А. В. Подосинов
Ex oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии
Направление культовых действий
В Китае очень большую роль в частной и общественной жизни играли разнообразные обряды и ритуалы, исполняемые в культах верховного бога Шан-ди, Неба, Земли, предков и других божеств, духов и святых. Основа большинства этих культов коренится в почитании душ предков, будь то первопредок Шан-ди, умершие императоры, Конфуций или непосредственные предки в каждой семье (Георгиевский, Принципы, 228).
При отсутствии специального сословия жрецов жреческие функции выполнялись главами семейств, представителями местной знати, чиновниками всех рангов, высшими сановниками и, наконец, самим императором (подробнее см.: Васильев Л. С., Культы, 70–75, 91–93). Тщательное соблюдение всех тонкостей обряда было необходимым условием правильности общения с божественным миром и залогом получения от него нужных благ.
Большой материал для определения ориентации в связи с культовыми действиями дает «Книга обрядов» («Ли цзи»). В ней, в частности, говорится, что жрец, собирающийся «определить явления земли и неба в их состоянии покоя и активности», должен был обращаться «лицом к югу, в то время как Сын Неба (т. е. император)… стоял лицом к северу» (XXI, 2, 25; цит. по: SBE, XXVIII, 233). Если же император был главным действующим лицом дивинации, то он сам стоял лицом к югу, а его приближенные – лицом к северу (SBE, XXVII, 423; XXVIII, 29, 61; ср.: Васильев Л. С., Этика, 181).
Показательный эпизод, обнажающий роль ориентации в жизни китайцев, содержится в книге «Мэн-цзы» – одной из основных книг конфуцианства (IV в. до н. э.)· Виднейший ученик и последователь Конфуция Мэн-цзы (372–289 гг. до н. э.) описывает как нечто чрезвычайное тот факт, что великий Шунь «стоял, обращенный лицом к югу, а Яо, во главе всех правителей, появился перед ним во дворе, обращенный лицом на север». При этом Шунь был только соправителем Яо, в то время как Яо – императором. Далее приводится комментарий Конфуция по этому поводу: «Это происходило тогда, когда империя была в гибельном состоянии. Ее положение было действительно очень неопределенным». Имелось в виду, что нарушение правильного порядка в ориентации могло довести империю до гибели, но Мэн-цзы возражает Конфуцию, объясняя, что все было законно, так как Шунь был со-императором Яо, который собирался даже сделать (и позже сделал) его своим преемником вместо собственного сына. Шунь, таким образом, имел право смотреть на юг! (подробнее см.: Frothingham, 67–68).
Естественно, что все подданные императора должны были, поскольку трон императора обращен к югу, кланяться при появлении перед императором в северную сторону (см. описание многочисленных церемоний при императорском дворце, составленное Н. Я. Бичуриным на основании его собственного опыта и наблюдений в начале XIX в.: Бичурин, Китай, 161–163, 166, 170, 172, 184, 185, 193 и др.). В «Ли цзи» (гл. 36) делается исключение только для наставника императора: «Согласно этикету великого учения, даже призванный пред лицо сына Неба, его учитель не совершает поклона в северную сторону – в этом сказывается уважение к учителю» (Древнекитайская философия, II, 114). В «Чжуан-цзы» (гл. 21) «царь Прекрасный признал [мужа из Скрывающихся] царским наставником и, став лицом к северу, [его] спросил: Нельзя ли распространить управление на всю Поднебесную?» (Мудрецы Китая, 264).
Само выражение «занять почетное место сидящего лицом к югу» означало взойти на императорский трон, стать императором. Так, например, в «Ле-цзы» (гл. 7) говорится: «С помощью богатств, накопленных поколениями, Цзе занял почетное место сидящего лицом к югу» (Древнекитайская философия, I, 220) или в «Хань Фэй-цзы» (гл. 49) мы читаем: «А луский Ай-гун был государем невысоких [достоинств], но когда он, повернувшись лицом к югу, правил государством, то в пределах его границ народ не смел не повиноваться [ему]» (Там же, II, 265; ср. также в «Чжуан-цзы»: Мудрецы Китая, 134, 155). Обращение к северу как знак подчиненности одного другому встречается и в отношениях между «учителями мудрости» (см.: Мудрецы Китая, 30).
Интересна заключительная часть жертвоприношения в семейном храме предков. После церемониала, при котором все действия совершались лицом к северу, к «алтарной» стороне храма, получившие благословение от предков хозяин и хозяйка дома, руководители ритуала, садились посреди зала, обратившись лицом к югу; при этом остальные домочадцы, расположившись к юго-востоку и юго-западу от них, совершали по четыре поясных поклона перед ними (Георгиевский, Принципы, 94).
