Адам Грант
Подумайте еще раз. Сила знания о незнании

Глава 2. Диванный футболист и самозванец. Золотая середина уверенности

Уверенность чаще порождается невежеством, нежели знанием^[61].

Чарльз Дарвин

Урсула Мерч поступила в больницу с жалобами на головную боль, боль в спине и сильное головокружение, не позволявшее продолжать работу. За месяц ее состояние ухудшалось. Она не могла разглядеть стакан с водой на прикроватной тумбочке, не различала границы дверного проема и то и дело ударялась о кровать.

Пятидесятилетняя швея не утратила ловкости рук и легко вырезала ножницами из бумаги разные фигуры. Она показывала, где у нее нос, рот, руки и ноги, и без затруднений описывала свой дом и питомцев. Загадочный случай передали врачу из Австрии Гэбриелу Антону. Он положил на стол перед пациенткой красную ленту и ножницы, но она не смогла назвать предметы, хотя «подтвердила спокойно и уверенно, что видит их».

Было очевидно, что у нее проблемы с речью, с чем она соглашалась, и с ориентацией в пространстве. Но отмечались и другие симптомы: Урсула не различала свет и темноту. Когда Антон держал перед Урсулой предмет и просил описать его, она даже не пыталась посмотреть, а сразу его ощупывала. Исследование показало сильную потерю зрения, но, как ни странно, когда Антон спросил женщину об этом, та принялась уверять, что прекрасно видит. Когда зрение окончательно пропало, она этого не осознавала. «Поразительно, – писал Антон, – что пациентка не заметила значительного ухудшения зрения, а позже и полной его утраты… она была умственно слепа к своей слепоте^[62]».

Все это происходило в 1800-е, и Урсула была не единственной в своем роде. Десятью годами ранее невропатолог из Цюриха описал потерявшего зрение в результате несчастного случая мужчину, который не осознавал, что не видит, хотя в остальном «умственно не пострадал». Он не моргал, если к его лицу подносили кулак и не различал еду на тарелке, «но думал, что он в темном подвале».

Полвека спустя двое врачей описали шесть случаев слепоты, которую пациенты отказывались признавать. «В их поведении бросается в глаза то, что они не учатся на собственном опыте^[63], – писал один из исследователей. – Не понимая, что ничего не видят, они бродили, натыкаясь на мебель и стены, но никак на это не реагировали. Когда им прямо говорили, что они ослепли, они отрицали это или возражали: “Здесь темно, почему свет не горит?”, “Я забыл очки” или “У меня не очень хорошее зрение, но я все вижу”. Пациенты не соглашались ни с какими доказательствами и уверениями».

Впервые это явление упомянул римский философ Сенека^[64]. Он описал слепую женщину, которая жаловалась, что в помещении слишком темно. В медицинской литературе невозможность осознать физические нарушения при сохранении прочих когнитивных навыков называют синдромом Антона^[65]. Сейчас известно, что он возникает после повреждения затылочной доли головного мозга. Однако я наблюдаю, что, даже когда мозг функционирует нормально, мы подвержены своего рода синдрому Антона.

У всех нас есть слепые пятна в знаниях и мнениях. Печально, что мы не осознаем, что ничего не видим, и потому уверены в себе и не испытываем потребности в переосмыслении. К счастью, уверенность бывает разная, и в некоторых случаях мы можем честно посмотреть на себя и вовремя изменить курс. В автошколе мы запоминаем, где находятся слепые зоны, и следим за ними с помощью зеркал и датчиков. В жизни у нас таких инструментов нет, поэтому надо учиться распознавать такие области в своем уме и соответственно менять мышление.

СКАЗ О ДВУХ СИНДРОМАХ

В первый день декабря 2015 года Халла Томасдоттир получила неожиданное известие. Крыша ее дома треснула под тяжестью снега и льда, и она как раз следила, как по стене стекает талая вода, когда ей позвонила подруга и спросила, читала ли Халла про себя в Facebook. Оказывается, кто-то создал петицию за выдвижение Халлы на должность президента Исландии.

