А. Руснак
О выделенном мышлении и до-мышлении. Опыт странного мышления. Часть III
Промежуточные конструкции
Есть мысль, что у нас нет последнего ответа, и что у нас есть только промежуточные конструкции, и такие конструкции позволяют создавать более совершенную следующую конструкцию. Таким и является процесс развития знания. Но где конец такому? Такой способ – это некая дурная бесконечность? И тут нужно предположить:
– что либо все конструкции – это ложность…, но как тогда возникает возможность создавать нечто положительное, а не только некие фантастические химеры;
– либо они не все в каком-то смысле ложные, но и не ложные одновременно. То есть нам не удастся создать последнюю конструкцию, так как наше мышление не равно происходящему, и конструкции – это единственный «способ общения» с происходящим. И в этом общении есть нечто большее, и такое большее, возможно, присутствует в некоторых математических симметриях, точнее, они говорят нечто о том, как мышление соответствует происходящему. Попытка разгадать такое взаимодействие будет преследовать человеческий ум постоянно.
Чем являются такие конструкции на самом деле, это только конструкции? Что значит расшифровать такую конструкцию? Что есть общего между различными конструкциями? Есть ли какие-то общие черты? Возможно, такие черты говорят нечто не только о конструкциях, но и о чем-то другом?
Всеобщее мышление и преодоление специализации
В любом случае все выделенное мышление всегда обращается к какому-то всеобщему мышлению, к какой-то общей культуре, к какому-то общему базису, к тому, что дано во всеобщей культуре, но все эти обращения выделенного и всеобщего – это, конечно же, неясность.
Сложность противостоит желанию теоретических физиков с помощью простых закономерностей описать ВСЕ. Можно ли с помощью какой-то теории объяснить все? Всегда возникает вопрос о возможности преодолеть «специализацию», но такой вопрос всегда останется открытым и неопределенным.
То есть любое выделенное мышление – это только какое-то ответвление от всеобщего мышления. И так, как каждое конкретное мышление – это всегда часть всеобщего, но и конкретность в том числе, поэтому преодолеть проблему выделения не выйдет, потому что любая всеобщность становится частностью в конкретном мыслящем. А затем конкретное мышление становится причиной ответвления от всеобщего, и при значительности такого мышления оно может начать влиять на другие умы и дальше стать чем-то выделенным для части таких умов. Но после оно, возможно, обратится ко всеобщему источнику и станет менять его, вносить в него коррективы, а затем весь процесс двинется в какую-то обратную сторону. А если быть точным, то «такое взаимодействие» происходит постоянно.
Отсутствие единой теории мира (теория всего)
Почему нет единой теории, которая объясняет Вселенную, микромир, мир…? Можно ли создать некую «теорию всего»?
Существует множество точек зрения, различных концепций, представлений, мировоззрений, идеологий, историй, рассказов, религиозных доктрин, научных теорий, которые «что-то говорят о мире», о происходящем…, однако все это не сводится к единому знаменателю, но почему? Почему? Не потому ли, что любой рассказ о происходящем, любая мысль, даже если такая мысль очень значительна, – это не то же, что происходит на самом деле? В таком значении поле для мышления о мире – это какая-то незамкнутая бесконечность, то есть наше мышление может рисовать разные причудливые узоры, но это не то, что есть на самом деле в его последнем значении, хотя это все как-то и соотносится. Но как? И чем является такое соотношение?
– Отсюда – возможность бесконечной множественности интерпретаций «мира».
– Отсюда возможна и ложь, и пропаганда… и остальное…
– Отсюда могут возникать различные суеверия и эзотерические учения…
При этом религиозный опыт и все, что связано с неким запредельным, не сводится к «что-то объяснять», тут все сложнее…
Всегда нужно помнить про ситуацию «проб и ошибок», каждый практик знает, о чем речь, то есть «ты думаешь, что это так», и приготовил «концепт», но «происходящее ведет себя не так, как ты о нем думаешь», и затем нужен «новый концепт», а затем оказывается, что «концепт» – это из мира мысли? И снова нужен концепт для объяснения происходящего… И, конечно же, «концепт» – это нечто, позволяющее очень существенно взаимодействовать с происходящим, но «слиться с ним», увы, не получится.
