А. Берблюм
Потомки
– Я знаю.
– Не перебивай. Его дочь поняла, какие ужасные дела творил ее отец и присоединилась к нам. Нужно осветить это в прессе, вот и все. Это будет громкий скандал.
– Думаешь, Зоя выдержит такую шумиху?
– Дней через пять об этом все забудут, и она будет спокойно жить себе дальше, а ее отец не сможет нас тронуть, потому что его обвинят в предвзятости. А если тебя кто-то тронет, тоже обвинят его. Оно ему надо? А так он скажет – дочь молода, глупа, всем надо пару раз ошибиться, чтобы увидеть истину. Ну что-нибудь в этом роде.
– А тут еще этот шпион.
– Какой шпион?
Всеслав поднял глаза на Адама:
– Ты чего? Мясник нам звонил только что.
– Ах да. Слушай, как будто с этого звонка вечность прошла. Как он сказал – Павел Волошин?
Глава 17
Лучшим местом для охоты на двух зайцев, а именно представить общественности Зою Авлот как новоявленную защитницу большеголовых людей и выяснить, был ли честен Мясник, Всеслав и Адам посчитали вечер протеста против продажи участков на Луне.
– Ее даже не освоили, а уже продают, – это звучало почти как лозунг, из каждой кучки, собравшихся здесь инакомыслящих прогрессивных людей.
Но именно этот вечер своей новизной и должен был собрать большое число посетителей и прессы. На огромном шатре при помощи проектора звездного неба можно было любоваться звездами и огромной луной, представленной во всей красе со своими кратерами и морями.
Зоя приехала вместе с Всеславом, Адамом и Патриком. Они немного опоздали, отчего Всеслав был явно не в восторге. Засветиться перед прессой в суете перед выступлением было довольно нелегко. Единственным его козырем оставалась Галина Аккерман, журналистка одного из молодежных телеканалов. Она была освещена Всеславом лично – с кем он собирается посетить сегодня этот планетарий.
Та, предвкушая отличный эксклюзив, уже кружила около входа, выжидая своих интервьюеров. Несмотря на то, что она старательно пыталась держаться от коллег, от хищных взглядов расторопных работников прессы не укрылась ее явная заинтересованность к Всеславу. То, как Аккерман стремительно рванула к лидеру человекоборцев, как только он вошел, вызвало подозрение, не знает ли она чего-то, что нужно знать и журналисты потихоньку стали подтягиваться к компании новоприбывших.
Всеслав был доволен. Вчера он никак не мог решиться, кого же поставить в известность о том, что завтра он выйдет в свет с дочерью министра Авлота. У него было две претендентки – Галя Аккерман, милая полноватая девушка, только начинающая свою карьеру, и это был бы ей просто подарок, и Алиса Крюкова, старая подруга Всеслава, работающая на одном из ведущих телеканалов, жуткая блондинка, ставшая настоящим гуру в своем деле.
Он выбрал Галину и не ошибся. Та по своей неопытности привлекла внимание, большое внимание. И хотя ее эксклюзив стал не эксклюзивным, надо отметить свой диктофон в рот Всеславу совала именно она и задавала больше всех вопросов.
– Представьте, пожалуйста, вашу спутницу. Хотя можете и не представлять, потому что я ее узнала, – Аккерман начала разговор меткими, заранее отработанными фразами. – Добрый вечер, госпожа Авлот. Подскажите, как дочь министра обороны оказалась в компании человекоборцев?
– Я– я, – растерялась Зоя, – пришла, потому что меня пригласили.
– Так вы не знали, что Всеслав Белик – лидер партии человекоборцев, защищающих права большеголовых людей?
– Конечно, я знала.
– А вы знали, что ваш отец совершенно не одобряет эту партию, а про вашего спутника говорил, что он шут гороховый?
– Не совсем так, но он не одобряет политику человекоборцев.
– То есть они не подружились?
– Так, – вмешался Всеслав, – вы задаете неуместные вопросы. Как вы вообще узнали, что она дочь министра?
– Зоя Авлот известна благодаря своему отцу, – резко ответила журналистка, – она не скрывает свою личность и легко можно узнать, кем ей приходится министр Авлот. А вот о ваших отношениях еще пока никто не в курсе.