Ее первой мыслью было: «Ну какой из меня президент?». Она участвовала в основании университета, а в 2007-м стала соучредителем инвестиционной компании. Когда в 2008-м грянул финансовый кризис, Исландия пострадала больше других государств: обанкротились все три основных частных коммерческих банка, национальная валюта обесценилась. В масштабе всей экономики страна пережила крупнейший финансовый крах в истории. Однако Халла оказалась отличным управленцем, и благодаря ей фирма пережила кризис. Но это никак не подготовило ее к роли президента. Она не разбиралась в политике, никогда не работала в государственных структурах и не занималась общественной деятельностью.

Уже не в первый раз Халла почувствовала себя самозванкой. Когда ей было восемь лет, преподаватель фортепиано возлагал на нее большие надежды и часто отправлял играть на концертах. Но девочке казалось, что она недостойна такой чести, и перед выступлениями ее тошнило. Теперь было, конечно, совсем другое дело, но внутри зашевелилась прежняя неуверенность. «В желудке как будто образовалась дыра, как в детстве перед концертами, только больше, – рассказывала мне Халла. – Это был худший приступ синдрома самозванца в моей жизни». Несколько месяцев она сопротивлялась идее баллотироваться. Друзья и родные твердили, что у нее есть все данные, но она сомневалась, хватит ли ей опыта и уверенности. Халла убедила других женщин присоединиться к ней, и одна из них позже стала премьер-министром Исландии^[66].

Петиция никуда не делась, и все вокруг подбадривали Халлу. В конце концов она задумалась: «Как я могу отказываться служить своему народу?» – и решилась. Но предстояла непростая предвыборная гонка: она была никому не известным независимым кандидатом среди более чем двадцати соперников. Один из них был особенно влиятельным и опасным.

Когда экономиста попросили назвать троих ответственных за банкротство Исландии, все три места занял Давид Оддсон. Когда он занимал должность премьер-министра в 1991–2004 годах, инициированная им программа приватизации поставила банки страны под угрозу. Затем, уже на посту главы исландского Центробанка в 2005–2009 годах, он позволил раздуть балансовую отчетность банков до размера, в десять раз превышающего национальный ВВП. Люди начали протестовать, но Оддсон отказывался уходить добровольно и был исключен из парламента. Позже журнал Time назвал его одним из двадцати пяти виновников мирового финансового кризиса. Тем не менее в 2016 году Оддсон выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах: «Моему богатому опыту и знаниям найдется применение на этом посту».

Теоретически уверенность и компетентность идут рука об руку. Но на практике они чаще далеки друг от друга. Это можно понять, если сравнить собственную оценку лидерских навыков с отзывами коллег, руководства и подчиненных. Метаанализ 95 исследований с участием более чем 100 тысяч человек показал, что женщины чаще принижают свои лидерские навыки, а мужчины наоборот – завышают^[67].

Возможно, вы знакомы с футбольными болельщиками, которые считают, что разбираются в игре лучше тренеров. Это так называемый синдром диванного футболиста, у которого уверенность превосходит компетентность. Даже приложив руку к разрушению экономики, Дэвид Оддсон отказывался признать свою несостоятельность. Он был слеп к своим недостаткам.

Противоположность диванного футболиста – человек с синдромом самозванца, компетентность которого превосходит уверенность^[68].

Вспомните всех, кто считает свой успех незаслуженным. Они искренне не сознают масштабов собственного интеллекта, креативности и обаяния, и, как бы вы ни старались, вам их не переубедить. Петиция продемонстрировала, сколько людей верят в Халлу Томасдоттир, но она все равно сомневалась, что может вести за собой страну. Она была слепа к своим достоинствам.

При всей разнице в слепых пятнах и крайних позициях кандидатам было трудно переосмыслить свои взгляды. Золотая середина лежит где-то между синдромами диванного футболиста и мнимого самозванца, но как ее отыскать?

НЕВЕЖЕСТВО ВЫСОКОМЕРИЯ

Одна из моих любимых премий юмористическая, ей награждают за достижения в равной степени развлекательные и полезные. Это Шнобелевская премия, которую вручают настоящие нобелевские лауреаты^[69]. Однажды я смотрел торжественную церемонию в кампусе вместе с тысячей других таких же «ботаников». Победили два физика, продемонстрировавшие левитацию лягушки с помощью магнитов, а еще три химика, обнаружившие биохимическое сходство любви с обсессивно-компульсивным расстройством, и разработчик PawSense – программы, которая может определить, что на клавиатуру нажимает кот, и включает отпугивающий сигнал. Неизвестно, отличает ли программа собак от кошек.

