А. Райро
Аристократ. Том 2. Адепт грязных искусств
Часть первая. Его тёмная сторона
Глава 1.
– А теперь просыпайтесь! – Требовательный приказ выхватил меня из небытия.
По затекшим мышцам пронёсся раскрепощающий жар.
Глаза распахнулись так резко, будто ждали команды.
Я глубоко вдохнул.
Наполнил лёгкие прохладой и свежестью, и долго фокусировал взгляд, пока окружающие предметы не обрели чёткость и объём. Белый потолок, голые стерильные стены и круглые светильники, мерцающие желтизной, похожие на миниатюрные луны, – это первое, что я увидел, когда очнулся, и вряд ли так выглядел рай, хотя… с чего я вдруг решил, что попаду в рай?
– Ну вот. Вы здесь. – Надо мной склонилась девушка в белом халате, бледная и настороженная. – Узнаёте меня?
Властный голос, уверенные быстрые жесты, русые волосы и тонкий цветочный аромат…
Я узнал её не сразу, где-то секунд через десять пристального разглядывания: память хранила совсем другие воспоминания, и на всё остальное у неё будто бы не хватило места.
А девушка терпеливо ждала, когда я отвечу, с тревогой смотрела мне в глаза, но лишь с тревогой – прежнего отвращения к себе я не заметил. Однако неприязнь осталась, как и страх. Она боялась меня и не особо-то хотела видеть рядом с собой.
– Хлоя?..
Медсестра улыбнулась.
– Узнали. – Она выпрямилась и вздохнула с облегчением. – А я боялась… очень боялась, что не узнаете и опять начнёте всякое вытворять.
Девушка куснула нижнюю губу, помолчала немного.
– Вы целых три недели в коме пролежали, точнее, это я вас туда отправила, чтобы быстрее восстановить кодо. Вернула вам почти треть… очень старалась, между прочим…
И пока она рассказывала, каких сил и жертв ей стоило меня вылечить и хотя бы частично восстановить моё кодо, я бегло оглядел себя, лежащего на больничной койке. Правда, мало что смог увидеть.
Тело до самой шеи закрывала белая простыня, но я уже представил свой вид во всей красе: голый, в лиловой мази и примочках. Уверен, за три недели Хлоя успела истратить на меня не меньше ведра вонючей субстанции и тонну бинтов.
Только вот при попытке пошевелиться, я неожиданно обнаружил, что не могу этого сделать: ни руками, ни ногами двинуть.
Заметив, что я нахмурился и задёргался, медсестра покачала головой.
– Одни и те же ошибки по два раза я не совершаю. – С триумфом Хлоя сдвинула простынь, оголяя мои плечи и руки, и добавила веско: – Пришлось сделать это перед тем, как вас будить.
Я приподнял голову и увидел, что запястья обеих рук стянуты широкими кожаными ремнями и прикреплены к кровати, к боковым перекладинам корпуса.
– Отлично… – Ощутив укол досады, я снова уронил затылок на подушку.
Ну что за бред?
Когда было нужно, Хлоя не проявила должной осторожности, а вот когда стало не нужно – пожалуйста: скрутила меня, как буйного пациента психбольницы.
– Я даже ноги привязала, – объявила она с таким видом, будто совершила невероятный по предусмотрительности поступок. – Это совсем ненадолго…
Хлоя, конечно, могла вытворять со мной всё, что вздумается, пока я был в отключке, но это не имело значения.
– Где доктор Сильвер? – перебил я девушку.
Та смолкла, став вдруг серьёзной.
К ней вернулась прежняя бледность.
– Рэй… Теодор… простите, я не знаю, как вас теперь называть. Все эти три недели, пока вы лежали тут, беззащитный и истерзанный, я репетировала речь, которую сейчас вам скажу.
Я напрягся, ожидая ответа, но, судя по всему, хороших новостей Хлоя сообщать не собиралась. К тому же, выслушивать плохие вести, будучи обездвиженным, было неприятно вдвойне.
