А. Л. Журавлев
Психология совместной деятельности
Исследования межорганизационной совместной деятельности
В последние годы происходит расширение объекта исследований совместной деятельности: с межличностного и внутригруппового уровней анализа исследователи переходят к уровню межгрупповому. Растет интерес к социально-психологическим аспектам межорганизационных отношений — коалиций, совместных предприятий, партнерств и деловых сетей. В отличие от исследований малых групп, в которых используются преимущественно экспериментальные методы, это направление сфокусировано на социальном взаимодействии в реальных условиях и опирается на полевые исследования.
Одним из ключевых социально-психологических факторов успешности межорганизационной совместной деятельности оказывается доверие партнеров друг к другу, которое формируется на межличностном и межгрупповом уровнях. Структура межорганизационных отношений в значительной мере определяется субъективной оценкой уровня риска и степенью доверия партнеров друг к другу [143]; они регламентируются преимущественно личными договоренностями, эксплицитными, но неформальными правилами взаимодействия [161]. Предпосылками доверия являются психологические, организационные и технологические факторы: опыт совместной деятельности до создания данного партнерства; привыкание друг к другу (habitualization) и взаимопонимание, возникающие в результате частого взаимодействия в рамках данного партнерства; личные симпатии и привязанности между менеджерами сотрудничающих организаций; организационная совместимость, т. е. сходство корпоративных культур, систем принятия решений и контроля, близкая периодичность оценки деятельности, совместимость стратегических целей (при всей эвристичности понятия межорганизационной совместимости, ее очень трудно операционализировать и измерить из-за огромного количества составляющих ее факторов [135]); вера сторон в общность их судьбы, т. е. представление о том, что результат действий одной организации определяется действиями другой; наконец, еще один фактор доверия – это взаимная оценка компетентности, часто основанная на репутации [42, рр. 535–536].
Доверие между сотрудничающими организациями имеет свою динамику и может меняться при переходе от одной стадии развития отношений к другой. К настоящему времени предложено несколько концепций этапности развития партнерств. Так, П. Лоранж и Дж. Руус выделяют стадии создания партнерства, выполнения задачи и эволюционирования [103]; С. Керелл и Э. Инкпен – стадии переговоров о партнерстве, установления организационной структуры и систем партнерства, а также стадию оценивания. Это основано на том, что после того, как организации приступают к регулярной операционной деятельности, участники партнерства постоянно оценивают вклады друг друга и результат совместной деятельности [42, р. 539].
Принципиально важным, на наш взгляд, является выделение некоторыми авторами уровней доверия в партнерствах: межличностного, межгруппового и межорганизационного. Как показывают исследования С. Керелла и Э. Инкпена, доверие может формироваться не только на уровне личных контактов между менеджерами организаций, но и на уровне взаимодействия между трудовыми группами организаций, проявляясь в групповых оценках, представлениях и решениях, а также на уровне организаций, когда решение руководства о доверии партнеру формализуется в распоряжениях, регламентах и договорах, следование которым является обязательным для всех сотрудников. Сформировавшись на одном из уровней, доверие может распространиться на остальные или же, наоборот, остается блокированным теми или иными барьерами. Например, переход доверия с межорганизационного уровня на уровень межличностный затрудняет отсутствие формального договора между организациями, инструментов взаимного контроля, подкрепленных санкциями, а также различием в стилях руководства, используемых менеджерами организаций-партнеров. Распространение доверия с уровня межличностных отношений на уровни группы и организации может быть блокировано частой заменой менеджеров с одной или обеих сторон [37], невключенностью в переговоры и в управление партнерством ключевых менеджеров, обладающих широкими сетями контактов и значительным влиянием в своих организациях, неточностью и неполнотой информации о совместной деятельности, предоставляемой менеджерами руководству и сотрудникам своих организаций. Это приводит к тому, что участники совместной деятельности доверяют конкретному лицу в фирме-партнере, но не доверяют самой фирме [42, pp. 540–545].