Там было над чем посмеяться, но больше всего меня заинтересовало открытие психологов Дэвида Даннинга и Джастина Крюгера^[70]. Они только что опубликовали скромный доклад о навыках и уверенности, который вскоре их прославил. В нем говорилось, что те, кто чего-то не может, не подозревают об этом. Согласно эффекту Даннинга – Крюгера, как он теперь называется, к самонадеянности обычно приводит недостаток компетентности.

В оригинальном исследовании Даннинга и Крюгера участники, набравшие минимальные баллы в тестировании на логическое мышление, правописание и чувство юмора, имели несоразмерно высокое мнение о своих навыках. Они предполагали, что обошли 62 % соперников, а на самом деле – всего 12 %. Чем меньше мы разбираемся в определенной сфере, тем больше переоцениваем свою компетентность^[71]. Среди болельщиков самый несведущий будет диванным футболистом, разглагольствующим о том, в чем неправ судья и как надо играть.

Эта склонность интересует нас постольку, поскольку мешает самосознанию и подставляет подножку в самых разных ситуациях. Смотрите, что получилось, когда экономисты оценили действия и методы управления тысяч компаний из разных сфер и стран и сравнили результаты с самооценкой менеджеров^[72]:

Менеджеры склонны переоценивать свои способности (сравнение измеренной и лично оцененной эффективности практики управления)

^{Источники: World Management Survey; Bloom and Van Reenen 2007; and Maloney 2017b}

Если бы личная оценка соответствовала объективной, все страны были бы на пунктирной линии. Самонадеянность свойственна всем культурам, и чем она выше, тем хуже все обстоит в реальности^[73].

Естественно, такой параметр, как управленческие навыки, трудно оценивать объективно. Знания проще измерить – через это мы все прошли в школе. Как бы вы оценили свою эрудицию по сравнению с большинством в следующих темах:

• Почему английский стал государственным языком США?

• Почему женщин сжигали на костре в Салеме?

• Кем работал Уолт Дисней до того, как нарисовал Микки Мауса?

• С какого космического корабля человек впервые увидел Великую Китайскую стену?

• Почему сладости влияют на поведение детей?

Для меня нет ничего хуже, чем смотреть, как люди притворяются, что сведущи в том, чего не знаю я^[74]. Это раздражает до такой степени, что сподвигло меня написать об этом целую книгу. Участники ряда исследований отвечали на вопросы, похожие на приведенные выше, а затем проходили тест^[75]. Чем выше самомнение, тем меньше человек знает и тем меньше заинтересован открыть для себя что-то новое. Если вам кажется, что вы лучше большинства разбираетесь в истории науки, скорее всего, это далеко не так. Как сострил Даннинг: «Первое правило клуба Даннинга – Крюгера заключается в том, что вы не знаете, что состоите в этом клубе^[76]»^[77].

В повседневной жизни эффект Даннинга – Крюгера дает повод для шуток, но населению Исландии было не до смеха. Несмотря на опыт руководства Центробанком, Давид Оддсон не имел ни финансового, ни экономического образования. До того как податься в политику, он режиссировал юмористические радиопередачи, писал пьесы и рассказы, посещал юридическую школу и работал журналистом. На должности премьер-министра Исландии он не считался с мнением специалистов и расформировал Национальный экономический институт. Чтобы сместить его с поста главы Центробанка, парламенту пришлось провести необычный закон: управляющий должен иметь хотя бы базовое экономическое образование. Это не помешало Оддсону через несколько лет баллотироваться в президенты. Он в упор не замечал своей некомпетентности: не знал, чего он не знает^[78].

Что касается вопросов выше, если вы уверены, что ответы вам известны, подумайте еще разок^[79]. У Америки нет государственного языка, ведьм в Салеме вешали, а не сжигали, Уолт Дисней не рисовал Микки Мауса (его автор – мультипликатор Аб Айверкс), Великую Китайскую стену не видно из космоса, а углеводы никак не влияют на поведение ребенка.