По всей видимости, направленная к югу позиция императора или заменяющего его лица отражает «земную ориентацию», при которой божество (к которому приравнивался император), находясь на севере – самой сакральной точке универсума, где проходит «ось мира», связанная с Полярной звездой, – взирает на земные дела по оси север – юг.
В даоском памятнике «Чжуан-цзы» говорится о главных принципах мудрой жизни: «Ведь пустота, покой, безмятежность, безразличие, уединение, тишина, недеяние – основа [всей] тьмы вещей. Те, кто понял это, становились лицом к югу – и государем стал Высочайший; те, кто понял это, становились лицом к северу – и советником стал Ограждающий. Встать с помощью [основы] над всеми – таково достоинство предка, [древнего] царя, Сына Неба. Остаться с ее помощью внизу – таков путь скрывающегося мудрого, не коронованного царя… Ведь того, кто постиг свойства неба и земли, называем великим основателем, великим родоначальником. [Он] един с природой, а поэтому приводит к гармонии Поднебесную, [он] един с людьми…» (Мудрецы Китая, 204). Таким образом, император, Сын Неба, гармонизирующий земной мир (Поднебесную), выступает божественным посредником между небесным и земным, и именно это дает ему право взирать с (небесного) севера на (земной) юг.
Недаром костюм императора всегда украшало изображение солнца (жи) на левом плече и луны (юэ) – на правом. «В течение многих столетий китайские императоры, соблюдая древнейшую традицию, в торжественные моменты сидели лицом к Югу. Таким образом, левое плечо сына Неба всегда было обращено на Восток, а правое – на Запад, и изображения солнца и луны (на его плечах. – А. П.) ориентировали его в пространстве… и, по-видимому, закрепляли за ним эту ориентацию» (Сычев/Сычев, 45).
При этом обратная северная ориентация – это «небесная ориентация» советника, адоранта, паствы, учеников, придворных и др. и даже самого императора, когда он, скажем, приносит жертвоприношения на Алтарь Неба. Вероятно, мы имеем здесь дело с противоположно направленными ориентациями почитаемых и почитающих (ср. ниже об устройстве храмов и светских сооружений).
Алтари, на которых совершались ритуальные жертвоприношения, естественно, также ориентировались по странам света. Авторы времени династии Хань так описывали квадратный Алтарь Земли, находившийся в столице Чжоу (первая половина I тыс. до н. э.). Холм, который являл собой ось мира, был обращен к различным странам света участками земли разного цвета, соответствующего данной стране света. Так, на восточной стороне холма – обиталище Голубого (или Зеленого) Дракона – земля была сине-зеленой (символ пышной зелени в стороне весны и восходящего солнца); на юге земля была красной, символизируя огонь и Красного Феникса юга; на западе она была белого цвета – цвета Белого Тигра; на севере – царстве тьмы и холода – земля была черной. Посреди алтаря земля была желтого цвета, символизируя срединное царство Шан (по: Wheatley, 434–435; ср.: de Groot, 221).
Китайцы верили, что божественная сила, входящая в алтарь через вертикаль мировой оси, передавалась дальше через магическое обозначение стран света на все четыре стороны царства, защищая их от неблагоприятных воздействий. При назначении новых правителей областей в обряд их посвящения (инвеституры) входило получение будущим правителем горсти земли с той стороны алтаря, которая была обращена к его будущей провинции (Wheatley, 435). Алтари Земли – они в плане всегда были квадратными и ориентированными по странам света – сооружались во всех деревнях, городах, уездах, провинциях. Весной и осенью в праздники плодородия на таких алтарях совершались жертвоприношения – один из самых пышных и важных праздников в году (Васильев Л. С., Культы, 58–61).
Имел определенную ориентацию и Алтарь Неба, хотя при его круглой форме говорить об ориентации можно лишь условно. Тем не менее известно, что новый Алтарь Неба, воздвигнутый в Пекине в 1530 г., был обнесен оградой; с каждой стороны ограды были сооружены ворота, ориентированные по странам света (Сычев/Сычев, 18). Сыма Цянь сообщает, что при династии Чжоу жертвы Небу на Алтаре Неба приносились в день зимнего солнцестояния, а Земле на Алтаре Земли – в день летнего солнцестояния (Сыма Цянь, IV, 154).
