А. Г. Асмолов
Психология личности. Культурно-историческое понимание развития человека
Над всем, что было создано в отечественной психологии, ставится «нигель», и «вместо нее», а не «вместе с ней» новое измерение наполняется такими направлениями, как психосинтез (Р. Ассаджиоли), онтопсихология (А. Менегетти), нейролингвистическое программирование (Дж. Гриндер). Бесспорно, опыт этих направлений интересен для синтеза в психологии личности, а также для обозначения точек пересечения гуманистической психологии и историкоэволюционного подхода в психологии. Грустно другое: увлечение этими направлениями приводит к тому, что в отечественной психологии личности вместе с водой выплескивается и ребенок. В результате в общей картине поиска междисциплинарного синтеза представлений о личности возникает парадоксальная ситуация: психологи на Западе, разрабатывающие методологию гуманитарного знания о человеке, открывают для себя Л.C. Выготского, М.М. Бахтина, H.A. Бернштейна, Ю.М. Лотмана и С.Л. Рубинштейна (см. работы Дж. Гибсона, Дж. Верча, Л. Смолки, В. Маттеуса, Л. Молла, Р. Харре и др.), а отечественные психологи начинают напоминать «Иванов, не помнящих родства». Иными словами, с тем же рвением, с которым раньше через железный занавес критиковали западные направления психологии, сегодня со скепсисом поглядывают на методологию гуманитарных наук в своей стране.
Все сказанное лишний раз подтверждает, что междисциплинарный статус проблемы личности выступает как необходимое условие поиска системных закономерностей развития человека в биогенезе, социогенезе и онтогенезе, а не повод к растворению психологии личности в других естественных или социальных науках. Отсюда также следует, что для разрешения противоречий в психологии личности историко-эволюционный подход выделяет сквозные закономерности развития человека, надстраивает благодаря этим закономерностям мост между различными сферами исторического и естественно-природного изучения человека, а затем с опорой на конкретную методологию психологии «работает» с фактами уже в сфере собственно психологии личности.
Еще одно обстоятельство, свидетельствующее о необходимости разработки историко-эволюционного подхода в психологии личности, непосредственно связано со спецификой переживаемого Россией исторического периода. Этот период может быть охарактеризован как период перехода от стабильной фазы к динамической фазе российской истории. В подобного рода период личность оказывается как бы заброшенной в историческую ситуацию развития (по аналогии с «социальной ситуацией развития» в смысле Л.C. Выготского), в которой происходит ломка традиционной системы ценностных ориентаций, обостряется поиск личностной и групповой идентичности, возрастает влияние индивидуальных действий личности на траекторию развития исторического процесса. В результате психолог для выработки логики действий, помогающих личности пережить драмы смутного времени, вынужден работать как психоисторик, проектировать разные варианты ситуации исторического развития, не ограничиваясь известной формулой «здесь и теперь».
Тем самым нынешнее время перемен подталкивает психолога к двойному испытанию историей. Ему предстоит выдержать проверку на чувствительность психологии личности к истории, а также на причастность психологии личности к происходящим в стране переменам. Ареной для проверки чувствительности психологии по отношению к истории являются многолетние «бои за психологию в истории» (М. Блок, Л. Февр) и «бои за историю в психологии» (Л.С. Выготский). Одним из следствий этих многолетних дискуссий о взаимоотношениях между психологией и историей стало возникновение различных гибридных дисциплин – «палеопсихологии» (Б.Ф. Поршнев), «исторической психологии» (И. Мейерсон, Ж.-П. Вернан и др.) и «психоистории» (Э. Эриксон, Л. де Моз).
Другим следствием выяснения взаимоотношений между историей и психологией является пересмотр самих исходных парадигм в разных областях психологии. Впечатляющим примером претензий психологов на причастность к происходящим в истории событиям может служить статья с нарочито эпатирующим названием «Социальная психология как история», принадлежащая известному социальному психологу К. Джерджену. Интенция такого рода пересмотра парадигм в социальных и поведенческих науках во многом обусловлена установкой на превращение своей науки в науку, делающую историю, а не только изучающую ее. Именно такой попыткой откликнуться на вызов нашего тревожного времени и является историко-эволюционный подход в психологии личности как конструктивной действенной психологии, а также организация опирающихся на этот подход служб практической психологии.