Наконец, важным социально-психологическим фактором успешности партнерства является социальная идентификация. Формирование идентичности в партнерствах имеет свою специфику, так как решение о сотрудничестве принимается, как правило, не в силу сходства партнеров, а в силу тех их различий, совмещение которых создает для сторон конкурентные преимущества. Только когда участники совместной деятельности формируют четкое представление о цели, демонстрируют приверженность общим ценностям и установленным нормам, в партнерстве развивается групповая сплоченность и идентичность. В силу того, что участники партнерства совмещают разные организационные идентичности, каждая из которых сопровождается ингрупповым фаворитизмом, их общая идентичность нестабильна. Она неоднократно реинтерпретируется и реконструируется, так как взаимные ожидания партнеров, восприятие их поведения и результаты деятельности часто не совпадают. На общую идентичность влияют реинтерпретация идентичности уже включенных в совместную группу сотрудников, включение в совместные рабочие группы новых членов, а также вызванное внутриорганизационными изменениями объединение или, наоборот, дробление социальных категорий, на основе которых выстраивается общая идентичность [21].
Некоторые исследователи указывают на роль общих ценностей и общности ожиданий относительно будущего в совместной деятельности. В случае, если партнеры считают друг друга членами одного и того же более широкого сообщества и полагают, что у них одинаковые ценности и схожий образ будущего своих организаций, успешное сотрудничество между ними возможно даже в том случае, если они являются конкурентами [157].
Изучение динамических аспектов совместной деятельности
Динамические модели совместной деятельности. Среди социальных психологов растет понимание необходимости комплексного подхода к изучению совместной деятельности. Предпринимаются попытки целостного описания совместной деятельности в ее социальном контексте и динамике как на уровне малых групп [113], так и на уровне межорганизационных кооперативных отношений [178; 179].
В качестве примера можно привести концепцию совместной деятельности малых групп, предложенную Дж. МакГрейтом, Х. Эрроу и Дж. Бердал [13]. Они выделяют три уровня причинноследственных связей в групповой динамике. На локальном уровне происходит взаимодействие основных элементов группы, куда Дж. МакГрейт и его коллеги включают не только межличностное взаимодействие, но и соотношения других элементов – целей совместной деятельности и средств их решения. Локальная динамика порождает динамику группового, или глобального, уровня, включающего в себя взаимодействие групповых переменных: 1) поведенческих и когнитивных (норм, статусной структуры, групповых идентичности и сплоченности, лидерства, конфликтов, групповой эффективности выполнения задач и т. д.), а также 2) временных (циклов конфликтов и согласия, регулярных изменений в производительности группы, пиков и спадов внутригрупповой коммуникации и т. д.). Наконец, на уровне контекстной динамики совместная деятельность испытывает влияние внешних системных факторов, – например, степени поддержки со стороны организации, возможности привлечения дополнительных участников, требований к результатам совместной деятельности со стороны других групп.
В ходе совместной деятельности осуществляются три основных функции — выполнения общегрупповой задачи, удовлетворения потребностей отдельных участников, поддержания целостности группы. Три элемента групповой деятельности формируют сети взаимоотношений: 1) сеть участников (межличностные отношения дружбы, неприязни, влияния и т. д.);
2) сеть задач (например, последовательность их выполнения);
3) сеть инструментов (например, необходимость соответствия оборудования и технологий); 4) трудовая сеть (отношения между участниками и задачами, определяющие, кто и что должен делать); 5) сеть ролей (отношения между членами группы и инструментами, определяющие, как участники будут выполнять свои задачи); 6) сеть работ (отношения между задачами и средствами). Развитие группы может быть разделено на три стадии, временные границы между которыми, как правило, размыты: формирование, функционирование и преобразование. На всех трех стадиях одновременно и непрерывно взаимодействуют три уровня причинности – локальный, групповой (или глобальный) и контекстный. На локальном уровне происходит координация участников, целей и средств совместной деятельности; на глобальном – развитие группы; на контекстном – процессы адаптации к организационно-управленческим, экономическим и социальным изменениям.
Характерной особенностью подхода Дж. МакГрейта, Х. Эрроу и Дж. Бердал является их отказ от позитивистского механистического понимания причинности как однонаправленной линейной последовательности причин и следствий. С их точки зрения, в совместной деятельности причинность, во-первых, принимает форму целенаправленности, интенциональности и, во-вторых, носит вероятностный, двусторонний и нелинейный характер.