О важности стран света в сакральной практике древних китайцев свидетельствует такой, например, обряд даосов, как хуанлучжай («Пост Желтого талисмана»), который совершался для избранных членов даоской общины, уже далеко продвинутых в своем духовном совершенствовании. Вот как описывает обстановку хуанлучжая современный китаист: «Обряды этого поста проводились на специально подготовленной, огороженной, строго размеренной и расчерченной площадке. На этой квадратной площадке размещалось десять дверей. Четыре главные двери, называвшиеся дверями Неба, Земли, Солнца и Луны, были расположены ровно посредине каждой из сторон площадки. Еще четыре – по углам ее. Две дополнительные были ориентированы в северозападном и юго-восточном направлениях. На простенках между дверями изображались специально начертанные триграммы из „Ицзин“.
Смысл обряда заключался в том, чтобы группа молящихся побудила духов всех десяти направлений (духов земных) созвать души предков и во время ритуала ввести всех их через эти десять дверей внутрь площадки. Попав на эту священную площадку, души предков теперь уже переходили в ведение духов небесных, которые и способствовали отправлению их на небо, т. е. обретению бессмертия» (Васильев Л. С., Культы, 265). Л. С. Васильев не указывает ориентации площадки, но то, что ее двери ориентировались строго по странам света, следует из описания их расположения и обозначения дверями Неба, Земли, Солнца и Луны (известно, что в столице алтари этих четырех божеств располагались соответственно в южном, северном, восточном и западном предместьях города). Число дверей – 10 – отражает, по всей видимости, четыре главных, четыре промежуточных страны света, а также верх и низ; именно так обозначались «10 направлений» (ши фан) в китайском языке.
Обряд, совершавшийся при рождении мальчика – стрельба из лука – также предполагал ориентацию по странам света: «Когда рождается мальчик, стреляют из лука, сделанного из шелковицы, шестью стрелами из полыни в небо, землю и четыре страны света… Небо и земля, четыре страны света – вот где должен будет служить мужчина» («Ли цзи», цит. по: Яншина, Формирование, 28).
Ориентация погребального обряда
По религиозным воззрениям китайцев, тело умершего следовало предавать земле, т. е. был распространен обряд ингумации.
Судя по обзору археологических данных о погребальном обряде, помещенному в книге Крюкова, Софронова и Чебоксарова (Крюков/Софронов и др., 118; ср. также: Кучера, 29–66), в эпоху неолита ориентация погребений в различных зонах Китая и в различных культурах была довольно разнообразной. Так, носители культуры мачан в западных областях Китая практиковали трупоположение головой на юго-восток, а в сменившей эту культуру в конце I тыс. до н. э. культуре цицзя покойников погребали головой на северо-запад.
В восточной части Китая для различных культур были характерны значительные различия в ориентации погребений: северная и северо-восточная ориентация культуры цинляньгана сменилась со временем юго-восточной; в северной части провинции Цзянсу и в Южном Шаньдуне покойников хоронили, как правило, головой на восток. В Южном Цинлянгане в д. Юйдунь было найдено 25 захоронений с интересным погребальным обрядом: все покойники лежали лицом вниз, при этом голова была обращена к северу (Кучера, 66). Таким образом, справедливо, вероятно, заключение китайского археолога, писавшего, что «the problem of orientation of the tomb and of the corpse is even more perplexing; one finds all sorts of variations but no clear-cut regularities that change with time» (см.: Chang, Kwang-chih, Archaeology, 363).
Раскопки китайских археологов в центральной части Китая в Баньпо, где были обнаружены погребения носителей неолитической культуры яншао (III тыс. до н. э.), показали строго фиксированную ориентацию покойников головой к западу. Так, из 174 могил, раскопанных в Баньпо, только одна содержала покойника с головой к востоку, девять – к северу, семь – к югу, все же остальные (157) ориентировали покойника головой к западу (Кучера, 29). Исследователи связывают такую ориентацию с представлением о западе или как о «стране мертвых», или как о «стране предков» – прародине яншаосцев (Васильев Л. С., Культы, 42–43). Эта версия подкрепляется существованием китайского выражения гуй си – «возвратиться на запад», которое синонимично глаголу «умереть» (ср. в английском языке сходное выражение to go west – «уйти на запад» = «погибнуть»). Этот китайский фразеологизм дает возможность предполагать западное происхождение протокитайцев (Там же, 43; ср. впрочем критику этого положения в: Крюков/Софронов и др., 142–149).