Перечень оснований, высвечивающих смысл постановки проблемы историко-эволюционного подхода в психологии личности, был бы бледным и неполным без упоминания еще одного завершающего обстоятельства: альфой и омегой историко-эволюционного подхода является выделение созидающего методологического потенциала практической психологии личности, призванной в перспективе вывести уставшую от разных академических болезней психологию личности из кризиса. При всей своей «дикости» и эклектичности практическая психология личности уже на ранних этапах своего рождения выполняет конструктивную функцию преодоления психологии «частичного» человека. Она также изначально сопротивляется различным внутридисциплинарным и междисциплинарным дроблениям знаний о развитии человека в истории природы и общества.
Практической психологии личности тесно только лишь в рамках возрастной, педагогической, клинической или какой-нибудь другой отдельной отрасли психологической науки. В известном смысле практическая психология обречена на то «верхоглядство», без которого не существует никакого междисциплинарного синтеза. Поэтому, пока представители академической психологии спорят, относить ли М.М. Бахтина или Ю.М. Лотмана к обитателям пространства «истинной» психологии или оставить их за его границей, назвав «филологом» первого и «семиотиком» второго, практические психологи, например, уже строят процесс общения с учетом диалогической теории сознания и семиотической теории культуры (см., например, сборники: Charting the Agenda. Educational Activity after Vygotsky. Ed. by H. Daniels, 1994; Vygotsky and Education. Instructional Implications and Applications of Sociohistorical Psychology. Ed. by L. Moll, 1994).
Тем самым в практической психологии личности могут быть преодолены внутридисциплинарные и междисциплинарные барьеры, затрудняющие построение психологии развития личности.
Источник методологического потенциала практической психологии, на оселке которой осуществляется проверка сильных и слабых сторон историко-эволюционного подхода, заключается в том, что объектом приложения ее усилий изначально оказывается конкретный человек в конкретной социоисторической ситуации развития. Поэтому в поисках выхода из кризиса психологии личности остается вслед за Л.С. Выготским повторить, что практическая психология – тот камень, который презрели строители, – стала во главу угла историко-эволюционного подхода, разработка которого может повлечь за собой изменение общественного статуса психологии в России, превращение ее в науку, делающую историю.
При разработке историко-эволюционного подхода в психологии личности необходимо учитывать возможности разных уровней методологии: философского, общенаучного, конкретно-научного уровней, а также уровня методики и техники исследования (Э.Г. Юдин), позволяющих увидеть картину развития человека в самых разных временных масштабах – от макроэволюции природы до динамики принятия решения в той или иной конкретной жизненной ситуации. В связи с этим среди широкого спектра концепций развития человека далее будут названы, прежде всего, те, которые определили общий методологический каркас и смысл историко-эволюционного подхода в психологии личности:
♦ концепция понимания человека как «мира человека», порождаемого в ходе естественно-исторического процесса становления человечества (К. Маркс);
♦ критика идеала рациональности в различных теориях познания (М.К. Мамардашвили);
♦ теория перехода биосферы в ноосферу (В.И. Вернадский:);
♦ концепция поведения неравновесных систем в неживой и живой природе (И. Пригожин);
♦ синтетическая теория эволюции (И.И. Шмальгаузен);
♦ концепция эволюционного прогресса (А.Н. Сееерцое, K.M. Завадский);
♦ представление о преадаптации в эволюционном процессе (Н.И. Вавилов);
♦ гипотеза о роли вариативного рассеивающего отбора в антропосоциогенезе (В.П. Алексеев);
♦ концепция эволюции целенаправленной активности в контексте «физиологии активности» (П.А. Бернштейн);
♦ семиотическая концепция культуры (Ю.М. Лотман);
♦ диалогическая концепция гуманитарного познания (М.М. Бахтин);
♦ культурно-историческая концепция развития высших психических функций (Л.С. Выготский);
♦ деятельностный подход в психологии (А.Н. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн).