В группах, как сложноорганизованных системах, контекстные факторы могут оказывать влияние на локальную динамику, не обуславливая напрямую общегрупповой, глобальный уровень. Так, например, групповая производительность (глобальная переменная) может оставаться постоянной в пределах широкого диапазона внешних стимулов, но при определенном сочетании и силе внешних воздействий (контекстные переменные) поведение участников деятельности может скачкообразно измениться (локальные переменные), что приведет к повышению или снижению групповой производительности. Опираясь на теорию динамических систем, Дж. МакГрейт, Х. Эрроу и Дж. Бердал определяют зоны устойчивости групповых переменных как узкие пространства вероятностных состояний – так называемые аттракторы. Сочетание и характер аттракторов может меняться при различных уровнях воздействия контекстных переменных. Например, острота внутригруппового конфликта как глобальной переменной может иметь в группе А единственный, стабильный, однократный аттрактор, т. е. конфликт будет поддерживаться на среднем уровне напряженности при различной силе внешних угроз для группы в целом. Однако при сверхвысокой силе воздействия контекстной переменной (внешняя угроза существованию группы) система может измениться: появляются два нестабильных аттрактора – напряженность конфликта может вырасти до открытого насилия, или, наоборот, ослабеть. Конфликт в другой группе (группа Б) может характеризоваться устойчивым периодическим аттрактором, – то обостряться, то ослабевать, – при различных уровнях внешней угрозы. Но при очень высокой степени внешней угрозы своему существованию группа Б переходит к устойчивому, единственному, фиксированному состоянию высокой напряженности конфликта.
Другая модель совместной деятельности разрабатывается Т. Венером, К. Клазесом и Р. Бахманном в ходе изучения межорганизационных партнерств. Опираясь на теорию деятельности, они рассматривают совместную деятельность как исторически формирующиеся разделение и координацию труда (формальные организационные нормы, должностные инструкции, функциональные обязанности и т. д.), которые постоянно реинтерпретируются и пересматриваются участниками деятельности под влиянием непредвиденных, не регламентированных правилами событий. С их точки зрения, процессы межорганизационного сотрудничества нельзя рассматривать как прямой результат договоренностей и заранее планируемых форм совместной деятельности. Эти процессы находятся под влиянием критических ситуаций, более или менее расходящихся с планируемой организацией работ. Опираясь на теорию деятельности (прежде всего, работы А. Леонтьева, Л. Выготского и И. Энгестрема [55]), теорию совместного действия и научения [145] и теорию структурации Э. Гидденса [1], авторы этой концепции выделяют в структуре совместной деятельности три типа процессов – кооперацию, координацию и сотворчество (см. схему 2.2). Разделение труда создает первоначальную координированность (coordinatedness), т. е. взаимосвязанность участников деятельности по средствам деятельности, коммуникации и задачам, выражающуюся в форме планов, предписаний, формальных и неформальных соглашений. Координированность, в соответствии с принципом Э. Гидденса о «двойственности социальных структур», одновременно является и результатом, и обязательным условием кооперации.
Схема 2.2. Модель совместной деятельности в межорганизационных партнерствах (по Т. Венеру, К. Клазесу и Р. Бахманну)
Поскольку предварительно достигнутые договоренности и предписания не могут быть исчерпывающими и точными, на практике возникает расхождение между формальными требованиями и их реализацией. Возникают непредвиденные обстоятельства, требующие внесения корректировок: непредвиденное снижение качества продукции, нестабильное обеспечение ресурсами, ошибочные распоряжения и т. д. Если поправки к работе, вносимые в таких ситуациях, не требуют пересмотра изначальных договоренностей и оставляют в силе действующие правила, то это корректирующая кооперация (corrective cooperation). Участники совместной деятельности оказываются перед необходимостью выработки общего понимания проблемы и поиска путей ее урегулирования. Решение принимается лишь относительно данного единичного случая. Даже если подлинная причина затруднений кроется в первоначальных договоренностях, они не пересматриваются. Координация (coordination), как структурный элемент совместной деятельности, представляет собой использование рутинных, хорошо известных участникам схем взаимодействия на основе предустановленной координированности. Оставаясь в рамках координации, участники совместной деятельности свободны от необходимости постоянно обсуждать и пересматривать основные нормы взаимодействия. Координация дает участникам чувство стабильности и характеризуется их полным взаимопониманием на основе неявных, привычных ценностей и норм. Если же непредвиденные проблемы, с которыми сталкиваются партнеры, требуют пересмотра изначальной координированности, т. е. договоренностей и сложившихся правил, совместная деятельность принимает форму расширительной кооперации (expansive cooperation). Чаще всего расширительная кооперация возникает в условиях кризиса, когда начинает ощущаться необходимость поиска новых партнеров или новых форм организации и структурирования совместной деятельности. Кризис может быть признан и объявлен одной или несколькими сторонами из-за систематически повторяющихся серьезных срывов или задержек, которые делают неприемлемыми частные, однократные корректировки.