Недаром, возможно, в древнейших мифологических описаниях «Каталога гор и морей» сакральная гора бессмертия Куньлунь, расположенная на западе, называется «земной столицей Предков» (Каталог, 104; ср.: Лукьянов, Истоки, 53–56). Вероятно, в связь с представлением о западе как стране мертвых следует поставить тот факт, что, согласно древнекитайской мифологии, богиней Запада была Си-ванму (Владычица Запада), жившая на горе Куньлунь, владевшая эликсиром бессмертия и трансформировавшаяся со временем в даосизме в богиню бессмертия (Васильев Л. С., Культы, 239–240; Каталог, 44, 106, 120–121; Яншина, Формирование, 175–189). Не в западном ли расположении древнейшего загробного царства, отождествляемом в рамках символической классификации с белым цветом, коренится обычай китайцев надевать в знак траура белые одежды (см.: Россбах, 145)?
Вариант той же культуры яншао в Лояне (Ванвань) показывает ориентацию головы покойника к северо-западу, в то время как в провинции Хэнань преобладала ориентация к северо-востоку (Andersson; Кашина, 15). Позже, при переходе от культуры яншао к луншаню ориентация погребений резко меняется и унифицируется; она становится меридиональной – головой на юг (Nelson J., 35; Крюков/Софронов и др., 118). Это хорошо документируется, например, по царским гробницам эпохи поздней династии Инь (ок. XII – XI вв. до н. э.).
Вообще, с эпохи Инь местопребыванием «главной» души умершего стало считаться небо, куда душа после смерти улетала в виде птицы; еще одна душа пребывала в могиле вместе с останками человека, к ней обращались с молитвами и жертвоприношениями в дни поминовения усопших (Васильев Л. С., Культы, 44–46, 156).
При погребении китайского императора или члена императорского дома династии Хань саркофаг украшался с четырех сторон фигурами соответствующих существ, соотносимых со странами света (дракон, птица, тигр, воин), и красился с каждой стороны своей краской – с востока голубой, с юга красной, с запада белой, с севера черной. Император как властитель мира, владыка четырех стран света – вот сакральный смысл внешнего вида саркофага, на крышке которого к тому же изображались луна и солнце (Röck, Bedeutung, 262).
Ритуалы и обычаи, принятые при погребальном обряде, подробно описываются в «Книге обрядов» («Ли цзи»; фрагменты этой книги, относящиеся к погребальному обряду, см.: Смирнов, Лабиринт, 136–145); заложенные в ней принципы и церемонии на протяжении тысячелетий служили образцом для многих поколений китайцев (Васильев Л. С., Культы, 147–157). Ориентация умерших описывается здесь следующим образом: «Умерших кладут головой к северу, в то время как живые смотрят в сторону юга» (SBE, XXVII, 328; 368, 7; ср. перевод в: Древнекитайская философия, II, 102). «Захоронение умерших к северу [от города] головой к северу было обычной практикой Трех царств, так как умершие шли в область мрака» (SBE, XXVII, 170, 34; ср.: Wheatley, 462). В древнем ритуальном действии, при котором следовало вызывать обратно душу умершего (хунь), человек, вызывающий душу, должен был стоять лицом на север, с некоторым отклонением к западу.
Уже тот факт, что север ассоциировался с черным цветом, приводит к мысли, что север (как и запад) был для китайцев царством мрака, страной мертвых в противоположность «красному» югу – стране тепла, солнца, жизни (см.: Древнекитайская философия, II, 344).
И действительно, следы локализации царства мертвых на севере явственно прослеживаются в древнекитайской мифологии. Если суммировать разрозненные упоминания его в текстах разного происхождения и времени, вырисовывается следующая картина. Далеко на севере, в местности Бэйхай у Северного моря, находится черная гора Вэйюй. Она стоит на темном склоне северной оконечности земли, и там никогда не видно солнца. На ее склонах и вершине водятся черные птицы, черные змеи, черные тигры и черные лисицы. В ней находится вход в Столицу Мрака Юду – подземное царство мертвых. Его правителем было божество Хоу-ту (букв. Владыка Земли). Огромное трехглазое чудовище Ту-бо с головой тигра, увенчанной рогами, и телом быка охраняло вход в царство смерти Юду, куда попадали души умерших людей (по «Хуайнань-цзы», «Каталогу гор и морей», «Призыванию души» Цюй Юаня и др.; тексты и интерпретацию см.: Юань Кэ, 101, 288, 320–321, 331, 334). Не из этого ли царства мертвых вызывали душу, обратясь к северу?
Ярко выраженную южно-северную ориентацию имели кладбища императоров, занимавшие часто огромную территорию (см. о них подробнее: Георгиевский, Принципы, 28–31). Рассмотрим одно из них – китайского императора минской династии Юн-лэ (ум. в 1424 г.).