– Мы… – Зоя запнулась, увидев, что на них смотрела уже не одна пара любопытных глаз, – Мы вместе. Всеслав – мой молодой человек.
После «у–у–у» и «ах», на Всеслава с Зоей посыпалось огромное количество вопросов. Но Зоя, хоть и была ошарашена свалившейся на нее популярности, довольно неплохо справлялась. Она могла точно выразить свою гражданскую позицию и дать определение своим чувствам к Всеславу, впрочем, как и дать понять пронырливым журналистам, где заканчивается общественное и начинается личное
Всеслав был удивлен. Он думал, что ему придется защищать ее от этих акул пера, готовых душу из тебя вынуть, лишь бы нарыть что-то интересное, но Зоя мастерски уходила от каверзных вопросов и отвечала на те, что считала нужным. Могло даже сложиться впечатление, что она сама подводила журналистов к тем темам, которые хотела затронуть. Министр Авлот мог бы гордиться дочерью, не зря она шесть лет потратила на факультете по связям с общественностью.
Но все же, как только выдалась возможность, Всеслав сразу же прекратил все интервью. Он услышал, как объявили о первом лоте благотворительной акции, и отправил всех журналистов от греха подальше. Он посмотрел на свою спутницу – Зоя раскраснелась, видно, несмотря на кажущуюся легкость, с которой она расправлялась с неудобными вопросами, все было не так уж и просто.
– Ты молодец, милая, – ободрил он ее.
– Я ничего лишнего не сказала?
– Нет… но я горд, что ты объявила во всеуслышание о наших отношениях.
Во взгляде Зои промелькнуло сомнение:
– Я не должна была говорить об этом?
– Нет, с чего ты так решила, разве я неправильно выразился? Я горжусь, Зоя, – Всеслав нежно взял ее ладони в свои, – повторяю, я горжусь, что мы пара.
Оставив Зою под присмотром Адама, Всеслав под предлогом принести напитки, пошел осмотреться и узнать все новости. Но уже у барной стойки, он понял, что все прошло идеально, и главной новостью был он и Зоя.
– Мне интересно, – услышал Всеслав знакомый низкий голос с приглушенными властными нотками, – как эта корова Аккерман пронюхала о твоей новой пассии? Она себя-то в зеркале иногда не узнает.
– А, Паулина, – обернулся с лицемерной улыбкой Всеслав, перед ним стояла главная феминистка страны, – куда уж без вас, генерал?
– Добрый вечер, Всеслав, так что – решил похвастаться девушкой, как трофеем?
– Не понимаю, что тебе сделала Галя, взяла, обозвала ее коровой. Это из-за полноты? Ты ведь тоже не худышка, я намекаю на твою коренастость. Но ты мне все равно нравишься, и я бы никогда не назвал тебя коровой.
– Дурачишься? – снисходительно, как отличница хулигану или как старшая сестра пятилетнему братику сказала Паулина.
– Доронина, ты вообще слышала о таком понятии, как любовь? Ты зря все меряешь своим опытом. А все, потому что ты каждый день видишь, как твои феминистки склоняют на свою сторону даже каменных мужиков. Каюсь, где-то и я пользовался флиртом, но с Зоей у меня все по-другому. Я боюсь ее отца до смерти, но все равно с ней.
Всеслав сделал грустные глаза в призрачной надежде, что у этой бабы тоже есть сердце, и эта милая лавстори должна подействовать и на нее. Но та была непробиваема.
– Так ты притащил ее сюда, чтобы прикрыть свою жопу, Всеслав? Боишься, что господин министр натянет тебя? – со смехом догадалась его собеседница.
– Иди к черту, – выругался Всеслав, – и даже не думай увести ее у меня.
Вернувшись к своим, Адам сразу заметил, что тот не в духе.
– Нарвался на Доронину, – объяснил Всеслав, после чего уже Адам резко помрачнел.
– Ненавижу эту дрянь, – он сжал кулаки в порыве нескрываемой злости.
– Кто это? – с интересом спросил Зоя.
– Не важно, – отмахнулся Всеслав.