– Хлоя, чёрт возьми, – не сдержался я и с раздражением дёрнул руками. – Освободите меня. Обещаю не пугать вас больше, я себя контролирую, вы же видите.
Девушка меня уже не слушала.
Она погрузилась в собственные мысли, а может, репетировала речь про себя, не знаю, но вид взволнованной Хлои меня настораживал всё больше – она будто готовилась к экзекуции.
Девушка шагнула назад и выдала невнятно (наверняка, совсем не так, как себе это представляла):
– Рэй… то есть Теодор… простите, я не знаю, что…
Она нервно сглотнула и начала свою речь снова, уже более вразумительно:
– Я не знаю, что вам пришлось пережить три недели назад, когда наступил Час Тишины, зато я знаю, что пережили все мы, весь город. Говорят, такого неистового нападения ещё не случалось, харпагов было очень много, и они будто получили приказ… приказ убить как можно больше адептов. Наша школа тоже подверглась нападению, даже защита ворот не справилась, и харпаги попали во двор. И медблок… наш медблок…
Хлоя смолкла, еле сдерживая слёзы, но тут же продолжила:
– Харпаги не смогли попасть внутрь школы, зато атаковали медблок. Они уже ворвались к нам… и вдруг остановились, развернулись и поспешили куда-то. Никто не понял, что случилось, но Кай… Великая Гарпия Кай рассказала всему городу, что это вы сманили харпагов на себя. Вы… вы один… всех этих жадных тварей на одного себя…
Губы Хлои задрожали, по её щекам скатились слезинки, мерцающие рунным светом. Она быстро вытерла мокрое лицо, и на нём вспыхнули витиеватые татуировки.
– Поэтому я решила, – добавила медсестра, – что когда вы проснётесь, я поблагодарю вас… поблагодарю от имени всех рунных ведьм Ронстада. Мы за вас, Теодор.
Она приложила раскрытую ладонь к сердцу и направила в мою сторону, а потом низко, в пояс, поклонилась, сделала это медленно и торжественно, а когда выпрямилась, по её щекам опять потекли мерцающие слёзы.
Я уже собрался сказать ей в ответ какую-нибудь вежливую глупость, но она приложила указательный палец к губам и, пребывая в смиренной серьёзности, подошла ко мне. Наклонилась и провела ладонью по моим волосам (кажется, её передёрнуло от ужаса, когда она до меня дотронулась, будто стояла перед самим сатаной).
– Это от всех рунных ведьм Ронстада, – сказала она тихо и коснулась тёплыми губами моего лба.
– Хлоя, это лишнее. Я уже понял, что вы благодарны, – поморщился я: ну что за детский сад? – Лучше меня просто освободить…
На этот раз она заткнула меня иначе – приложила палец не к своим, а к моим губам, затем неторопливо по ним провела, и от этого лёгкого прикосновения по телу пронеслась дрожь. Ведьма будто кроила мою моральную броню своим тонким розовым ноготком. И, конечно, не преминула воспользоваться влиянием: её дурманный аромат опять полез в моё сознание, цветочный, сладостный, отупляющий.
Хлоя шепнула:
– А это лично от меня. – И её губы мягко легли на мои.
Чёрт…
Я уже и не помнил, когда в последний раз целовался, но чтобы вот так, будучи привязанным к кровати… такого со мной не случалось никогда. Я сжал кулаки и напряг руки в тщетной попытке порвать ремни на запястьях, ну а благодарственный поцелуй Хлои всё продолжался, и из робкого и невинного он стремительно превращался в настойчивый и глубокий.
Казалось, не только я потерял голову, но и сама рунная ведьма вместе со мной.
