А. Дж. Риддл
Геном
Глава 4
В полночь Коннер вышел из здания и двинулся по освещенной лунным светом дорожке. За ним следовали три одетых в камуфляж наемника. Словно сбившийся с темпа оркестр, играющий встречный марш, пиликали насекомые.
Группа остановилась за изгородью большой клетки. Дезмонд лежал на раскладной кровати с закрытыми глазами, неглубоко дышал. Коннер потихоньку открыл наружные ворота, достал из кармана шприц и снял с него резиновый колпачок. Теперь все зависело от быстроты действий.
Он открыл внутреннюю калитку и подскочил к брату.
К полной неожиданности Коннера, Дезмонд скатился с кровати, принял боевую стойку и сделал выпад, повалив брата на спину. Затем, немедленно распрямившись, махнул кулаком. Зубодробительный удар угодил в лицо передовому охраннику. Тот налетел на забор под током высокого напряжения и забился в конвульсиях.
Два других наемника набросились на Дезмонда и повалили на землю, накрыв его телами, как игроки в регби. Коннер вскочил на ноги, не потеряв шприц, прижал голову брата к земле и воткнул иглу ему в шею.
«Извини, ты не оставил мне другого выхода», – мысленно произнес он.
* * *
Два наемника отнесли Дезмонда с гребня холма вниз, используя вместо носилок раскладную кровать. Потерявшего сознание бойца Коннер заменил другим человеком. В накрытом маскировочными сетями ангаре у реактивного самолета ждали еще пятеро охранников. Старший группы, майор Гойнс, доложил о завершении погрузки и готовности к взлету.
Взлетно-посадочная полоса представляла собой слегка выпуклую травяную дорожку. Самолет после нескольких толчков набрал скорость и оторвался от земли.
Коннер сел на свободное сиденье рядом с усыпленным Дезмондом. Еще один член команды Коннера, анестезиолог, доктор Саймон Парк, сидел по другую сторону от Дезмонда, наблюдая по приборам за жизненно важными показателями. Врач долго возражал против плана Коннера, но в итоге уступил, захватив с собой такое количество медоборудования, какого хватило бы для небольшой больницы. С его лица не сходило выражение озабоченности.
Коннер доходчиво объяснил доктору Парку, что он разделит судьбу Дезмонда, если с тем случится что-то неладное.
* * *
Прошло шесть часов. Горные хребты сменились пустыней, пустыня – океанским побережьем. На фоне гор и Калифорнийского залива мексиканский городок Сан-Фелипе выглядел крохотной точкой.
В нескольких милях от берега располагался аэродром с единственной взлетно-посадочной полосой. Спутниковые снимки потенциального места посадки устарели на неделю, однако облет показал, что люди в региональный аэропорт по-прежнему не вернулись. По крайней мере, их нигде не было видно.
На посадке самолет поднял огромное облако пыли. Коннер и его команда подождали, пока пыль унесет ветром – она крутилась вокруг самолета, как во время песчаной бури. Бойцы сначала разгрузили два кроссовых мотоцикла, и четверо наемников отправились в город, поднимая новые клубы пыли цвета кофе с молоком.
Доктор Парк что-то ввел в капельницу Дезмонда.
– Как он? – спросил Коннер.
– В норме. – Доктор даже не обернулся. Он не любил тратить слова попусту. Коннеру это нравилось.
Как и было условлено, бойцы вернулись на четырех угнанных фургонах – слегка помятых и без стекол.
В один из них погрузили мотоциклы и остальной груз; медицинское оборудование и Дезмонда перенесли во второй. Вместе с ним в фургон сели доктор Парк и трое лучших бойцов. Две оставшиеся машины заполнили люди и грузы, в том числе большие канистры с бензином. Пища, вода и боеприпасы имелись в каждом фургоне – на тот случай, если по пути они оторвутся друг от друга.
Наемники заперли самолет, накрыли его брезентом и отправились через Сан-Фелипе на север. Туристический городок словно вымер. «Либо сбежали в город покрупнее, либо действительно перемерли», – подумал Коннер.
Сколько времени займет дорога до Сэнд-Хилл-роуд, можно было только гадать. В обычных условиях они провели бы в пути часов двенадцать, и то, если без заторов. Кроме того, следовало избегать главных дорог и крупных городов. Времени уйдет вдвое больше, зато меньше вероятности нарваться на бандитов и правительственные блокпосты – и те, и другие грозили оборвать их путешествие прежде времени.
Вблизи от границы Мексики и США фургоны свернули с дороги и двинулись через пустыню. Немаркированную границу они пересекли где-то между Мехикали и Тихуаной. Они как будто попали в Сахару – ни людей, ни животных; одни редкие кактусы да кустарники.