ЧТО Я ЗНАЮ

ЗАБЛУДШИЕ ПУТНИКИ НА ГОРЕ ГЛУПОСТИ

Синдром диванного футболиста мешает переосмыслению. Если мы уверены, что знаем что-то, у нас нет повода искать пробелы в своих знаниях и тем более заполнять их. В одном исследовании участники, набравшие самые низкие баллы за эмоциональный интеллект, не только переоценивали свои навыки, но и оспаривали результаты, называя их неточными и не соответствующими действительности^[80]. И они же в меньшей степени стремились к обучению и самосовершенствованию.

Да, эго играет не последнюю роль. Мы отрицаем свои слабости в желании увидеть себя в позитивном свете или выгодно представить себя окружающим. Классический пример – продажный политик, призывающий бороться с коррупцией, но движимый лишь желанием быть принятым публикой и изображающий неведение. Его мотивация здесь – только верхушка айсберга^[81].

Адекватной оценке своих способностей мешает еще один, менее очевидный фактор – дефицит метакогнитивных навыков, или умения думать о собственном мышлении. Недостаток знаний оставляет нас в неведении относительно своей некомпетентности. Если вы предприниматель в сфере технологий и не разбираетесь в системе образования, то запросто можете пребывать в уверенности, что быстро навели бы там порядок. Если вы не очень общительный человек и не знаете тонкостей этикета, то вполне можете ходить с важным видом, воображая себя Джеймсом Бондом. В старших классах подруга сказала мне, что у меня нет чувства юмора. Почему она так решила?

«Ты никогда не смеешься над моими шутками». «Я такой остроумный», – сказал зануда. Предоставлю читателю право решать, у кого нет чувства юмора.

Если знаний и навыков недостаточно, чтобы дотянуть до уровня компетентности, то и судить о наличии ее у других невозможно. Эта истина должна сразу поставить на место всех неучей. Но прежде чем указывать на них пальцем, давайте вспомним, что мы и сами такими бываем.

Все мы чего-то не умеем и чаще всего это осознаем. Мы перецениваем желаемые навыки, например способность непринужденно вести беседу^[82]. Кроме того, мы склонны к самоуверенности в ситуациях, когда ее легко принять за умение, например водить, печатать, запоминать всякие мелочи и держать себя в руках. Зато мы недооцениваем себя, когда нас легко раскусить, скажем, в умении рисовать, управлять гоночным автомобилем и по памяти читать алфавит задом наперед. Новички редко страдают синдромом Даннинга – Крюгера. Ничего не смысля в футболе, мало кто будет делать вид, что он умнее тренера.

Чрезмерная уверенность берет начало на стадии перехода от новичка к любителю. Опасность таится в ограниченности знаний. У нас недостаточно информации о многих сферах жизни, чтобы усомниться в своих воззрениях или убедиться в неведении. Мы знаем ровно столько, чтобы с уверенностью раздавать советы и оценки, и не понимаем, что вознеслись прямиком на вершину горы Глупости, да так на ней и остались.

Это явление четко прослеживается в одном из экспериментов Даннинга, где участники изображали врачей в условиях симулированного зомби-апокалипсиса^[83]. После нескольких «пациентов» восприятие навыков совпало с их истинной компетентностью. К сожалению, с опытом уверенность опережает умение и все время держится над ним.

Не исключено, что это одна из причин того, что смертность в больницах возрастает в июле, когда на работу выходят новые резиденты^[84]. Не так страшна сама по себе их неопытность, как переоценка ими своих навыков.

На переходе от новичка к любителю разрывается цикл переосмысления. С опытом уменьшается скромность. Мы гордимся первыми успехами, а они создают ощущение, что мы уже чего-то достигли. Это запускает цикл самонадеянности и мешает усомниться в своих знаниях и проявлять любознательность к неведомому. Мы попадаем в ловушку ложных убеждений, не осознавая собственного неведения.

Это и случилось с Давидом Оддсоном, чье невежество приближенные подкрепляли, а критики не разглядели. Он окружал себя убежденными и преданными сторонниками, знакомыми с ним по учебе и партиям в бридж, и вел списки друзей и врагов^[85]. За несколько месяцев до кризиса Оддсон отказался от помощи английского Центробанка. Затем в разгар кризиса он без зазрения совести объявил, что не собирался покрывать долги исландских банков. Два года спустя независимая комиссия, назначенная парламентом, обвинила его в вопиющей халатности. Один из хроникеров финансового краха Исландии написал, что к финалу карьеры Оддсона привели «высокомерие и непоколебимая убежденность в том, что он знает, как лучше для острова»^[86].