Конечно, такому всегда можно противопоставлять фундаментальную физику, но стоит вспомнить работу Гейзенберга «Физика и философия» и мысли о том, что квантовая теория не возникла как логическое продолжение классической физики. И это не логическая выдумка ума для того чтобы придать эксперименту (происходящему) какое-то определение, и абсурд такого определения неважен, главное, что «этот абсурд как-то объясняет… это», тут главное вот это «как-то» и происходящее затем…, а после – значительное количество физико-механических опытов и экспериментов, а после – различные установки…
Невозможность сведения какого-то выделенного мышления к общему знаменателю и проблема перехода мышления к мышлению
Существует значительная проблема перехода-связи метафизики и физики11; метафизики, математики и логики; математики и логики; математики и физики; физики и химии; элементарной физики и квантовой… и обращения всего этого в обычный язык…, в обычное мышление… Но в первую очередь это особое предположение о том, что метафизика – это бесплодные фантазии, а физика – это очень практичное знание, позволяющие управлять действительностью в отличие от всяких химер.
При этом большая часть физиков не замечает, что они не могут не использовать обычный язык для разговоров о чем-то необычном, то есть когда они нечто произносят, они не замечают того что-то, что они произносят действительно только в границах какого-то концептуального взгляда, некоего вырезанного новояза12. То есть, когда кто-то произносит «Вселенная расширяется», он забывает сказать о том, что это «нечто значит» только в границах «расчетов Х», где Вселенная – это только «упрощение Х», а расширение – это некое «упрощение У». И то, что он говорит, значит то, что он думает, что «упрощение Х приобретает свойства У», но «что такое Вселенная вообще» и «что значит разбегается», этого он и не знает, и не понимает… И слово «Вселенная» в таком смысле – это некая метка какой-то смысловой ничтожности, возможно, какого-то математического слепка из каких-то бессмысленных преобразований. И когда такие ограниченные мысли-высказывания привлекаются для использования такого в масштабах всеобщего мышления, это становится какой-то грандиозной глупостью.
Опять же, элементарная физика – плод рационального ума, сумевшего соединить логику, математику и происходящее13 в единый сплав, но в отличие от такого квантовая физика – это противоречивое изобретение ума, пытавшегося как-то объяснить эксперимент. И вывести квантовую физику из элементарной никак не получается, и в обратную сторону это работает так же.
Метафизика – это не сверхабстрактная физика, а математика – это не чистая физика, лишенная качественных свойств, а формальная логика – это не структура мышления и это нечто только о каком-то явленном, о каких-то явленных структурах, о пустом тождестве, поэтому тот же Кант ввел некую трансцендентальную логику для необходимости вскрыть… Метафизика не сводится к трем вопросам Хр. Вольфа, речь тут, скорее, о том, что оснований нет, нет начал мышления, нет ничего, с чего можно начинать, а также нет возможности «определить» происходящее, и невозможно понятно обнаружить «это» называемое словом «происходящее» в его каком-то «остановленном виде» – это и есть суть проблемы. При этом никакая негативная метафизика не может быть положительным знанием, но что толку от того, что это только акты мышления? И положительная метафизика – это какой-то абсурд в итоге, то есть какая-то негативность, нечто понятое в качестве схоластики. И критика Канта – это только предположительная схема разума-мира, но то, что за этой схемой – это нечто другое, нечто недоступное, какое-то не обнаруживаемое в итоге.
Возможно ли обнаружить единство всего этого названного? Почему все распадается, и почему именно так? Кто знает ответ? Или он скрыт там, в до-мышлении?