Внезапно она отпрянула от меня и выдохнула:
– Такого не должно быть, перестаньте это делать…
На самом деле, я ничего не делал, только дёргал руками и сжимал кулаки, а те вдруг накалились и вспыхнули неярким бесшумным пламенем. Организм среагировал на влияние рунной ведьмы бешеным сердцебиением, жаром и неистовым желанием обладать, немедленно, прямо сейчас.
Наваждению я противиться не смог.
Разум снесло волной обожания, как и при прошлой встрече с Хлоей, такой же сильной волной, превращающей человека в неуправляемого придурка, только на этот раз мне мешали не запретные путы, а ремни, и я пытался их убрать.
Увидев огонь на моих руках, Хлоя сжалась и оцепенела, на секунду в её глазах мелькнул прежний страх передо мной, но лишь на секунду. Огонь погас, медсестра опять посмотрела на мои губы и пробормотала, окончательно сдаваясь нахлынувшим инстинктам:
– Только не говорите директору.
Послышался стук сброшенных туфель, и Хлоя взобралась на меня сверху, склонилась и снова поцеловала, ещё более жарко и ненасытно, прильнув всем телом – наверное, именно так в невинную девушку и вселяется бес. На моей голой груди она торопливо начертила руны, сразу обеими руками, и что это были за руны, я уже догадался…
По телу пронеслись волны дрожи, разом обостряющие все чувства.
Проворные пальцы Хлои принялись освобождать меня от ремней, выискивая зажимы и застёжки.
Сам же я будто раздвоился: моя телесная часть, сильная и требовательная, хотела Хлою безумно, здесь и сейчас, прямо на этой больничной кушетке, но другая половина, здравомыслящая, слабая и уже затухающая, сопротивлялась, понимая, что вся эта неоднозначная ситуация – результат лишь рунного влияния.
Только вот что странно: почему сама ведьма ему поддалась?.. Мы – я и Хлоя – не питали друг к другу никаких чувств, даже испытывали обоюдную неприязнь, но целовались, как безумные, будто в последний раз.
Девушка наконец освободила мою правую руку от ремня, и я тут же принялся расстёгивать пуговицы на халате девушки.
Не знаю, какая из моих половин победила бы (увы, знаю), и что бы из этого вышло (тоже знаю), если бы не прозвучал резкий и звучный приказ:
– Хлоя! Слезь с моего бойца!
***
Медсестра перепугалась так сильно и слезала с меня так спешно и неуклюже, что не удержала равновесия и свалилась с кровати.
Но тут же вскочила, зажмурилась и затараторила:
– Доктор Сильвер, я не хотела… он мне не нравится, я его ненавижу, он чудовище, он ужасен, в нём страшное тёмное кодо, он меня заставил, я терпеть его не могу, на дух не переношу, не перевариваю, вы же знаете, он меня пугает, я вообще не хотела его лечить, он мне отвратителен, ведёт себя как варвар… ужасный… ужасный человек… гадкий, мерзкий, тошнотворный… настоящий дьявол…
При этом её дрожащие пальцы никак не могли застегнуть пуговицы на халате.
Я повернул голову и увидел вошедшую в палату Ли Сильвер, в мрачном строгом платье, очень недовольную, но вполне себе живую.
В руках она держала стопку газет и толстенную книгу, явно старую и выуженную из закромов школьной библиотеки.
– Док… – Я даже не знал, что ещё сказать.
Наваждение отхлынуло, и мне стало не по себе.
От всего подряд: от того, что директор застала столь сомнительную картину; от того, что я обездвижен и выгляжу сейчас нелепым и беззащитным; от того, что Сильвер жива, но вид у неё такой, будто это не имеет для неё значения.
Она смерила Хлою суровым взглядом.
– Если бы я не знала, почему ты это сделала, то ты бы уже стояла за воротами школы, Хлоя, – сказала директор. – Но тебе повезло: я знаю причину твоего поведения. А теперь покинь палату, я даю тебе пару выходных, ты на славу постаралась… – Она покосилась на меня. – Даже перестаралась.