Наряду с указанными выше методологическими установками существенную роль в разработке историко-эволюционного подхода в психологии личности также сыграли общепсихологическая теория установки (Д.Н. Узнадзе), концепция человекознания (Б.Г. Ананьев) и этогенический подход к социальному поведению (Р. Харре).
Все эти подходы и концепции оказались востребованы временем. Именно на их фундаменте надстраиваются основные положения историко-эволюционного подхода в психологии.
1. Историко-эволюционный подход в психологии личности позволяет выделить универсальные закономерности развития человека в биогенезе, социогенезе и персоногенезе и тем самым открывает возможность междисциплинарного и внутридисциплинарного синтеза представлений о психологии личности.
2. В историко-эволюционном подходе универсальные закономерности развития человека в биогенезе, социогенезе и персоногенезе находят свое выражение в общесистемных принципах, характеризующих динамику развития различных эволюционирующих систем, в понимании специфики механизмов эволюции, места индивидуальных элементов в генезисе систем, соотношения стабильности и изменчивости эволюционирующих систем, а также позволяют определить перспективы развития психологии личности.
♦ В качестве общесистемных принципов анализа в историко-эволюционном подходе выделяются следующие: принцип роста вариативности элементов системы как критерий прогрессивной эволюции; принцип взаимодействия тенденций к сохранению и изменению как условие развития эволюционирующих систем, обеспечивающее их адаптацию и изменчивость; принцип возникновения избыточных преадаптивных элементов эволюционирующих систем, способных обеспечить резерв вариативности этих систем в неопределенных критических ситуациях их существования; принцип возможности превращения преадаптивной активности избыточных элементов эволюционирующей системы в адаптивную активность данной системы; принцип возрастания влияния преадаптивных избыточных элементов эволюционирующей системы на выбор дальнейшей траектории ее развития в неопределенных критических ситуациях.
♦ Данные общие принципы развития эволюционирующих систем являются основой для пересмотра бытующих в разных науках о человеке и обществе полярных представлений о роли биологической эволюции в истории становления человечества: представлений о полной «остановке» биологической эволюции в социальной истории человечества и представлений о прямом продолжении биологической эволюции в социальной истории человечества.
На смену этим представлениям приходит гипотеза, согласно которой продолжающаяся в истории человечества эволюция образа жизни приводит к преобразованию закономерностей эволюции в антропосоциогенезе: переходу от отбора, стабилизирующего изменчивость вида, к «рассеивающему отбору», обеспечивающему рост проявлений вариативности человеческого вида в динамично меняющейся природной и общественной среде. В контексте историко-эволюционного подхода обосновывается эвристичность гипотезы «рассеивающего отбора» в качестве ключа к пониманию эволюционного смысла возникновения различных индивидных свойств человека и проявлений индивидуальности личности в естественно-историческом процессе.
♦ Индивидуальные особенности элементов эволюционирующей системы именно в системе приобретают свои новые самобытные специфичные качества и снабжают систему запасом адаптивной изменчивости, который может быть задействован в неопределенных критических ситуациях. В свете описанного положения представляются необоснованными противопоставления вариативности индивида – виду, индивидуальности личности – обществу, психологии индивидуальных различий – общей психологии личности.
♦ В процессе эволюции социальных систем социотипические качества личности выражают тенденцию данных систем к сохранению и могут в широком смысле быть охарактеризованы как адаптивные, а проявления индивидуальности личности преимущественно отражают тенденцию системы к изменению и, будучи преадаптивными по своему эволюционному смыслу, обеспечивают потенциальные возможности иных вариантов дальнейшей эволюции данной социальной системы.
♦ Историко-эволюционный подход позволяет прогнозировать и структурировать поле проблем и направлений, с которыми связано будущее развитие психологии личности: рост междисциплинарных исследований, опирающихся на универсальные закономерности развития систем; переход при постановке проблем анализа развития личности от антропоцентрической феноменографической ориентации к историко-эволюционной ориентации; появление дисциплин, рассматривающих психологию как конструктивную проектировочную науку, выступающую фактором эволюции общества.