Разветвленность выделенного мышления
Выделенное мышление вторично и может быть определено по-разному, то есть оно может быть понято как:
– научное мышление; как какое-то философское мышление; как какое-то теоретическое мышление; абстрактное мышление; математическое мышление; логическое мышление; экономическое мышление; естественно-научное мышление; мышление какой-то школы физиков; мышление какой-то школы последователей какого-то конструктора; мышление какой-то структуры управления по управлению чем-то(кем-то); какое-то сложное организаторское мышление, в формат которого включена какая-то значительность; наукообразная философия; позитивизм; марксизм; фрейдизм; аналитизм; сенсуализм; эмпиризм; рационализм; историзм; прагматизм; персонализм; экзистенциализм; либерализм, либертаризм; ставшая теория; учение; способ производства практики; различные методологические явления; методология Щедровицкого…
– а также экономическое, политическое, деловое, управленческое, теологическое, научное, юридическое, торговое, спецслужбисткое, военное, флотоводческое, артиллерийское, мышление шахматистов, спортивное, музыкальное, математическое, поэтическое, художественное и другое выделенное мышление, и все это – значительные достижения человеческой мысли.
И «определение» любого такого мышления не может быть жестким, не может быть окончательным, потому что все такое мышление всегда обращается в обыденный язык, а этот язык обращается в то всеобщее мышление, которое стоит за всем этим явленным мышлением, за всем сконструированным и оформленным мышлением.
1.1 Примеры выделенного мышления
Математика и ее основания
Возможно, у математики нет внешних оснований? То есть все основания математики находятся в нас, все открытия, которые можно осуществить в математике, тоже в нас, возможно, в том мышлении, которое находится за любым мышлением. Математика – это побочное древнее открытие, случайное открытие свободного ума, «открытие ума в себе такого мышления», ума, предоставленного самому себе, ума, погруженного в какие-то созерцания чего-то другого14.
Скорее всего, такой ум только условно отвлекался на условные практические задачи каких-то сверхдревних субъектий. И возможно, что такой ум (свободных жрецов) был погружен в поиски своих оснований, в обнаружение в своем мышлении (духе, ментальном) чего-то значительного, чего-то того, что позволило бы понять очень многое. В результате таких поисков и был найден (сконструирован) тот язык, который был узнан, допустим Пифагором (из других источников), в качестве математики.
Такой особый язык при его обездвиживании и обесцвечивании приобрел определенную самостоятельность. Удивляет то, что такой язык позволяет описать многое из того, что происходит в этом мире, но он только повторяет происходящее и каким-то образом с помощью своих средств имитирует, каким-то образом располагаясь рядом возле происходящего. Математика – это параллельное воспроизведение какого-то процесса или это изображение, имитация, точнее, выдумывание процесса. В какой-то мере это только отражение (изобретение) реальности, то есть это определенная пародия на происходящее, но все же это «особое» изображение (картинка) реальности, это специфическое изобразительное искусство, у которого есть свои правила, многое из этого предположено людьми, но это предположение как-то15 соответствует работе явленного мышления = явленного происходящего. Это также и обычное свойство явленного мышления все упрощать (сведение, сведение…, перевод, упрощение…), и такое упрощение в целом можно понять в качестве некоей математики. Но что за таким, как оно сожительствует с тем, что скрыто за ним, и с этим, что скрыто за этой видимостью происходящего?
Многомерное пространство, которое противоречит эвклидовой геометрии, и невозможность представить некие фигуры в воображении, но оказывается такое можно изобразить в виде математических предметов. Но и такая математика не противоречит явленному уму, а наоборот, она ему соответствует. Но почему нельзя свести треугольник к кругу? Круг к квадрату? Почему физика – это сначала математика, а затем уже не математика и даже не отдельный язык, а какой-то ино-язык? И тут дальше множество разных «глупых» почему.
Математика – это «разглядывание» мира через этот язык, но это не сам мир. Этот способ разглядывания поддается совершенствованию, какому-то усложнению. Такое разглядывание стало неким сверхсложным языком, на изучение которого необходимо израсходовать какую-то целую жизнь. Загадочными являются различные противоречия, разные пространственные противоречия несводимости. И также поражают различные математические установки, возможность таких установок. Все эти установки что-то говорят о мышлении, но что? Загадочным является также и то, почему математика может параллельно воспроизводить этот мир, и загадкой является «какое-то»16 соответствие объектов математики и самих явлений. И может быть так, что только кажется, что математическая модель описывает нечто, возможно, все происходит как-то иначе.