Хлоя закивала и поспешила к двери.
– Стой! – рявкнула Сильвер ей в спину.
Медсестра вздрогнула и замерла, затем медленно обернулась.
– Да, доктор Сильвер?
– Туфли. – Директор указала на брошенную у моей кровати обувь.
Хлоя кинулась назад, схватила свои туфли и понеслась к выходу, не оборачиваясь, будто улепётывала от стаи волков.
Как только дверь за ней захлопнулась, директор обратила свой гневный взор на меня.
– Рэй Питон, какого чёрта ты каждый раз вытворяешь с моим рунным фортисом? При одном упоминании твоего имени её трясёт, как в лихорадке. Она боится тебя до дрожи, даже близко подходить не хотела, а тут вдруг сама на тебя полезла… Что это за порыв неожиданной страсти? У тебя есть объяснения? Я бы хотела послушать.
С мрачным видом я принялся освобождать себя от ремней, сначала левую руку, потом добрался до щиколоток. При этом молчал. А что я мог сказать? Сам не понял, что это было, да и, собственно, какая разница?
– Дайте мне одежду, и я пойду, – бросил я Сильвер, садясь на кровати и кутаясь в простыню.
– И куда ты пойдёшь? – прищурилась она.
Рассказывать о своих делах я ей не собирался, поэтому так и ответил:
– Не ваше дело. Свою часть сделки я выполнил, вы свою – тоже. Пора бы попрощаться.
– Ты всё ещё ученик моей школы, и находишься под красным уровнем дисциплины, – отчеканила Сильвер.
– Вы издеваетесь? – Я не сдержал едкой усмешки. – Какой ученик? У меня теперь свои дела. Вы избавили меня от овеума, я вам благодарен. Вы раскрыли моё кодо, за это я тоже благодарен. Но на этом всё. До свидания. Мне нужно покинуть Ронстад.
Сильвер покачала головой.
– И как ты планируешь это сделать, дорогой? Ронстад закрыт для въезда и выезда до Суда. И ты один из главных фигурантов. Причём сразу по двум вопросам. По снятию имперского статуса с рода Рингов. Свидетели из Зеола ведь выжили, Орриван успел их спрятать. А они видели твоё кодо и им есть, что сказать. Однако государственный обвинитель утверждает, что твоё кодо было слабым и напоминало химическое. Ты понимаешь, о чём я? Это первое. И второе: расправа над представителями власти. Мы еле тебя отстояли, точнее, патриций Орриван отстоял. Тебя должны были арестовать по обвинению в убийстве высокопоставленного военного агента Зиварда и инспектора полиции Жан-Жермеса…
– Это была самооборона, – перебил я Сильвер. – Или они меня, или я их.
Директор будто меня не услышала.
– Суд будет разбирать правомерность твоих действий. Есть свидетель, который утверждает, что ты убивал представителей власти намеренно, осознанно и с особой жестокостью, при этом пользуясь кодо, что совершенно недопустимо. По крайней мере, тэна Зиварда ты убил именно так. Сильвия Ринг всё видела и уже дала показания.
Я медленно покачал головой.
– Послушайте, док…
Сильвер не дала мне высказаться.
– Я тебе кое-что покажу. – Директор подошла ближе и, одну за другой, начала швырять газеты на кровать, рядом со мной. – Это передовицы «Лэнсомского Ока» за последнюю пару недель, – сообщила она. – Можешь просто читать заголовки, там всё понятно.
Ясное дело, ничего хорошего я не увидел.
Первая газета: «Теодор Ринг объявил войну семье и своему народу. Оборотная сторона любимого сына».
Вторая: «Мой брат безумен! Откровения сестры заблудшего юноши с чёрной душой».
Третья: «Предатель Империи: какого наказания достоин Теодор Ринг?».
Четвёртая: «Бриттонский дьявол с ангельским лицом».