3. В русле деятельностного подхода в настоящем учебнике «Психология личности» систематизированы принципы, на основе которых намечен путь к пониманию конкретных механизмов преобразования индивидных свойств человека и социально-исторического образа жизни человека в персоногенезе человека: принцип предметности; принцип активности; принцип неадаптивности; принцип опосредствования и сигнификации; принцип интериоризации – экстериоризации; принцип психологического анализа «по единицам»; принцип зависимости психического отражения от места отражаемого объекта в структуре целенаправленной деятельности человека.
♦ В деятельностном подходе к развитию личности для анализа взаимопереходов биогенеза, социогенеза и онтогенеза в процессе построения жизненного пути личности может быть использована схема системной детерминации развития личности. В этой схеме индивидные свойства человека выступают как антропогенетические безличные предпосылки развития личности; социальная среда как источник развития личности; целенаправленная деятельность как основание и движущая сила развития личности, посредством которой осуществляется преобразование природы, культуры и человека.
♦ Данная схема системной детерминации развития личности снимает традиционную схему двойной детерминации, сводящую развитие личности к разным вариантам взаимодействия среды и наследственности и основывающуюся на таких сковывающих мышление установках, как антропоцентрическая парадигма мышления о человеке; абсолютизация филогенетических, социогенетических или онтогенетических закономерностей развития человека применительно к персоногенезу; гомеостатическая модель развития человека.
♦ Схема системной детерминации развития личности позволяет провести систематизацию фактов, проблем и отраслей изучения личности в контексте историко-эволюционного подхода в психологии личности.
4. Историко-эволюционный подход в психологии личности позволяет выявить в качестве единиц динамической организации личности смысловые установки, определяющие поступки человека и обеспечивающие устойчивость поведения человека в изменяющемся мире.
5. Практическая психология личности, опирающаяся на историко-эволюционный подход, продемонстрировала свои возможности в социальном конструировании реальности и тем самым способствует изменению общественного статуса психологии в социальной практике.
Методологический смысл историко-эволюционного подхода в психологии личности состоит также в том, что этот подход помогает увидеть перспективу перехода от изучения проблем развития психики в эволюции, столь характерного для деятельностного подхода в психологии, к изучению психики как конструктивного фактора самой эволюции и тем самым навести мост между психологией и другими науками о развитии человека в природе и обществе. На этом пути и открывается в новом свете широко обсуждаемое предназначение психологии как ведущей науки о человеке, способной конструировать «поле предметных значений» (А.Н. Леонтьев) как особое интерсубъективное измерение действительности.
Общая характеристика развиваемого в учебнике историко-эволюционного подхода, внесшего, льщу себя надеждой, свою лепту в превращение психологии личности в самостоятельную отрасль науки и дисциплину в нашей стране, была бы неполной без упоминания автором тех учителей, коллег и учеников, в процессе общения с которыми только и стала возможной разработка неклассического историко-эволюционного подхода в психологии.
Этот подход никогда бы не родился, если бы мне в студенческом возрасте не выпало счастье встретиться с Алексеем Николаевичем Леонтьевым и Александром Романовичем Лурия, влюбленность в которых полностью определила мой путь и в психологии, и в жизни. Первые уроки преданности психологии автор получил от Марты Борисовны Михалевской. Доброжелательность и оптимизм Александра Владимировича Запорожца, мягкая критическая ирония Петра Яковлевича Гальперина, редкое чувство достоинства по отношению и к людям, и к научным фактам Блюмы Вульфовны Зейгарник помогли автору понять, к чему должен стремиться профессиональный психолог. Мечта о поиске образа человека, не скованного узкими границами рациональности, появилась в дискуссиях с Филиппом Вениаминовичем Бассиным, Александром Северьяновичем Прангишвили и Аполлоном Епифановичем Шерозия, а также при завороженном впитывании лекций Мераба Константиновича Мамардашвили.