Ему не хватало питающей разум скромности. Никогда не забывайте о ней, чтобы не застрять на горе Глупости. «Высокомерие – это невежество плюс уверенность^[87], – писал блогер Тим Урбан. – Скромность впитывает жизненный опыт как губка и превращает его в знания и мудрость, а высокомерие точно резиновая заглушка, от которой все отскакивает».

Многие представляют себе уверенность в виде качелей-весов. При избытке уверенности мы возносимся к высокомерию, а при недостатке опускаемся и ведем себя тише воды ниже травы. Вот чем нас пугает скромность: перспективой вечно низкой самооценки. Нам хочется уравновесить качели, и мы, как Златовласка, подбираем нужное соотношение уверенности. Но недавно я убедился, что это неверный подход.

Не все правильно понимают, что такое скромность. Это не недостаток уверенности. Одно из значений латинского корня слова «скромность» (humility) означает «из земли». Скромность как заземление, осознание, что у нас есть недостатки и мы можем ошибаться.

Уверенность – это мерило веры в себя. Согласно исследованиям, это не то же самое, что убежденность в своих действиях^[88]. Можно не сомневаться в своей способности дойти до цели в будущем, а в настоящем скромно размышлять, есть ли у вас подходящие для этого инструменты. Это и есть золотая середина уверенности.

Высокомерие ослепляет, когда человек полностью уверен в своих силах и стратегиях. Отсутствие уверенности в них парализует. Даже имея хороший план, можно впасть в самоуничижение, сомневаясь в своей способности его воплотить. Надо стремиться к уверенной скромности: верить в свои способности, понимая, что можно ошибаться в решении и даже в выборе задачи. Это дает достаточно сомнений для переоценки имеющихся знаний и уверенности для приобретения новых.

ЗОЛОТАЯ СЕРЕДИНА УВЕРЕННОСТИ

Когда у основательницы Spanx Сары Блейкли появилась идея колготок без носочной части, она была уверена, что доведет ее до реализации, но сомневалась в имеющихся инструментах^[89]. Сара работала коммивояжером, продавала факсы и понимала, что мало знает о производстве и продаже одежды. Работая над прототипом, она неделю объезжала чулочно-носочные фабрики с просьбами о помощи. Потом у нее не было денег, чтобы заплатить юридической компании за оформление патента, поэтому она прочитала книгу о том, как это делается, и сама заполнила все бланки. Ее сомнения не были деструктивными, она знала, что преодолеет все препятствия. Но она была уверена не в имеющихся знаниях, а в своей способности их обрести.

Уверенной скромности можно научиться^[90]. В одном эксперименте после прочтения короткой статьи о преимуществах признания своего невежества вероятность обращения за помощью в случае затруднений у участников повысилась с 65 до 85 %. Помимо этого, они стали чаще прислушиваться к противоположному мнению, чтобы получить дополнительную информацию.

УВЕРЕННОСТЬ И КОМПЕТЕНТНОСТЬ

Уверенная скромность не просто открывает путь к переосмыслению – она повышает его качество. Студенты колледжа и магистратуры, готовые пересмотреть свои убеждения, получают более высокие оценки по сравнению с однокурсниками^[91]. По мнению преподавателей, старшеклассники^[92], способные признать, что им не хватает знаний, лучше учатся и, по словам одноклассников, вносят больший общественный вклад^[93]. Их годовые оценки по математике выше, чем у более уверенных в себе учеников. Они не надеются, что и так все запомнили, а постоянно проверяют себя.

Взрослые, способные осознать пробелы в своих знаниях, внимательнее к фактам^[94] и читают больше материалов, противоречащих их мнению^[95]. В подробных исследованиях эффективности руководства в США и Китае выяснилось, что наиболее продуктивные и новаторские команды возглавляют не уверенные или скромные лидеры, а обладающие обоими качествами^[96]. Они уверены в своих силах, но в то же время признают свои слабые стороны и понимают, что для самосовершенствования важно знать и преодолевать свои границы.