Пятая: «Овеумный наркоман Теодор Ринг утверждает, что владеет природным кодо. Поддержим семью Рингов в этот нелёгкий час: их сын сошёл с ума, ему требуется лечение».
Шестая: «Мой племянник употреблял овеум, мы долго скрывали наше семейное горе. Эксклюзивное интервью Фердинанда Ринга».
Седьмая: «Изменника и деспота Теодора Ринга скрывают в Ронстаде. Адепты взбунтовались. Грозит ли империи новая Родовая битва? Мнение экспертов».
Восьмая: «Кодо в действии: как беглец Теодор Ринг убивал представителя власти».
И везде, под каждым паршивым заголовком, они поместили мою фотографию.
Я поднял голову и посмотрел на мрачную Сильвер.
– Ну и что? – пожал я плечами. – Это же карманные газетенки Рингов, что с них взять.
– Карманные газетенки? – поморщилась Сильвер. – Ну что ж. А как тебе такой поворот? Это передовицы «Ронстад сегодня».
Сверху на уже показанные мне газеты директор накидала ещё порцию. Что ж, там была совсем другая стилистика, но лучше от этого не стало.
Первая газета: «Теодор Ринг – освободитель и мессия?».
Вторая: «Мы ждали тебя двести лет, Теодор!».
Третья: «Объединимся под знаменем Теодора Ринга. Освободим Ронстад!».
Четвёртая: «Мы будем отстаивать независимость Ронстада в Суде. Эксклюзивное интервью Лукаса Орривана».
Пятая: «Ниспослан Богом: Теодор Ринг и его благословенное кодо».
Шестая: «Принц Теодор Ринг тайно учился в школе клана Сильвер. Новые подробности из жизни Адепта Возмездия».
Седьмая: «Герои Ронстада: как Гарпия Кай и Теодор Ринг спасали город. Откровения очевидцев».
Восьмая: «Быть ли новой Великой родовой битве? Встанем под знамя Теодора Ринга!».
И опять на каждой странице моя физиономия, на каждой чёртовой странице «Адепт Возмездия» и даже монограмма «АВ» на фоне щита-сферы с двумя перекрещенными клинками.
Ну какого хрена?..
– За время порабощения Ронстада никогда такого не было, Рэй, – сказала Сильвер, до скрипа сжав книгу, что держала в руках, и заглядывая мне в глаза. – Адепты хотят объединиться в едином порыве. Они хотят свободы. Они почувствовали, что имеют на неё право. Они увидели в тебе своего лидера, своего великого воина и освободителя, который поведёт их в бой. Ты королевских кровей, в тебе есть кодо, которого не должно быть, в тебе сочетается всё, что адепты хотели бы видеть в своём вожаке. Они хотят…
– А меня забыли спросить, чего я хочу? – перебил я Сильвер и поднялся.
Хотел пройти к двери, но тут обратил внимание на руки директора.
Она так и не обзавелась новыми демоническими когтями – обычные женские руки, без перчаток.
Заметив, куда я смотрю, Сильвер нехотя пояснила:
– Я, как и ты, пока не до конца восстановилась. – Она нахмурилась. – Но сейчас не об этом. Важно другое. Палата охраняется военными агентами Лэнсома и адептами. При выходе из этой палаты тебе предоставят только два варианта: либо отправиться под арест в главную тюрьму Ронстада до выезда в Суд, а это произойдёт только через две недели, либо остаться в школе со статусом ученической неприкосновенности, которую я тебе гарантирую. На те же две недели. Сам Суд состоится в Лэнсоме. Вот тогда ты и сможешь покинуть Ронстад.
Я посмотрел на Сильвер и промолчал.
Хотя уже порядком ненавидел всё, что связано и с ней, и с её паршивой школой, и паршивым Ронстадом, паршивым Лэнсомом, со всей этой паршивой борьбой за власть и свободу. Мне нужно было попасть в Эгвуд, забрать Ребекку, если она ещё жива, и воздать некоторым ублюдкам по заслугам – на этом всё. Выбор невеликий: тюрьма или школа. Ну и где у меня появится больше шансов обмануть всю эту чёртову систему?