Группа снова выскочила на асфальт Калифорнийской автострады № 98 и свернула на запад, высматривая, не попадутся ли брошенные автомобили. Машины не попадались – под жгучим полуденным солнцем тянулась одна лишь безжизненная черная лента.
С автострады съехали у Койот-Уэллс – скорее стоянки для отдыха водителей грузовиков, чем населенного пункта. Зато нашли то, что искали – калифорнийские номерные знаки. Если кто-нибудь проверил бы регистрацию в дорожной службе, сразу стало бы ясно, что номера сняты с машин другого типа, но на первое время, пока не найдутся похожие, сгодятся и эти.
Затем они направились на восток, оставив побережье у себя за спиной, готовясь встретить больше людей, в том числе в военной форме. Пустыня сменилась зелеными орошаемыми полями. Сделав еще один поворот на север, колонна миновала озеро Солтон-Си, национальный парк Джошуа-Три и долину Юкка-Вэлли.
Теперь фургон, в котором сидели большинство боевиков, двигался на несколько миль впереди, выполняя роль разведдозора, проверяя маршрут на наличие блокпостов и других помех. Их так никто и не остановил, за исключением пары поваленных деревьев и оползня.
С каждым часом Коннер чувствовал себя все спокойнее.
В миле от Барстоу, в штате Калифорния, они заметили номерные знаки на других фургонах сходной марки и модели. Близ Марипосы снова повернули в сторону океана. Коннер не хотел ехать в район залива по федеральной магистрали, поэтому они выбрали живописные местные дороги, вьющиеся между заповедниками, парками и государственными лесничествами, растянувшимися от Сан-Хосе до Санта-Круса.
Через несколько часов после заката Коннер незаметно для себя самого задремал, убаюканный размеренным писком датчика сердцебиения брата.
* * *
На плечо легла чья-то рука. Коннер потянулся к пистолету в кобуре и только тогда открыл глаза. На лицо капитана Гойнса внутри салона падал верхний свет.
– Докладывайте! – буркнул Коннер.
– Передовая машина – на Портола-роуд. Только что свернула в Сэнд-Хилл.
– Остановиться у обочины! – скомандовал Коннер. – Пусть дозорный фургон подождет.
Он включил спутниковый телефон и позвонил Юрию.
– Положение? – спросил тот.
– Мы на месте.
– Сопротивление?
– Никакого.
– Отлично. Начинаем атаку. Надеюсь, она отвлечет внимание от вас.
– Понял.
– Не забывай, что тебя туда привело.
Коннер взглянул на брата, без движения лежавшего в полуметре от него.
– Не забуду.
* * *
Юрий дал отбой и прошел в центр управления.
– Как дела с «Перл-Харбор»? – спросил он начальника дежурной смены.
– Мы готовы, сэр.
– Приступайте.
Большой экран в глубине помещения отобразил карту мира, усеянную зелеными точками. Один за другим зеленые огоньки начали меняться на красные – это отключались роутеры. «Китион» заранее подготовился к подобной ситуации, много лет назад хакнув фирменное ПО этих устройств и внедрив «троянцев». Теперь роутеры превратились в бесполезные кирпичи из пластмассы, кремния и металла, ожидавшие момента, когда «Китион» вновь их оживит.
Спутники, ведущие обмен данными между сетями интернета, тоже погасли. Продолжали работать лишь спутники «Китиона» да нескольких частных компаний.
Мир привык полагаться на интернет.
А тут его вдруг не стало.
* * *
Коннер подождал, пока на экране лэптопа появится сообщение: «Глобальная сеть интернет не работает».
Он переключился на видео с передового фургона и нажал кнопку рации.
– Вперед.
Фургон выехал на дорогу, двигаясь с максимально разрешенной скоростью. Водитель, как и все остальные пассажиры фургона, был одет в гражданскую одежду, хотя Коннер не сомневался – если их остановят на блокпосту, они все равно вызовут подозрение. Стрижки «ежиком», чеканные грубые лица выдавали их с головой.
Дорога была пустынна. Здание офиса Дезмонда, на которое указали координаты из его воспоминаний, находилось за съездом с федеральной трассы № 280 на Сэнд-Хилл-роуд. Там не наблюдалось никакого движения – ни машин, ни пешеходов.
– Заходим, – сказал Коннер. – Рассредоточьте машины.
Четыре фургона на пустой стоянке, плюющиеся в декабрьское утро белыми выхлопными газами, могли привлечь внимание. Однако на случай передряги они должны ждать достаточно близко.