Когда точность имеет значение, мы не можем позволить слепым пятнам сохраняться. Чтобы получить знания и навыки во всей их полноте, надо изучать себя под микроскопом, как ученый. Тем не менее недавно я пришел к выводу, что порой полезнее себя недооценивать.

ПРЕИМУЩЕСТВА СОМНЕНИЙ

За полтора месяца до президентских выборов в Исландии у Халлы Томасдоттир был всего 1 % голосов^[97]. Для продвижения потенциально успешных кандидатов телерадиовещательная сеть объявила, что на дебаты допускаются только те, кто набрал 2,5 % голосов. За день до дебатов Халла едва дотянула до проходного балла, но за следующий месяц ее популярность взлетела. И не просто до конкурентоспособного уровня, а до места в первой четверке.

Несколько лет спустя, когда я пригласил Халлу читать лекцию в рамках моего курса, она рассказала, что психологически ее вело вперед не что иное, как синдром самозванца. Считается, что он связан с негативными переживаниями, и не зря: длительное ощущение никчемности вызывает тоску, лишает мотивации и мешает двигаться к цели.

Но время от времени всех нас посещает обычное сомнение, которое действует совсем не так деструктивно. Судя по данным опросов, более половины ваших знакомых в тот или иной период чувствовали себя самозванцами^[98]. Несмотря на популярное мнение, что этому синдрому чаще подвержены женщины и представители маргинализированных социальных групп^[99], он больше распространен среди преуспевающих людей^[100].

У меня были студенты, которые запатентовали свои изобретения, не достигнув возраста, в котором можно покупать алкоголь, и стали шахматными гроссмейстерами прежде, чем научились водить автомобиль. Именно они страдали от неуверенности и все время сомневались в своих способностях. В таких случаях говорят, что человек добился успеха вопреки низкой самооценке, но что, если на самом деле она и привела их к достижениям?

Чтобы ответить на этот вопрос, Басима Тьюфик, тогда аспирантка в Уортоне, а ныне профессор Массачусетского технологического института, набрала группу студентов-медиков, готовившихся к больничной практике. В течение получаса они общались с актерами, изображавшими пациентов с различными симптомами. Басима наблюдала, как студенты их лечили, и проверяла, верен ли поставленный диагноз.

За неделю до этого студентов опрашивали, как часто их посещают такие мысли, как «Я не такой образованный, как все думают» или «Те, кто хорошо ко мне относится, думают, что я могу больше, чем на самом деле». Считавшие себя самозванцами оказались хорошими диагностами и продемонстрировали образцовую врачебную этику: проявляли сочувствие, уважение и вели себя профессионально. Еще они задавали продуманные вопросы и делились информацией. В другом исследовании Басима обнаружила ту же закономерность среди специалистов по инвестициям: чем больше они сомневались в себе, тем выше была оценка супервайзера четыре месяца спустя.

Эти данные получены недавно, и нам предстоит еще многое узнать о преимуществах синдрома самозванца. И мне не дает покоя мысль, что мы его недооценивали, считая психологической проблемой.

Не обращайте внимание на атакующие вас при синдроме самозванца страхи – извлеките выгоду из неуверенности в себе. А еще лучше встречайте страхи с радостью, потому что они несут три преимущества сомнений.

Первое – заключается в мотивации усерднее трудиться. До принятия решения она не играет роли, но, стоит нам выйти на старт, она дает энергию, чтобы раньше всех добежать до финишной прямой^[101]. В исследованиях в колл-центрах, военных и государственных структурах и в некоммерческих организациях, как я заметил, уверенность ведет к самодовольству^[102].

Чаще подводят других те, кто меньше об этом беспокоится. Чувствуя себя самозванцем, человек думает, что он должен доказать свою состоятельность^[103]. Такие люди позже всех присоединяются к делу, но и уходят последними.

Во-вторых, синдром самозванца заставляет действовать более обдуманно. Когда сомневаешься в победе, не боишься пересматривать стратегию. Как вы помните, новички не подвержены эффекту Даннинга – Крюгера. Самозванец чувствует себя новичком и потому подвергает сомнению все, что другие считают само собой разумеющимся.