Само кладбище находилось к северу от Пекина (который Юн-лэ сделал столицей Китая, перенеся ее из Нанкина) рядом с городом Чанпином, на его северной окраине. Располагалось оно на южном склоне горы. С южной же стороны в кладбищенской ограде находились большие парадные ворота, пройдя через которые, посетитель вступал на прямую дорогу (собственно – via sacra), ведущую прямо на север и проходящую на своем пути несколько ворот, башен, павильонов, портиков и мостов. Дорога приводит к храму-дворцу, в котором приносились жертвоприношения душе императора, построенному над усыпальницей, где находилось его бренное тело. Сакрально-пространственная композиция кладбищенской территории предопределяет обращенность главного входа во дворец на южную сторону, «алтарной части» – к северу. Замечу, что еще в иньских погребальных сооружениях, раскопанных в 1965–1966 гг. в д. Суфутунь (пров. Шаньдун), главный коридор в погребальную камеру ведет с юга (Кучера, 121), что показывает древность юго-северной ориентации могил. В доханьское время (т. е. до II в. до н. э.) в грунтовых могильных ямах дромос находился с северной или с южной стороны, в Хань же такие могилы, а также кирпичные и каменные склепы имели вход чаще всего с южной стороны, пример чему знаменитый каменный склеп в Инани (пров. Шаньдун) (Терехова, 34, 39, 42). Интересно, что уже в Хань могилы знати иногда огораживались прямоугольной оградой, в южной стороне которой находился вход (Там же, 44), что имеет прямые параллели к описанным выше конструкциям погребальных комплексов поздних китайских императоров.
Так называемые предмогильные святилища (цытаны) украшались внутри рельефными изображениями, которые, символизируя страны света, задавали ориентацию этим сооружениям. Так, в Сяотаншанском цытане в Шаньдуне (до начала II в.) на западном внутреннем фронтоне изображена Си-ванму – Владычица Запада (Сычев/Сычев, 28). В Улянцы (пров. Шаньдун, 147–168 гг.) на западной стене находится рельеф с изображением Си-ванму, а на восточной – Владыки Востока Дунвангуна (Там же, 29). Рельефы из каменной гробницы в Инани (Шаньдун, II–IV вв.) показывают такую же ориентацию этих двух божеств, только она теперь усилена за счет изображения дракона (зооморфного символа востока) под фигурой Дун-вангуна и тигра (символа запада) под фигурой Си-ванму (Л. П. Сычев в: Юань Кэ, 373, 375). Свод передней камеры той же гробницы в Инани поддерживает колонна, на базе которой изображены все четыре животных – духи стран света (см шэнь): на восток глядит дракон, на юг – птица, на запад – тигр, на север – черепаха в объятиях змеи (символ Черного воина) (Там же; ср. также: Fairbank, 15–35).
По этнографическим наблюдениям XIX в., комната, в которой выставлялся умерший, должна была иметь вход с южной стороны; у северной стены перпендикулярно к ней располагался гроб с покойником, лежащим головой к северу. Справа (т. е. к востоку) от гроба располагались родственники мужского пола, слева – женского (Георгиевский, Принципы, 72). Такая же пространственная структура предполагается в храмах предков (см. ниже).
Начиная с 1974 г. в районе города Сиань (провинция Шэньси) китайскими археологами раскапывается погребение основателя циньской империи Цинь Шихуанди (259–210 гг. до н. э.). Погребение скрыто под огромным, насыпанным вручную холмом, расположенным по оси север – юг; фамильный склеп отражает строение вселенной – на потолке нарисованы небесные созвездия, пол представляет собой модель земной поверхности с реками и океанами (Россбах, 67). Покой императора охраняет огромное войско: под землей найдено более 8 тыс. терракотовых в натуральную величину статуй воинов, свыше шестисот глиняных лошадей, ста колесниц и десяти тысяч единиц бронзового оружия. (См. Portal.) Интересно, что воины авангарда обращены лицами на восток, арьергарда – на запад.
Вообще, обычай особым образом располагать могилы, подыскивая для них особенно благоприятные места, тесно связан с наукой фэн-шуй – геомантическим учением древнего Китая (см. о нем ниже). Этот обычай предполагает воздаяние потомкам и сохранился до сих пор. Вот как описывается он в наши дни: «Взлет политической карьеры Сунь Ятсена, например, связан, по мнению специалиста фэн-шуй, с хорошим расположением могилы его матери в Заливе Чистой Воды на Новых Территориях (в Гонконге. – А. П.). Расположение этой могилы соответствует классическим требованиям фэн-шуй. Она находится на южной стороне черепахи-горы, смотрящей на голубую воду Южно-Китайского моря. Слева от нее возвышается гора зеленого дракона, справа располагается более низкий холм белого тигра» (Россбах, 65).