– Всем группам находиться друг от друга в пределах видимости.
Когда машина остановилась на стоянке перед офисным зданием, Коннер достал из кармана сотовый телефон и открыл приложение «Labyrinth Reality».
– Нам обязательно идти в офис Дезмонда, чтобы оно сработало? – спросил он доктора.
– Не знаю. Я предпочел бы тревожить его как можно меньше.
– Ладно. Сначала попробуем отсюда.
Приложение спросило, кем он желал войти в лабиринт – Героем или Минотавром. Коннер ухмыльнулся. Он был положительным героем великой пьесы, сценой для которой служил весь мир, но остальные считали его Минотавром, чудовищем с телом человека и головой быка. Искромсанное лицо скорее делало его пригодным для второй роли.
И все же он кликнул на «Герое», потому что таковым считал себя его заблудший старший брат. Не иначе как он сам это все запрограммировал, чтобы не потерять ориентиры после удаления памяти, оставил подсказку, чтобы подкрепить собственную веру в справедливость задуманного. Коннер по-прежнему многого не понимал в поступках старшего брата.
Появился новый диалог: «Идет поиск входа…»
И через несколько секунд: «Обнаружен 1 вход».
Коннер еще раз коснулся экрана, и появился индикатор с надписью «Идет скачивание» внизу.
Через несколько минут телефон издал жужжание.
«Скачивание закончено».
В тот же момент спина Дезмонда выгнулась, словно под ним подожгли кровать, после чего он рухнул на подушку и начал трястись. Кардиомонитор забил тревогу. Дезмонд пытался оторвать привязанные к поручням руки.
– Что с ним? – спросил Коннер.
Доктор Парк оставил вопрос без ответа. Он приподнял веко Дезмонда и посветил ему в глаз тонким фонариком.
Коннер схватил доктора за плечо:
– Эй!
Парк развел руками:
– Не знаю.
Коннер вдруг почувствовал себя беспомощным. «Он умирает. Я его убил».
Глава 5
Пейтон, стараясь не повредить защитный костюм, спустилась вслед за матерью и двумя «морскими котиками» ВМС в затонувшую подводную лодку. Пробы воздуха показали, что он не отравлен, однако Лин Шоу напомнила о странных экспериментах, проводившихся в некоторых лабораториях на борту «Бигля», из-за чего в воздухе могли остаться токсичные вещества. Проверке подлежал каждый офис и лаборатория. Защитные костюмы решили не снимать.
Работая в ЦКПЗ ведущим полевым эпидемиологом, Пейтон привыкла носить комплект биозащиты. Почти все горячие точки, куда ей приходилось выезжать, находились у экватора – в Карибском бассейне, Африке и Юго-Восточной Азии. «Бигль» представляла собой полную противоположность – ледяную могилу; за каждым поворотом ждали новые сюрпризы – лаборатории для экспериментов, офисы для хранения записей, картины разрушения от взрыва, потопившего субмарину тридцать лет назад.
Во время первого погружения команда разместила на полу в коридорах крохотные светодиодные маячки. Они освещали сверкающие ледяные кристаллы на стенах. Остатки тьмы рассеивал фонарь на шлеме Пейтон. В его свете проплывали хлопья пыли; казалось, что доктор летела сквозь черный космос, минуя по дороге звезды.
Показался отрезок коридора с многоярусными койками по бокам. Половину мест занимали окоченевшие тела. Некоторые члены экипажа умерли с книгой на груди, другие – в объятиях любимого или товарища. Зрелище напоминало Пейтон охваченный эпидемией поселок, предсмертную пантомиму обреченных.
Посещение подводной лодки и вид мертвых ученых навели на мысли о пандемии, погибших членах ее собственной команды, зловещих способностях Юрия. Для него пандемия служила лишь средством к достижению цели – внедрению «Rapture». Микроскопические роботы, запрограммированные на нейтрализацию патогена, оставались в кровотоке неограниченное время, ожидая дальнейших инструкций. С помощью соответствующей программы «Китион» мог использовать наниты для изменения генетической информации организма носителей.
Наниты находились и в крови Пейтон и Лин. Опасность пока что миновала – брат Пейтон удалил программу управления «Rapture». Юрий с Коннером наверняка лихорадочно работали над воссозданием программы. Мать права в одном: времени больше нет. С каждым часом Пейтон все отчетливее сознавала присутствие крохотных паразитов в своем организме, циркулирующих вместе с кровотоком, расходящихся по всем частям тела, чтобы однажды парализовать разум и разрушить волю.
Два «котика» остановились впереди, распаковали свой багаж, включили плазменный резак. Поднесенная к запертой двери голубая струя пламени высекла сноп оранжевых искр.