– Хорошо, – сухо ответил я.
Сильвер насторожилась, совсем мне не доверяя.
– Что – хорошо?
– Я останусь в вашей школе на две недели, только если вы не будете лезть в мои дела.
Директор кивнула.
– Я лезть не собираюсь. Этим будут заниматься другие люди. Специальная бригада представителей Суда. Их сегодня доставят в школу, и ты будешь находиться под их присмотром все эти две недели.
Мои зубы скрипнули сами собой. Директор тоже пребывала далеко не в смиренном состоянии – вокруг нее всё ощутимее вибрировал и нагревался воздух.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
– Ронстад ослаблен, Рэй, – сказала Сильвер, отводя взгляд первой. – Таких похоронных процессий город не видел очень давно. Столько народу погибло, и жертв было бы ещё больше, если бы не ты и твой жертвенный щит. Но мы лишились двух патрициев сразу. Кланы Сильвер и Соло обезглавлены. За эти две недели мы будем решать, кто поедет на Суд от каждого правящего клана вместе с тобой. Мы будем отстаивать независимость Ронстада и твою невиновность. Мы докажем всему Бриттону, что Ринги потеряли своё благословение, и эпоха Пяти Печатей должна наступить снова. Да здравствует равенство метрополий! У Ронстада есть, что предъявить Лэнсому на Суде!
Вдруг осознав, что разгорячилась и начала разговаривать лозунгами, Сильвер кашлянула и смолкла.
– А одежда для Адепта Возмездия и освободителя Ронстада предполагается? – спросил я со вздохом, указывая на простыню, которой прикрывался. – А то Хлоя очень любит меня раздевать догола, когда я без сознания.
Директор усмехнулась, черты её лица смягчились.
– Рэй, – негромко сказала она, – я хотела поблагодарить тебя. Мне Кай сказала, что ты сделал, и на самом деле это было…
– Ладно вам, док, – прервал я её. – Но, если вдруг умрёте ещё раз, обращайтесь.
Н-да. Это была самая идиотская шутка, которую я озвучивал в своей жизни, чтобы хоть как-то убрать смущение: я не привык к благодарностям и почестям. А ведь директор была искренне благодарна, это читалось на её лице. Она отлично понимала, что я мог бросить её погибать, а сам бы спасал свою шкуру. Но я поступил иначе.
Сильвер улыбнулась. Напряжение между нами схлынуло.
Но тут же появилось снова.
– Кстати, насчёт Хлои и её поведения, – сказала директор строгим тоном.
Я шумно вздохнул и уже приготовился в очередной раз выслушивать лекцию по поводу того, как нехорошо до кого-нибудь домогаться, но Сильвер протянула мне книгу, которую всё это время не выпускала из рук.
– Прочти, – попросила она. – Скажу честно, мне Хинниган эту книгу принёс… Так вот, когда я внимательно изучила её, сопоставила факты и признаки, то поняла, кто ты такой, и откуда в тебе столько кодо. Оно должно было проявиться ещё в твоём старом теле, но ты давил кодо овеумом. А теперь оно всё больше высвобождается, и скоро ты будешь не в состоянии его контролировать. Твоё новое тело, обычное человеческое тело Ринга, не позволит тебе совладать с таким огромным количеством кодо. Сегодняшнее поведение Хлои ещё раз доказало, что моя догадка верна. И ты не просто адепт, иначе здесь бы не было проблем…
Директор сделала паузу, набираясь решительности, чтобы сказать что-то важное. В её глазах читался страх, самый настоящий ужас. Сильвер сама боялась того чудовищного открытия, которое сделала.
И весь её вид, её взгляд, её нервные жесты давали понять: мне бы тоже стоило испугаться…