На протяжении всего периода разработки неклассического историко-эволюционного подхода в психологии автор проходил школу методологии психологии у Г.М. Андреевой, Ю.Б. Гиппенрейтер, В.В. Давыдова, В.П. Зинченко, М. Коула, И.С. Кона, A.A. Леонтьева, A.B. Петровского, О.В. Овчинниковой, O.K. Тихомирова, Н.Ф. Талызиной, Д.И. Фельдштейна и Л.С. Цветковой. Этика научной дискуссии с представителями других школ, которые, несмотря на полную противоположность исходных методологических установок, признавали правомочность иных научных позиций, складывалась в диалогах с блистательным исследователем и полемистом, создателем информационной теории единых психических процессов Л.М. Беккером; строгим рыцарем истории науки М.Г. Ярошевским; талантливыми продолжателями идей психологии установки Ш.А. Надирашвили, И.В. Имедадзе, Р.Т. Сакварелидзе; автором теории вероятностного прогнозирования, известным психофизиологом И.М. Фейгенбергом.
Какие бы страсти ни кипели среди собственного поколения автора, многие представители этого поколения стали носителями «духа времени», порожденного культурно-исторической психологией и деятельностным подходом к анализу психических явлений. К их числу в первую очередь относятся Б.С. Братусь, И.А. Васильев, Б.М. Величковский, Дж. Верч, В.К. Вилюнас, Ж.М. Глозман, А.И. Донцов, A. Н. Ждан, В.А. Иванников, И.И. Ильясов, В.Е. Клочко, B. В. Николаева, В.В. Петухов, В.Ф. Петренко, Л.А. Петровская, А.И. Подольский, А.А. Пузырей, В.Я. Романов, В.В. Рубцов, В.И. Слободчиков, С.Д. Смирнов, B.C. Собкин, Е.Т. Соколова, A.C. Спиваковская, В.В. Столин, Е.В. Субботский, П. Тульвисте, А.У. Хараш, А.Г. Шмелев, A.A. Цыганок и Б.Д. Эльконин. Весь этот вполне зримый колледж никогда не давал автору почувствовать себя одиноким в психологии, даже когда он ради организации службы практической психологии образования и создания либеральной доктрины вариативного образования оказался в мирах, весьма далеких от психологического сообщества. Особо хочется подчеркнуть, что проходящая красной нитью через весь учебник «Психология личности» идея о роли неадаптивной активности в историко-эволюционном процессе появилась в мысленном и реальном соавторстве с В.А. Петровским, который и ввел представление о неадаптивной активности личности в психологическую науку.
Только благодаря совместным исследованиям с А.М. Айламазьян, Ф.Е. Василюком, А.Н. Гусевым, С.Н. Ениколоповым, М.А. Ковальчук, С.В. Кривцовой, Д.А. Леонтьевым, Т.Ю. Мариловой, Е.Е. Насиновской, М.С. Гусельцевой, Л.А. Радзиховским, В.В. Семеновым, Г.У. Солдатовой, М.В. Тендряковой и Е.И. Шлягиной автор решился обратиться к столь разным аспектам психологии личности, как: психология смысла, психология переживаний, психология деловых игр, психология агрессии, изменение социальных установок, самоактуализация и самореализация личности, социально-психологическая реабилитация личности, диагностика альтруистического поведения, психология творчества в истории культуры, история культурно-исторической психологии, дифференциальная субъектная психофизика, психогенетика, палеопсихология и историческая этнопсихология, психотехника воспитания, психология и педагогика толерантности.
Данная книга никогда не состоялась бы без Евгении Фейгенберг, которая поддерживала меня как индивида, воспитывала как личность и отстаивала как индивидуальность, несмотря на драмы и перепады, выпавшие на нашу судьбу.
И конечно, нельзя не сказать слов благодарности разным поколениям студентов факультета психологии МГУ, которые были и по сей день являются самыми требовательными критиками любых подходов в психологии, которые никогда не дают спокойно жить своим преподавателям.
В целом же за тридцать лет преподавания психологии на факультете психологии МГУ и почти десять лет вращивания психологической культуры в миры политиков, управленцев и учителей автор убедился в правоте тех философов и психологов (Б.М. Кедров, А.Н. Леонтьев, Ж. Пиаже), которые присвоили психологии титул ведущей науки о человеке. И она станет такой наукой, но лишь при одном условии: если будет любимой, любимой наукой для тех, кто понимает, что, выбирая психологию, они избирают не только науку, профессию, но и судьбу.