Если целью корректирующей кооперации является урегулирование единственной, исключительной ситуации, то сотворчество (co-construction) – это форма расширительной кооперации, которая направлена на новое формулирование целей совместной деятельности и принципов разделения труда, т. е. призвана в корне изменить первоначальную координированность участников совместной деятельности. Как показывают исследования, эта форма совместной деятельности носит открытый и спланированный характер. В межорганизационных партнерствах сотворчество осуществляется вне рутинной, повседневной деятельности – в рамках краткосрочных проектных команд по внедрению изменений и межорганизационных семинаров по разработке новой стратегии. Выработанные в ходе таких встреч цели и сценарии должны быть затем внедрены в практику – этот процесс назван авторами концепции восстановительной координацией (remediative coordination). Она представляет собой донесение новых договоренностей до тех участников совместной деятельности, которые не принимали непосредственного участия в сотворчестве, но которым предстоит работать в соответствии с этими новыми задачами и правилами. Принятие новых целей и условий совместной деятельности всеми ее участниками, восстановление доверия сторон друг к другу знаменуют собой обновленную форму координированности (renewed form of coordinatedness), на основе которой будут осуществляться кооперация и координация между партнерами. Если же попытки сотворчества не приводят к новым договоренностям или эти соглашения не удается претворить в жизнь трудовых коллективов, совместная деятельность прекращается.
Таким образом, Т. Венер, К. Клазес и Р. Бахманн анализируют непрерывное структурирование совместной деятельности через ее институционализацию (координированность), регулирование (корректирующая кооперация и координация) и расширение (расширительная кооперация, сотворчество, восстановительная координация). Как и авторы других современных подходов к совместной деятельности, Т. Венер и его коллеги подчеркивают, что их модель не является ни линейной, т. е. описывающей последовательное развитие сотрудничества от низшей стадии к высшей, ни нормативной, т. е. задающей обязательный порядок действий, необходимый для успеха партнерства. Авторы предлагают свой категориальный аппарат в качестве средства описания и анализа различных «траекторий» развития совместной деятельности в динамичных, трудно предсказуемых организационных, экономических и социальных условиях.
Модели группового развития и совместная деятельность.
В целом для исследований совместной деятельности в малых группах и организациях характерен отказ от линейных моделей развития группы. Общепринятым становится представление о том, что при выполнении совместной трудовой деятельности группы развиваются не поступательно (таковы традиционные модели Р. Бейлса и Ф. Стродбека «ориентация, оценка, контроль» [16], а также Б. Такмена и М. Йенсона «формирование, конфликт, нормирование, функционирование» [167]), а нелинейно и неравномерно, допуская несовпадение стадий развития группы по разным аспектам групповой динамики, регресс в развитии, повторение стадий (например, модели К. Джерсик [61], Дж. МакГрейта [13; 59; 111; 115], Б. Морган и Э. Салас [131], С. Джерна [80], М. Маркс, Дж. Мэтью и С. Заккаро [107] и др.). Получает признание тезис о невозможности создания универсальной модели развития группы, применимой ко всем ситуациям, и о зависимости этапности развития группы от контекста совместной деятельности, которая опосредствуется внутригрупповыми событиями как во время формирования группы, так и на других стадиях [80]. Широкое распространение получила также теория неустойчивого равновесия, согласно которой развитие группы происходит не поступательно, а скачкообразно: периоды стабильности чередуются с относительно краткосрочными стадиями изменений [62; 146]. Так, К. Джерсик, исследуя работу проектных команд, установила, что бурные изменения в группах происходят в середине срока, выделенного им на выполнение задачи. После непродолжительного, но значительного изменения в способах работы над задачей, ролевой структурой, в межличностных отношениях членов команды и отношениях команды с составляющими организационный контекст (пользуясь терминологией Хомского, К. Джерсик называет это изменением «глубинных структур») наступает новый период устойчивости [60]. Многочисленные исследования, основанные на модели К. Джерсик, позволяют сделать вывод о том, что модель неустойчивого равновесия наиболее точно описывает динамику именно в проектных командах и является скорее моделью совместной работы над задачей, чем группового развития [12; 102; 155; 175].