– Нет, почему же, – вмешался Адам, – пусть Зоя знает, кто такие сегодняшние феминистки в лице Паулины Дорониной. А то не дай Бог этот броненосец нарасскажет ей сказок, и будет потом Зоя махать рукой нам в знак приветствия из ее свиты?
Зое даже стало смешно, Адам описывал предводительницу феминисток как исчадие ада, и она начинала догадываться почему.
– Видишь, – сказал он, указывая на нее, – видишь толстую мерзкую тетку среди симпатичных девушек около трибуны? Это и есть Паулина. Паучиха. Она собирает вокруг себя самых красивых девчонок, это такой ее маркетинговый ход. Попасть к ней в партию можно только, если ты выглядишь как… как… вообщем, как они. Поэтому все девушки хотят к ней, ведь если ты феминистка – значит ты признанная красавица. Все парни хотят встречаться с феминистками, потому что это высший уровень. Что, я тоже как-то встречался с феминисткой. И самое неприятное то, что они могут протолкнуть любые законы, хотя не являются правящей партией. Просто поверь, если Дорониной что-то придет в голову, то ее закон обязательно да пролоббируют. Как она это делает? Нет принцип я понимаю, но… как она все это придумала вообще? Это же гениально. Всеслав, давай соберем команду красивых парней. Выгоним нафиг всех уродов и посредственностей и оставим только девушек и красавчиков.
– Тогда, – засмеялась Зоя, – все феминистки перебегут к вам. Потому что будет модно встречаться с человекоборцами.
– Что им мешает встречаться с человекоборцами и состоять в другой партии? – поинтересовался Адам.
– Надо им же будет как-то вас контролировать. Они будут переживать, чтобы вас никто не увел.
– Ну вот, это идеальный план, – Адаму видно понравилась эта шутка. – Завтра и начнем отбор. Всеслав ты – за?
– Да, конечно, – сказал тот, но было видно, что он чем-то отвлекся.
Адам проследил за его взглядом и увидел Мясника.
– Зоя, мне надо отойти от вас ненадолго, но я скоро вернусь, – Всеслав ее предупредил так мягко, словно у него на кону контракт с ней на половину его жизни.
Вообще, Зоя с его стороны была настолько окружена заботой и вниманием, что даже Адам стал подозревать наличие искренности в своем лучшем друге.
Мясник стоял в компании своей партийной элиты, он был таким же огромным, но выглядел как-то устало. Его нездоровый цвет лица особенно контрастировал с пышущим энергией и оптимизмом Гарри, его первым помощником.
– Привет, Родик, что решил на звезды посмотреть? Привет Гарри.
Тот в ответ приподнял шляпу.
– Гарри, когда уже ты сменишь свое дурацкое сомбреро? Ты же никогда не сделаешь себе карьеру. Нигде. Даже в теплосети. Это же просто нелепо, тебе ведь не пятьдесят, чтобы одеваться, как фрик.
Гарри в ответ скромно улыбнулся. Его шляпа на самом деле представляла собой канотье, и отличалась от сомбреро. Но также отличалась от всех остальных шляп, принадлежащих приличным людям. Людям, которых берут на хорошие работы, которые работают на результат, людям, самым мучительным желанием которых – это было желание самореализоваться, но только не таким стыдным способом.
– Не доставай моего помощника, – встал на защиту шляпы Мясник.
– Я и не достаю. Но, Гарри самый приятный человек в вашем обществе, не в обиду тебе, Родик, но что за маниакальная страсть в выражении себя одеждой? У тебя есть девушка?
– Хочешь стать моей девушкой? – скромность сменила агрессия, и Всеслав решил заканчивать этот бессмысленный разговор.
– Ладно, все, Гарри, все. Решил, что помогаю тебе.
– Так зачем ты подошел, защитник большеголовых? – иронично поинтересовался Мясник. – Не обсудить же наш имидж, хотя, может, и мне что посоветуешь.
Всеслав было подумал съязвить, что самым лучшим советом был бы конечно похудеть, но решил не обострять и ответил без всяких подковырок:
– Хотел спросить, кто из твоих людей был у нас на собрании и видел шпиона от Толма.
Мясник немного помялся, но все же указал на невысокого темноволосого паренька, стоявшего чуть поодаль в компании с какой-то рыжей возрастной дамой.