Чтобы не мешать военным, Лин с Пейтон зашли в незапертый офис, который начали осматривать в предыдущее погружение. Лин молча выдвинула ящик из шкафа для документов. Пейтон приподняла фотоаппарат в готовности сделать снимок каждого документа с лицевой и тыльной стороны.
* * *
Двое диверсантов «Китиона» спустились в подпалубное помещение «Арктики» рядом с реакторным залом. Один, лениво поглядывая по сторонам, караулил в коридоре, второй прилеплял взрывные заряды к переборке.
Закончив работу, они перешли к еще одной переборке, примыкающей к корпусу ледокола с противоположной от подводного аппарата стороны. На ходу доставали из сумки взрывчатку и крепили ее к переборкам, чтобы пробоина образовалась сразу в нескольких секциях. Если впустить в трюм побольше воды, потопить «Арктику» – раз плюнуть.
Когда все заряды были установлены, диверсанты доложили о готовности, сделав три щелчка на канале открытой связи.
* * *
Увидев то, что было написано на странице, которую она держала, мать Пейтон застыла.
– Выключи фотоаппарат.
– Почему?
Лин повернулась к дочери, на мгновение ослепив ее фонарем на своем шлеме, и показала ей четыре пальца.
Пейтон переключилась на четвертый канал.
– Этот документ мы в каталог вносить не будем, – сказала Лин.
– Почему?
– Он слишком важен.
– Тем более надо его внести.
Лин ненадолго замолчала.
– Верь мне, Пейтон. Ведь я в тебя верю.
Пейтон хотела было возразить, но передумала, поняв всю важность того, что только что услышала. Ей отчаянно хотелось, чтобы мать верила ей, а еще больше хотелось поверить матери. Словно в трансе, Пейтон выключила и опустила камеру. Лин бережно, как священную реликвию, вложила листок бумаги в протянутую руку дочери.
Рассмотрев, что перед ней, Пейтон остолбенела. Она ожидала увидеть какой-нибудь текст, а в руках у нее была цветная фотография наскального рисунка степного зубра, выполненного в красно-коричневых тонах.
– Что тут важного? Почему?
– Снимок сделан в пещере Альтамира.
Пейтон никогда не слышала о таком месте.
– Он как-то связан с «Китионом»?
– Посмотри на обороте, милая.
Там кто-то от руки написал две строчки:
Do fidem me nullum librum
A. Лидделл
– Первая строка – на латыни. Что она значит?
– Это начало очень древней клятвы, торжественное обещание сберегать знание.
Пейтон подождала дальнейших объяснений, но они не последовали.
– А. Лидделл. Похоже на фамилию. Он автор надписи?
– Нет.
Пейтон пристально посмотрела на мать.
– Тебе известно, кто ее сделал.
Лин утвердительно кивнула.
– Да. Доктор Пауль Краус.
– Ты знаешь его почерк? – Задав вопрос, Пейтон тут же все поняла сама. – Ну, конечно! Пятьдесят лет назад вы оба работали на «Бигле».
– Да.
Пейтон еще раз взглянула на листок.
– Значит, мы именно это искали? Доктор Краус оставил снимок, чтобы ты его потом нашла, не так ли?
– На случай, если что-то произойдет.
– Вроде предательства Юрия?
– Внутри «Китиона» всегда имелись группы по интересам. Ученые воровали друг у друга результаты исследований, играли в политику, пытались перетянуть на себя финансирование. Поэтому Краус обычно прятал от других свои выводы. Нацисты во время Второй мировой войны заставили его работать на себя. США вывезли Крауса в ходе операции «Скрепка».
– Никогда о такой не слышала.
– «Скрепка» – послевоенная программа эвакуации немецких интеллектуалов на Запад. Она очень сильно повлияла на ход мировой истории. Множество американских изобретений пятидесятых и шестидесятых годов использовали разработки, начатые нацистами. Ракета «Сатурн-5», доставившая космический корабль «Аполлон» на Луну? Не более чем увеличенная версия ракет V-2, которыми Германия обстреливала Лондон в 45-м. Обе спроектированы одним и тем же ученым – Вернером фон Брауном.
– Чем занимался Краус?
– Истоками человечества. Второй теорией эволюции.
– Вот, значит, почему его завербовал «Китион»…
Лин кивнула.
– Они надеялись, что исследования Крауса выявят истинное предназначение человеческого рода – наше будущее, нашу, как они это называли, окончательную судьбу. Краус всю жизнь изучал предков человека – семейство гоминидов, вымерших до нашего появления. Он считал их ключом к коду, спрятанному в геноме человека.
