я, мы всегда с тобой, помни это, – веско сказао Анвар Ахметович.

– Я помню, отец.

Марат завершил вызов и направился к дому родителей. Приехали все четверо братьев Марата. Шакир прихватил своих жену и дочку. Так уж у них было заведено – и горе, и радости встречать вместе. К их приезду Асма организовала праздничный ужин.

– А что за повод? – спросил Марат.