– Это Филипп, он у нас по части общения с разными важными людьми. Ты же понимаешь, что антиглобалистам без этого никуда. Ему напели из окружения Николаса Толма о том, что сам начальник службы безопасности собирается посетить ваше мероприятие. Филипп пошел удостовериться и – да, это так. Вас пасут, мой дорогой.
Всеслав отметил, что все это похоже на правду.
– Ладно, я хотел бы поговорить с этим вашим специалистом по важным людям. Это можно?
– Можно, только осторожно. Сейчас, он Эллу Валерьевну добеседует, и пообщается с тобой. Не пойму только, что ты хочешь выяснить.
– Что я хочу выяснить? – зло переспросил Всеслав – Хочу выяснить, что я должен владельцу НТ-Союза. Я как-то не помню, чтобы ему дорогу переходил. Тебе это не кажется странным, что скажешь, Мясник?
– И ты думаешь, что я вру?
– Я не знаю. Оно так кажется. Я ведь не могу позвонить миллионеру и спросить – ты моего друга в больницу отправил? Но и не верить тебе – у меня тоже нет оснований. Хочу поговорить с Филиппом.
– Слушай, дорогой, ты мне немного надоел, – мрачненько ответил Мясник, – у меня свои дела, у тебя свои. Давай, ты не будешь у меня над душой висеть и постоишь где-нибудь в сторонке. Увидишь, как Филипп договорил с Эллой Валерьевной и можешь устраивать ему допрос.
– Ладно, хорошо. Я постою в сторонке, общайтесь, девочки.
– И вот что ты настырный такой?
Всеслав и правда был настырным в этот момент. Он терпеливо выжидал специалиста по связям с общественностью в лице антиглобалиста Филиппа. Он со скукой наблюдал за тем, как он треплется с очень важной женщиной, изредка поглядывая в сторону, где оставил Зою. С минуту на минуту должны были подтянуться остальные человекоборцы, которых он сюда пригласил.
Филипп Бочовский еще смотрел в сторону удалявшейся от него рыжеволосой дивы, как над его ухом прозвучало «привет, друг». Он перевел взгляд наверх – Всеслав был выше его на голову и подошел совсем близко, чуть не дышал на его прилизанную макушку.
– Мы знакомы? – поморщился антиглобалист.
– Пока нет. Но мне тебя заочно представили.
– А когда мы перешли на «ты»? Во время заочного знакомства?
– Черт, но я ведь был так вежлив. Вы антиглобалисты просто боги коммуникации, – Всеслав после разговора с Мясником был явно на взводе, да и вообще вечер был довольно напряженным. – Послушай, Филипп… да, Филипп, я знаю, как тебя зовут, и, если захочешь, могу узнать, где ты живешь и какие лекарства принимаешь. Но не суть. Меня, Филипп, ты тоже знаешь, ты ведь даже был у меня на собрании, а знаешь, откуда это знаю я? Мне сказал Родион, по дружбе, мы ведь с ним одно дело делаем. Как и с тобой. Боремся против злодеев, такие же герои, как ты. Но ты просто супергерой – тайно прокрался к нам, засек шпиона.
– Ладно, ладно… что ты хочешь от меня?
– Просто скажи мне, – серьезно спросил Всеслав, когда ему, видимо, надоел весь этот фарс, который он же и устроил, – что от нас надо Николасу Толму?
Лидер человекоборцев отметил удивление, промелькнувшее в глазах собеседника.
– Что? – развел руками Всеслав. – Куда ты засунул свой язык?
– Ты странный, Белик. Толм скупает все разработки, сделанные гидроцефалами. Все, даже то, что изобрели дети. Сейчас, в основном, то, что изобрели дети, взрослые гидроцефалы уже все закрыты. Ты… ты не знал об этом?
– О чем? О том, что их время на свободе все сокращается? Знал. О том, что Николас Толм скупает их изобретения – нет, – Всеслав и сам был обескуражен тем, что в его, как он думал, полной картине мира жизни гидроцефалов оказалось такое белое непонятное пятно.
– Ему нужен Дневник Евгении Бирвиц. Лучше отдай ему его по-хорошему, это так, просто дружеский совет. У Толма крыша съехала на этом Дневнике, а теперь он думает, что он у вас.