– Какого кода?
– Существует несколько теорий насчет того, что есть этот код или чему он служит.
– У тебя тоже есть своя теория?
Лин отвернула голову, луч света уполз в ту же сторону.
– Я это скоро выясню.
Догадка обожгла Пейтон.
– Ты намерена довести его разработки до конца!
Лин промолчала.
– Вот для чего ты собирала образцы ДНК! Во время пандемии, в санитарных зонах государственные органы по всему миру брали образцы и передавали их «Rook Quantum Sciences». Ты использовала их в своих исследованиях, я права? Хотела сравнить геномные данные с разработками Крауса?
– Да. Я и раньше говорила, что надеялась дополнить собранными данными работу Крауса, но меня никто никогда не ставил в известность, каким образом их будут собирать. Знай я, что Юрий организует пандемию…
Пейтон остановила мать движением руки.
– Я тебе верю, мама. Погоди-ка, ты только что сказала, что надеялась закончить работу Крауса… так что? У тебя не получилось?
– Работа еще не закончена.
– Почему?
– Ключ к пониманию кода не в количестве образцов, а в их разнообразии. Нам необходимо узнать, как геном человека менялся со временем. Перемены происходили не случайно, это похоже на математическое уравнение. Если собрать достаточно данных, станет ясно, что их вызвало.
– И что настанет потом…
Улыбка тронула губы Лин, словно ответ Пейтон вызвал у нее гордость за сообразительность дочери.
– Вот, значит, в чем суть кода? Это – алгоритм грядущей эволюции?
– Не исключено. Хотя мы считаем, что у него иное предназначение.
– Какое?
Лин на минуту замолчала.
– Доверься мне, Пейтон.
– Ты все время повторяешь «доверься, доверься», но не хочешь мне сказать, что происходит. Ты сама мне не доверяешь – это несправедливо.
– Ты понятия не имеешь, какие силы здесь замешаны.
– А все потому, что ты держишь меня в неведении.
– Каждый вопрос порождает еще один. В итоге цепочка приводит к выводам, понять которые ты не сможешь ввиду нехватки научных знаний.
– Ничего, запишусь в библиотеку.
– Легкомысленно и неучтиво.
– Ты учишь меня этикету, а сама обращаешься со мной снисходительно, как с неграмотной глупышкой.
– Я никогда не считала тебя неграмотной и не говорю с тобой свысока. Извини, если тебе так показалось. У меня и в мыслях этого не было.
– А что тогда у тебя в мыслях?
– Выиграть время. Милая, для понимания происходящего тебе не хватает не ума, а знаний. Для их приобретения требуется время – субстанция, которая у нас в дефиците. Некоторые из этих исследований были начаты еще две тысячи лет назад. Большинство материалов ты не найдешь ни в одной библиотеке. Кое-что погребено здесь, а кое-что – в других местах, и нам еще только предстоит их разыскать. Все остальное, если честно, попросту у меня в голове.
Пейтон не хотелось смотреть в глаза матери.
– Хотя бы скажи, зачем ты этим занимаешься, чего ты добиваешься?
– Ты и так знаешь – остановить Юрия и «Китион».
– Каким образом? Как им может помешать код, спрятанный в геноме человека?
Лин тяжело вздохнула:
– Объясни непросвещенной.
– Мы считаем, что код – ключ к созданию устройства, которое обезвредит «Зеркало» Юрия и Коннера, одновременно распутав главную загадку всех времен.
Глаза Пейтон расширились.
– То есть ты соперничаешь с Юрием за обладание «Зеркалом»? Ему оно нужно для захвата власти, а тебе – ради науки?.. Ты вовсе не собираешься уничтожать «Зеркало»! Ты решила завладеть им!
Мысли Пейтон перескочили на тридцать лет назад, в ту ночь, когда они покинули Лондон, а потом скитались по отелям в Америке, когда мать пряталась в туалете – до прикроватной тумбочки тянется телефонный шнур, разговоры шепотом за дверью, настойчивые расспросы о судьбе «Бигля».
– Тридцать лет назад ты была страшно удручена потерей «Бигля». Все потому, что лишилась научных материалов для экспериментов с собственным «Зеркалом».
– Правильно.
– Что это устройство способно делать?
– Наше мы называем «Кроличья нора». Оно совершенно не похоже на «Зеркало» Юрия, ни по принципу действия, ни по результату…
– Мам, не юли. Скажи, для чего оно.
– Пока что это все, что я могу тебе открыть, милая. Извини.
В каюту проник еще один луч света. Пейтон обернулась и увидела в дверном проеме фигуру.