Временная организация совместной деятельности. Тем не менее, полученные К. Джерсик данные подстегнули интерес к динамическим, временным аспектам совместной деятельности. Как пишет К. Джерсик, «не так важна эта срединная точка перехода, как сам факт того, что группы используют время как меру своего продвижения в выполнении задачи, и достижение определенных временных вех подталкивает группу к изменениям» [61, p. 34]. Значение временного измерения для понимания процессов совместной деятельности наиболее последовательно и активно отстаивает известный специалист в области малых групп Дж. МакГрейт. За четверть века им и его коллегами были предложены несколько теорий групповых процессов, включающих организацию времени как один из основных факторов: типология малых групп, в которой продолжительность их существования увязывается с внутригрупповыми процессами [114], теория синхронизации циклов индивидуальной и групповой деятельности [117; 118], система временных показателей для наблюдения за групповой динамикой [59], модель «время-взаимодействие-деятельность» [115], теория групп как сложноорганизованных и динамических систем [13].
В последние годы появились и другие концепции, ставящие в анализе совместной деятельности время во главу угла. Так, С. Козловский и его коллеги предложили модель, в которой эффективность совместной деятельности рассматривается сквозь призму фаз развития группы и временных колебаний интенсивности выполнения задач [91]. М. Маркс, Дж. Мэтью и С. Заккаро предложили типологию групповых процессов, в которой групповая деятельность представлена как нелинейное и неравномерное развертывание эпизодов – циклов выполнения задачи [107].
Изучение группового развития и временных факторов совместной деятельности затрудняется тем, что объектом исследования большинства работ в области психологии малых групп становятся искусственные, краткосрочные группы, выполняющие только одну, поставленную экспериментатором, задачу. Даже при исследовании реальных групп измеряется краткосрочный период совместной деятельности. Например, в трех авторитетных журналах по прикладной психологии («Organizational Behavior and Human Decision Processes», «Personnel Psychology» и «Journal of applied Psychology») с 1990 по 2001 гг. было опубликовано свыше 160 эмпирических работ по малым группам, но лишь в 12 % из них группы наблюдались в развитии на основании лонгитюдного или панельного исследования [70].
Вместе с тем, на протяжении последних десяти лет в социальной и организационной психологии растет понимание того, что малые группы включены в динамику организационных изменений, развиваются во времени, имеют прошлое и ожидаемое будущее, которые влияют на их деятельность в настоящем [14]. Изучается не только влияние объективной временной организации на успешность деятельности группы [87; 89; 107; 134], но и роль восприятия, осмысления и организации времени группой [17; 98; 148; 186]. Установлены взаимосвязи между отношением к времени в группе и тем, насколько быстро происходит рост организации [57], насколько быстрой является обратная связь (скорость получения результатов, скорость реагирования среды на принимаемые группой решения) [53; 956; 134], как организован обмен информацией [97; 148], какова цель совместной деятельности (в частности, ориентирована она на поддержание отношений или на выполнение производственной задачи) [17; 115], какой тип технологии предполагает выполнение задачи (совместно-последовательный, при котором координация действий осуществляется посредством планирования; совместно-параллельный, при котором координация действий осуществляется посредством единых для всех стандартов; совместно-взаимодействующий, при котором координация действий осуществляется непосредственно в ходе взаимодействия) [17; 18].