– У меня его нет.
– Твое дело. Тебе еще что-то надо от меня? – спросил он у стоявшего в полном замешательстве Всеслава.
– Нет, но, знаешь, что… спасибо.
Всеслав еще был под впечатлением собственных мыслей, когда столкнулся с Адамом, и поначалу даже не мог понять, что тот от него хочет.
– О чем ты? – мотнул головой Всеслав, после очередного вопроса.
– Что значит «о чем»? Все пришли, у меня есть список всех, кто разговаривал с Толмовским шпионом. Идем.
– Знаешь, – почесал подбородок Всеслав, – я не думаю, что это нам что-то даст.
– Это почему же?
– Видишь того худенького паренька рядом с Гарри и бородатым с папкой в руке, это он слил нам, что у нас шпион Толма. И чутье мне подсказывает, что он нам не врет.
Адам, как Всеслав и предполагал, не стал выяснять все подробности, ломать руки со словами «зачем я тогда вообще все это делал», потому что, как правило они доверяли друг другу. Адам просто решил, что Всеслав нашел тот ответ, который они искали, и просто спросил:
– И что же от нас хочет Николас Толм?
– Дневник Евгении Бирвиц. Он нужен оказывается не только Авлоту.
– Я думаю, Всеслав, надо оставить ребят развлекаться в этом планетарии и валить домой. Мы узнали, что хотели, а Зое уже достаточно приключений на сегодня.
Всеслав мысленно хлопнул себя по лбу – Зоя! Адам поспешил его успокоить, увидев, как у него округлились глаза, как только он вспомнил о ней.
– С ней все нормально, вон она… разговаривает с Бертой Грабовской. Она подружилась с Грабовской? Ну это хорошо, у нее должны быть подруги в партии.
В это время Зоя действительно беседовала с Бертой. Девушка немного заскучала, когда Адам, увидев остальных человекоборцев, которых он ждали, пошел искать Всеслава. Она рассматривала одноликую публику, когда к ней подошла Берта.
– Привет, ну и как тебе в роли девушки Всеслава?
– Как это как? – несколько в штыки приняла вопрос Берты Зои.
Но та беззлобно пояснила:
– Ну все тебя обсуждают, ищут твои изъяны. Ты ведь сама все это знаешь. Многие хотели бы быть на твоем месте.
– Потому что Всеслав – лидер партии? Я знаю многих молодых лидеров и перспективных чиновников, но что-то не хотела бы оказаться на месте их пассий.
– Ой да ладно тебе, тут же такая романтика, – Берта театрально сложила руки и стервозно пояснила, – Всеслав такой харизматичный, красивый, ты такая вся дочь министра Авлота. Ты же понимаешь, каждая думает «я бы на ее месте была бы лучше».
– И ты?
– Я однозначно была бы лучше. Но, что касается Всеслава, я уже давно свыклась с мыслью, что высокие сильные девушки не в его вкусе.
Зоя улыбнулась.
– Я даже не знаю его вкус.
Берта оценивающе посмотрела на нее:
– Ну, судя по тебе, симпатичный мышонок с большими умными глазками – вот его типаж.
– Я не могу понять, мне обижаться на тебя, или это несмешная шутка?
– Жаль, что несмешная. Я хотела показаться остроумной.
Зоя окончательно запуталась, издевается ли над ней эта белобрысая дылда или действительно пытается шутить.
– Ладно… Белла?
– Берта.
– Берта, конечно, Берта. Я тебя помню, еще с того вечера, когда вы меня с Бобом кинули в толпе. Хорошо, что Всеслав меня вытащил оттуда.
– Да он вообще герой. Не пойму, как так получилось, что мы с Бобом тебя потеряли… а–а… точно – мы искали Всеслава, и видно не уследили за тобой. Людей было много. Слушай, а ты не помнишь, мы тебя с Бобом туда звали или ты сама побежала спасать своего жениха?
– Берта, я тебе не нравлюсь?
– Почему же, – мотнула головой блондинка, – просто не напоминай мне мои косяки. Договорились?