И если математика – это какой-то особый язык, то почему всем все же после определенной подготовки понятен такой язык, откуда нам он известен еще до обучения ему? Это все говорит о каком-то общем в мышлении каждого, которое стоит за мышлением, и каждый сам может извлекать оттуда все это? То есть все это существует там до всякого обучения? Но как и что это? То есть математика как-то встроена в наше сознание, как и формальная логика. И тут множество вопросов: если бы математику не изобрели, не вскрыли, не выделили как нечто, она бы так и осталась невскрытой? Сюда можно отнести и другое подобное абстрактное выделенное в нечто в качестве какого-то языка. Сюда же можно отнести и мысль о том, что, возможно, не все найдено и выделено в итоге, и наше сознание скрывает еще множество разного неизвестного, что не явлено в качестве чего-то в явленном понятии. Но тогда как оно существует? Где оно существует и в качестве чего? Что это такое? Как его открыть?
И то, что «математе» – это знание, допустим, понятно, ну и что? Его также можно попытаться определить через «разное». С одной стороны, будет слово «математика», а с другой стороны – «определение». Например, что «математика» – это наука о… и дальше сумма слов, которые якобы и есть определитель слова «математика». То есть формальность говорит, что А=А, это какое-то тождество, но так ли это? Что такое замкнутость мышления? Замкнутость мышления – это отсутствие мышления?
Но чем площадь отличается от нашего вычисления? Можно всю жизнь прожить и не заметить того, что наши мысли о происходящем, даже такие мысли, как математика, это не то же, что и происходящее. В какой-то момент возникает желание подумать, что наше «вычисление» равно столу, площадь которого вычислялась, но так ли это?
Можно предложить более простое понимание такой проблемы «взаимодействия мышления и происходящего, через вычисление площадей». Можно нарисовать в уме 4 квадрата, то есть 2*2 = 4, или 16 квадратов, или 32… В итоге можно получить бесконечное количество квадратов, но равно ли такое вычисление в уме поверхности какого-то конкретного стола? Или «стол» и «наше вычисление» – это, с одной стороны, мысль, а с другой стороны, есть нечто иное, нечто как-то в каком-то смысле доступное «разной мысли» в виде определения его через «очередную мысль», то есть «стол», или математическую мысль «32 квадрата», но само по себе это нечто иное, чем эти определения. И значительно упрощая мышление о таком, можно, допустим, заметить на плоскости реального стола, проведя по нему руками, разные бугорки и убедиться таким простым способом, что «любая изображенная идеальная площадь» – это «какая-то мысль ума». И, конечно же, всегда можно применить какую-то более изощренную мысль для изображения, например, какое-то дифференциальное-интегральное изображение, но в итоге все это только какое-то упрощение, какая-то мысль, которая затем опять сводима к чему-то, а после к следующему упрощению, а после его можно преобразовать во что-то иное…
Мысль «площадь стола» говорит о том, что то, что видится как «стол – это нечто неизвестное», а мысль «площадь стола» – это какое-то только мышление, и между ними есть какая-то странная «связь». И над пониманием того, «что такое эта «связь», ум бьется уже давно… Он хочет понять, а затем предложить какую-то схему (Кант, Гуссерль…), но толку? Что в итоге становится известно? Доподлинно известно только то, что мы способны создавать очень сложные мысли о поверхности стола, и такие мысли могут приобретать форму математики, то есть это будут какие-то вычисления, и такие вычисления будут очень значительным инструментом взаимодействия с этим происходящим. Но что такое математические мысли, и почему есть такие мысли, чем они отличаются от нематематических, может ли быть математика 1, математика 2 и неизвестная нам математика? Не просто какая-то пока неизвестная, а совершенно другая? Всегда возникает тотальное «различение нашего мышления и того, что происходит», и тут можно двинуться к тому, чтобы создать некую новую математику, которая как бы на самом деле была бы действительной действительностью? И действительно ли мысли и то, что происходит – это разное или…? И почему есть возможность воздействовать на происходящее, но при этом оно все равно остается недоступным, не тождественным нашему мышлению о нем? Как мышление замечает отличие математических мыслей от других? Как с этим всем соотносится логика? И дальше вереница вопросов будет только нарастать.