В-третьих, люди с синдромом самозванца лучше учатся^[104]. Неуверенность в знаниях и навыках не дает вознести себя на пьедестал и заставляет обращаться к окружающим за советами. Как писала психолог Элизабет Крумрей-Манкузо и ее коллеги: «Обучение невозможно без скромности, потому что она помогает осознать, что вам есть чему учиться^[105]».

Это мнение подтвердила еще одна бывшая аспирантка Уортона, Даниэлла Туссинг, ныне профессор Государственного университета Нью-Йорка в Буффало. Она собирала данные в больнице, где все медсестры по очереди были старшими, то есть даже самым скромным приходилось стоять у руля. Сестры, которых смущала большая ответственность, показали себя лучшими лидерами, отчасти потому, что не стеснялись советоваться с коллегами^[106]. Они понимали, что только так могут компенсировать недостаток опыта и знаний. Точно так же поступала и Халла Томасдоттир.

ЛИГА ВЫДАЮЩЕЙСЯ СКРОМНОСТИ

Халла рассказывала мне, что раньше сомнения ее сковывали. По ее мнению, они указывали на слабую способность достичь успеха.

Теперь она доросла до уверенной скромности и расценивает свои сомнения иначе: они подсказывают, что пора улучшить инструменты.

Достаточно доказательств в пользу того, что уверенность в равной степени может быть результатом и причиной прогресса^[107]. Чтобы придерживаться выбранного направления, не обязательно ждать ее появления – она появится потом. «Я пришла к мнению, что синдром самозванца полезен: он заставляет идти дальше, пробовать разные вещи, – говорит Халла. – Я научилась извлекать из него преимущества, сомнения подталкивают меня к саморазвитию».

Остальные кандидаты полагались на упоминания в прессе, однако Халлу неуверенность подтолкнула задуматься о других формах предвыборной кампании. Она усерднее трудилась, тщательнее продумывала свои действия и лично общалась с избирателями в соцсетях. Она отвечала на вопросы в прямых эфирах Facebook, а для контакта с молодыми избирателями освоила Snapchat. Решив, что ей нечего терять, она пошла на то, что до нее мало кто делал: вместо критики конкурентов заняла позитивную позицию. «Ну ведь хуже уже не будет?» – подумала она. Отчасти поэтому ее одобряли: все устали смотреть, как политики поливают друг друга грязью, и обрадовались, что Халла относится к соперникам с уважением.

В условиях постоянной неопределенности нам приходится задаваться вопросами и усваивать новые идеи, так что эффект Даннинга – Крюгера нам не грозит. «Синдром самозванца заставляет меня держать ухо востро и не расслабляться в уверенности, что я все знаю, – размышляет Халла в стиле ученого, а не политика. – Возможно, он необходим, чтобы инициировать изменения. Самозванцы не говорят: “У нас не принято поступать так” или “Надо делать эдак”. Я так стремилась развиваться, что спрашивала совета у всех подряд». Она сомневалась в своих инструментах, но была уверена, что хочет учиться. Она понимала, что знания лучше получать у специалистов, но креативность и мудрость можно черпать повсюду.

До президентских выборов дошли четыре кандидата: Халла, Дэвид Оддсон и еще двое мужчин. Остальные трое получили больше внимания прессы, чем Халла за всю кампанию: у нее не было ни одного интервью на первой полосе. И бюджеты у них были больше. Но, несмотря на это, в день выборов Халла удивила всю страну – и себя тоже, – получив больше четверти голосов.

Она не стала президентом, заняв второе место с 28 % против 39 % у победителя, зато опередила Дэвида Оддсона, ставшего четвертым с менее чем 14 % голосов. Судя по динамике, будь у Халлы еще несколько недель, она могла бы выиграть.

Великие мыслители не гонят от себя сомнения – они лелеют их, помня о свойственной нам слепоте и желая прозреть. Они не хвастаются своими знаниями, а поражаются, как многого не знают. Им известно, что за каждым ответом скрываются новые вопросы, и поиск информации никогда не заканчивается. Люди, которые учатся всю жизнь, понимают, что любая встреча несет новые знания.

Заносчивость делает нас слепыми к своим недостаткам, а скромность, как зеркало, показывает их. Уверенная скромность поможет исправить свои недостатки.