Грабовская не любила вспоминать инцидент на митинге, где они аккуратно затащили Зою в гущу событий. Она понимала, что ее использовали. Причем, она, может быть, была бы не против, но ей не открыли общую картину и цель этого спектакля. Вот это-то ей и не понравилось. Когда появились Псы Господни, она места себе не находила, пока не узнала, что с бедной девушкой все было в порядке. Могли бы и сказать, что в этот момент ее спасает Всеслав.
– Берта, я никого почти не знаю, – решила выбрать искренность Зоя, – но даже эти «почти никто» постоянно пытаются меня подколоть. От Адама я вообще не знаю, что ожидать.
– Это ты правильно сказала. Он весь такой идеальный, но, если ему что-то не нравится, он наговнит больше всех. А кстати, вот и он вместе с моим боссом и любовью всей твоей жизни.
– Формально, – полушепотом, как будто их в этом гуле могли услышать через четверть зала, сумничала Зоя, – он тебе не босс, а руководитель партии, в которой ты состоишь.
– А ты его знаешь меньше месяца, значит это не любовь всей жизни, а интрижка, – парировала с дивной невозмутимостью ее собеседница.
Всеслав шел довольно угрюмо и целенаправленно. Подойдя к ним, он не то, чтобы не заметил Берту, нет, он даже бросил ей: «Привет, Берта», но это было похоже на приветствие хозяина какого-нибудь пафосного ресторана для старых пердунов в сторону своего официанта. «Здравствуйте, Всеслав Валериевич», «Привет, Берта».
Это все Адам, уже по дороге домой, дотошно объяснял своему другу, чтобы тот понял, как делать нельзя и что он свинья, развращенная властью.
– Ведь так, Зоя, – обратился он к девушке, с трудом шагающей с ними в ногу, как к третейскому судье, – ты ведь все слышала.
– Что она слышала? Как я поздоровался с Бертой?
– Это называется «здороваться»? Ты даже не взглянул на нее, когда подошел. Знаешь, как это выглядело?
– Нет, я должен был пялиться на нее, как на Ленина в Мавзолее.
– Вот именно, Всеслав, если бы Ленин вел себя, как ты, ты бы о нем даже не слышал. Потому что настоящий партийный лидер внимателен к своему пролетариату, а ты буржуазная свинья.
– Адам! – Всеслав остановился и зло посмотрел на него. От негодования его нижняя челюсть выдвинулась вперёд, и он стал похож на бульдога, готовившегося вцепиться в горло противника. – Ты меня пилишь, как старая некрасивая жена. А я напомню тебе, что мы еще не женаты, я даже не делал тебе предложение!
– Просто признай, что ты поступил неправильно, и исправь это, – Адам упорно стоял на своем.
– Я тебе сейчас врежу.
– Попробуй.
– Я предупредил тебя.
– Так можешь без предупреждения, чего ты? – слегка толкнул его Адам.
Всеслав толкнул его в ответ.
– Я сильнее тебя, Адам.
Видя, что конфликт только усиливается, Зоя втиснулась между ними.
– Я тоже хотела бы предупредить, что за мной, по всей вероятности, следят люди моего отца. И если вы сейчас в вашей идиотской толкотне меня заденете, вам жопа. Обоим.
Они разошлись по домам, прощаясь громким возгласами и ругательствами, отдававшимися гулким эхом в пустоте безлюдных улиц. Зоя была несколько удивлена, когда Всеслав, даже не спрашивая ее согласия, отправился ночевать к ней.
– Интересно, – как бы задумчиво спросила Зоя уже в квартире, – что дало тебе уверенность в том, что ты можешь здесь жить?
Всеслав удивленно поднял брови, а она также продолжила:
– То, что именно ты предложил мне этот дом совершенно бесплатно или то, что ты ночевал здесь прошлой ночью?
– Ты моя девушка. Ты во всеуслышание заявила это сегодня на полгорода.
– Да, но я не помню, как я продавалась в рабство, и ты меня купил. Черт, а в каком мы веке, дорогой?
– Не буду спорить с тобой. Но… – Всеслав прижал ее к стене, слегка, но так, чтобы она почувствовала его силу и, скользнув шершавым подбородком по ее щеке, прошептал, – хоть мы и равноправные партнеры, но не переходи черту.
– А я ее перешла? – Зоя почувствовала, что она дрожит.
– Нет, пока нет. И я устал, и не хочу спорить.
Зоя так и не поняла, что это было – угроза или любовная игра, или предупреждение, что ему нельзя отказывать или попытка установить какие-то правила, в этот раз она решила смолчать.
Глава 18
Николас Толм недолюбливал молодежь, его раздражали их ничем не оправданный оптимизм и уверенность в собственных силах, порой граничащая с безрассудством. Поэтому он предпочитал общение с женщинами постарше и избегал юных красоток. Щенячий восторг по поводу и без повода, капризы, и короны, которые они сами же себе и возложили на свои прелестные головки, все это настолько бесило его, что никакое очарование молодости не могло это исправить. Единственной девушкой, которой еще не исполнилось двадцати пяти, но c которой он мог вести разговор не морщась, была Паулина Доронина.
Предводительница феминисток была девушкой крупной, массивные квадратные плечи, отсутствие талии придавали ее фигуре мужские черты. Но ее глаза, большие, красивые, будто наполненные тайной мудростью, не давали собеседнику забыть о том, что перед ним настоящая женщина.
Доронина сидела в кресле слегка поодаль от единственного стола в кабинете, но приближаться не собиралась. Она чувствовала себя в обществе директора НТ-Союза комфортно и непринужденно, знала себе цену, но пока ничем не была ему обязана.
– Я не понимаю, – как будто вздыхая, произнесла она низким бархатным голосом, – зачем вам эти человекоборцы. Это даже не партия, а … я не знаю, как описать этот кружок.
– Однако, Паулина, сегодня о них шумит пресса.
– Вы лучше меня знаете, чем вызван этот весь шум.
– Да, знаю. Но, – Толм усмехнулся, услышав ее неприкрытое раздражение, – они заставляют тебя нервничать, даже это что-то да значит.
– Меня заставляет нервничать мой кот, когда объедает цветы в горшках, и что это значит?
– Не спорь, Паулина, ты ведь сама задала мне этот вопрос. Зачем человекоборцы, почему опять человекоборцы? Тебе кажется, что они постоянно путаются под ногами, и не делают ничего стоящего. Но ни ты, ни Всеслав Белик, не видите истины.
Толм постарался добавить как можно больше многозначительности в свои слова, отчего рациональная Доронина засомневалась в его адекватности.
– Зачем мы меня позвали сегодня? – спросила она в лоб, после довольно длинной паузы. – Я была уверена, что вы ищите нашей поддержки, для того, чтобы выпустить на рынок ваш экспериор.
– С этим нет проблем, его уже одобрили. Мне нужна твоя дружба с Зоей Авлот и сотрудничество феминисток с человекоборцами.
– Зачем? – Доронина, как будто взорвалась изнутри. – Боже, Николас, я с вами общаюсь, потому что у вас денег в полбюджета Южной Украины. Но сейчас мне кажется, что вы свихнулись, и мне сотрудничество с вами ничего не принесет, кроме хорошего места в психушке.
– Хочешь отдельную палату или достаточно место около окна? Я шучу.
– У вас отличное чувство юмора, про тесный союз с человекоборцами тоже шутка?
Толм встал со своего кресла и подошел к окну. Он начал свое объяснение, стоя спиной к своей собеседнице, как будто вдохновляясь видом, открывавшимся с высоты семьдесят седьмого этажа.
– Ты ведь совершенно не смущена тем, что я обращаюсь к тебе на «ты», а ты ко мне на «вы».
– Нет, – сурово вставила девушка, хотя это был даже не вопрос.
– Потому что я старше тебе, опытнее, в силу моего положения и возраста я знаю гораздо больше, чем ты. Каким ты представляешь будущее?
– Будущее? Хорошая карьера в кабинете министров, удачный брак.
– Да не твое, дуреха, – резко перебил ее Толм. – Каким оно будет для человечества.
– Хорошим, – Паулина, как будто бросила в Тома комок сублимированной желчи.
– Попробуй представить мир через пятьдесят лет.
– Мне это не интересно.
– Я сказал: попробуй представить мир через пятьдесят лет. Поубавь агрессии и подумай, как следует.
– Ладно. Медицина станет еще более эффективной, сможем выращивать руки и ноги, появятся роботы в каждом доме, летающие машины. Заселим другие планеты. Нет?
– Почему нет? Все возможно. Но ты знаешь, что об этом человечество думало еще сто лет назад. Что они будут выращивать руки и ноги, будут летать в космос по выходным на личных космолетах. Но пока нет.
– К чему все это? – Паулина была все также насторожена и мрачна.
– Человечество всегда изобретало. Всегда. Колесо, бумага, порох, ну что там еще самое известное? Нижнее белье, например. Сначала очень медленно, изобрели телегу и ездили на ней веками, до автомобиля додумались не так уж давно, в девятнадцатом веке, – Толм рассказывал медленно и вдохновенно, как будто вел документальную передачу на федеральном канале. – В конце прошлого тысячелетия стало еще интересней. Знаешь, у меня есть архивные фотографии одной моей прабабки, даже не буду уточнять сколько там «пра», она родилась в 1902 году. Она не умела читать, вместо подписи ставила крест, гордилась тем, что видела царя. Она пережила первую мировую, гражданскую революцию, работала в колхозе за трудодни. Потом началась вторая мировая. И, если, когда ей было двадцать, воевали на лошадях, то во время второй мировой – уже на танках, с неба бомбили самолеты, сводки с войны передавали по радио. После войны через десять лет их станица переросла в город. Многоэтажные дома, ездили машины, грузовики. Появились больницы, детские сады, школы. Ее внуки хорошо учились, она, кстати, так и не научилась читать. В ее квартире провели телефон. Ей подарили телевизор. Машин становилось все больше, стало тяжело переходить улицу. В двухтысячном году она подарила любимому правнуку компьютер, и через пару месяцев умерла. Она была до конца жизни в своем уме, и все эти новые изобретения только вызывали в ней интерес, а не брюзжание, как у многих стариков. Хочешь спросить, к чему все это я тебе рассказываю? А к тому, что мой прадед, теперь уже без пра, просто прадед, из всех крупных событий помнил только Третью Мировую или как ее ещё называют «Донецкая Война» и раскол Украины после нее в двадцатых года прошлого века. А он прожил восемьдесят лет. Человечество застряло, оно больше не изобретает, не придумывает ничего нового. А это и есть наша сущность, это именно то, что позволяет нам занимать наше место на этой планете.
– Я не согласна.
– С чем ты не согласна? С тем, что человечество должно развиваться?
– С тем, что мы не развиваемся.
– Не согласна – аргументируй, – с легкой скукой предложил Толм.
– Хорошо – аквафермы. Кто мог представить сто лет назад, что мы будем выращивать овощи вместе с рыбами в океане на этих громадных платформах? Теперь земные фермы можно сказать капля в море в обеспечении населения продуктами.
– Аквафермы… Я помню эти рекламные слоганы «Скажи голоду нет», «помогая планете мы помогаем себе». Закрытые искусственные биосистемы в океане – не будь их мы бы питались через пластыри. Их разработал и применил в жизнь Леонид Денисов. Лет тридцать назад их так и называли Денисовские фермы, и лишь после того, как ученого Денисова объявили агрессивным гидроцефалом и отправили в клинику санаторного типа, они стали называться просто аквафермами. Какие новшества вспомнишь еще?
– Мы начали выращивать мясо. Это тоже достижение, большинство людей едят выращенное мяса вместо убитого.
– Кстати, ты знала, что первое мясо было выращено еще в начале века? Оно было ужасно дорогим, если перевести на наши деньги – это где-то двести пятьдесят тысяч рублей за сто грамм, за такие деньги можно купить несколько столовых. Как не пытались удешевить, так и не смогли, и проект закрыли. И лишь недавно Марк Войченко, нашел совершенно новый подход к выращиванию стволовых клеток. Это было его побочное открытие, когда он пытался создать искусственную матку. Теперь выращенное мясо дешевле убитого в четырнадцать раз. Но также, как и Денисов, Войченко тоже оказался в клинике.
По глазам Дорониной было видно, что ей было уже понятно, куда клонит Толм, и этот разговор ей не нравился.